На этих словах Флюр и Саша дружно засмеялись, потом Флюр, продолжая изредка пофыркивать, произнес:

— Ну, ты и чудило — Малой! А ради чего, мля, мы тут, на морозе, глотки рвем! Ты хоть понимаешь, что точно определив тип судна, мы сможем быстро добраться до танков с соляркой. Или ты хочешь опять ковыряться трое суток, перекидывая эти горы снега?

И, обращаясь уже ко мне, он продолжил:

— Эх, Батя, вот бы этой горе мышц, еще и мозгов побольше — цены бы этому Санчо Панса не было.

В разговор опять вступил Саша:

— Да ладно тебе, Хан, наезжать на парня. Ты лучше дело говори — что сам–то предлагаешь?

Флюр, оглядев всех, усмехнулся и изрек:

— Как будто вы не знаете мои предложения — взрыв, только взрывом мы проложим путь к столь вожделенному топливу. Так уж и быть, я готов пожертвовать своим последним резервом тола, чтобы пробить борт этой посудины. Саня, если ты уверен, что это Волга—Дон, то тогда, по схеме, мы легко найдем, где расположены танки с топливом, пробиваем там борт и, насосом, выкачиваем солярки столько, сколько нам нужно. Перед этим, из гранатомета сбиваем снег с нужного места, лопатами, или снегоуборщиком все там подчищаем, и я начинаю священнодействовать. Думаю, часов за десять мы все это сделаем.

Он посмотрел на Володю и добавил:

— Если, конечно, наш Интендант расщедрится на хорошую жрачку, ну и, естественно, на дополнительный стимул…

— Слушайте, а на кой ляд нам вообще тут задерживаться, — вдруг выдал Николай, — по всем расчетам у нас и так горючего хватит до Новороссийска, к тому же, мы и взять–то сможем тонны две, не больше.

— Расчеты — расчетами, а полные баки и цистерна нам явно не помешают, — подвел я итог разговору и добавил, — к тому же, немного времени у нас есть, вряд ли, исходя из нынешних температур, Средиземное море начнет таять раньше конца апреля.

Потом, глядя на Сашу, спросил:

— Санек, а реально это — гранатометом очистить борт от снега, а потом толом пробить ход к танкам этого теплохода. Не получится ли большой звиздец этому кораблю, да и нам — грешным?

Он, даже не думая, ответил:

— Насчет звиздеца, это вряд ли, тем более, мы, на всякий случай, отъедем подальше. А вот поможет ли стрельба из гранатомета, то тут — не знаю, но, по любому, стрелять надо, хоть лишний снег собьем. Корабль лежит на боку с уклоном градусов тридцать, образовалась хорошая железная горка, поэтому, снег должен сверху хорошо пойти, к тому же, ему есть, где собираться — вон какая ложбина образовалась у днища. У этого типа теплоходов емкости с топливом находятся внизу, даже ниже, чем дизеля, поэтому, если не убрать верхний снег, при взрыве завалит пробитое отверстие и его придется откапывать вручную. Здесь есть еще один нюанс — борта могут быть двойные и взрывать придется два раза.

Выслушав это, я оглядел всех наших водителей и спросил:

— Будем откапывать это топливо или ну его, побережем наши силы?

Общий настрой высказал Сергей:

— А чего не размяться–то! Пока ехали, уже все, наверное, мозоли на заднице натерли. К тому же, нормально поесть, да и поспать на кроватях можно будет. Ведь сейчас не так уж и холодно, всего–то -25 градусов — работать можно.

Выслушав это, я стал давать распоряжения:

— Так, тогда начинаем ставить лагерь по нашей обычной схеме, только не меньше, чем в километре отсюда. Потом пообедаем и укладываемся спать. Сейчас второй час ночи, допустим, что в четыре часа уже все улягутся, значит, подъем в десять часов утра. Затем, Саша и Флюр, на рабочем модуле ТТМа подъезжают к теплоходу и с крыши вездехода, гранатометом, сбивают снег в нужном нам месте. Ну а потом уже будет видно, что дальше делать. Да еще, чуть не забыл — Максим, ты залезь в наш кунг и затопи печку, ну а ты, Володя, предупреди наших дам, чтобы начинали готовить обед. Все, по коням — время пошло!

Народ стал расходиться по своим вездеходам. Минут через двадцать мы уже начали устраивать новый лагерь, а около трех часов ночи все уже сидели за столом в нашем кунге и обедали. Этот ночной обед был очень тихим и быстрым, проходил без особых разговоров и обсуждений. Все чрезвычайно измучились долгой дорогой и мечтали поскорее принять горизонтальное положение. Я уже в половине четвертого лежал на своем спальном месте и как будто издали слышал, как убирались последствия нашего пиршества. Как обычно, заботу о мужском бытовом благополучии несли наши жены.

На следующее утро я проснулся от шума отдаленных взрывов, подскочил от неожиданности и получил ощутимый удар по голове, наткнувшись на перекладину второго уровня наших нар. Громко выругавшись, я даже разбудил лежащего рядом Володю, который привстал, удивленно смотря на меня и участливо, спросил:

— Ты что, Толь? Неужели даже тебя уже укатала такая жизнь, что кошмары снятся?

— Какие, нахрен, кошмары…? Ну, Конь и спроектировал нары, мог бы, гад, сантиметров на пять перекладину повыше сделать, — сказал я, потом снова матюгнулся и продолжил:

— Уже второй раз головой долблюсь, наверное, такую шишку набил, что теперь шапку без местного наркоза не натянешь. Слушай, Володь, ты никаких взрывов не слышал?

— Не, ну точно, тебе какой–то кошмар приснился, — ответил он, — вон, уже войнушка мерещится.

В этот момент опять раздалась серия отдаленных хлопков.

— Во, теперь–то слышишь! А то — кошмары, войнушка! Я уже забыл, когда последний раз сон видел, Состояние, как у робота — поработал, потом отрубаешься, а через четыре часа снова включаешься и опять та же самая работа.

Володю совершенно не обеспокоили услышанные звуки, он, даже не меняя тона, произнес:

— А, это, наверняка, наши вояки с гранатометом развлекаются. То–то я сквозь сон чувствовал, как с верхней полки Саня с Флюром спускались. Я еще, когда они вышли, посмотрел на часы, было половина десятого, ну, думаю, полчаса–то я имею право еще соснуть.

Этими словами он пробудил и во мне способность к осмысленным действиям и мыслям. Я посмотрел на свой хронометр и присвистнул:

— Вот это даванули! Уже одиннадцать часов! Что же они нас–то не разбудили? Ведь договаривались, устраивать подъем в десять часов. А они, судя по всему, и наших дам предупредили, чтобы те нас не будили и подождали с завтраком.

— Во, Батя, чувствуешь профессиональную заботу об отдыхе личного состава, — съязвил Володя, — а ты бы всех поднял в десять часов, и все кроме, наших саперов, мучились бы бездельем все это время. Наблюдали бы из окна, как они обстреливают теплоход. А так, мы хоть лишний часок поспали.

С верхней полки свесилась голова Сергея, позевывая, он произнес:

— А Интендант–то прав. Солдат спит — служба идет! Я тоже слышал, как они перешептывались, но набиваться в напарники не стал. Коль они такие ответственные и добренькие, то мне и не грех, лишнее время поваляться в тепле.