Я тоже прислоняюсь к колонне. Меня разбирает смех. Если пробуждение моего дарования зависит от опасности, сейчас я должна была бы купаться в силе.

Раффаэле следит за мной с легкой улыбкой. От его улыбки у меня начинает колотиться сердце. Сегодня на нем одежда бледно-золотистого цвета. Лицо ничем не разукрашено, если не считать тонких полосок блестящей пудры на веках. Казалось бы, мелочь, но как подобные мелочи подчеркивают и усиливают его красоту. Я заметила: перед его очарованием не может устоять никто. Легкий наклон головы, и даже Ветроходец перестает язвительно усмехаться и краснеет. А когда Раффаэле поддразнивает Паука, тот смущенно кашляет и тоже краснеет. За последние дни я не раз замечала Раффаэле, провожавшего или встречавшего своих посетителей у входа. Вчера он был с красивой молодой женщиной. Позавчера – с обаятельным аристократом. Мне все равно, кто эти люди. Он очаровывал и мужчин, и женщин всего лишь улыбкой и движением глаз. Его посетители и посетительницы сгорали от желания. Со стороны казалось, что и он пылает к ним такой же любовью.

Раффаэле поднимает с пола несколько гладких камешков. Кладет их передо мной в ряд.

– Начнем с простого, – говорит он. – Найди применение своей внутренней тьме. Тьму вокруг будешь искать позже. – Он кивает на камешки. – Все они светло-серого цвета. Попробуй убедить меня, что они черные.

Внимательно разглядываю камешки. Найди применение своей внутренней тьме. Велю себе сосредоточиться на страхе и ненависти. Вытаскиваю на поверхность свои темные мысли и мрачные воспоминания. Затем тянусь к пульсирующим нитям силы внутри. Я их чувствую, однако они по-прежнему вне досягаемости. Раффаэле продолжает что-то писать. Наверняка отмечает мои успехи и недочеты.

Несколько минут я пытаюсь создать иллюзию, потом сокрушенно вздыхаю и поднимаю голову. Раффаэле ограничивается кивком.

– Не отчаивайся, дорогая Аделинетта. На первом испытании ты сумела пробиться к своей внутренней силе. Не торопись и продолжай.

Я опять сосредоточиваюсь на камешках. Закрываю глаз. Теперь мне легче отрешиться от посторонних звуков. Вместо них я оживляю в памяти ночь гибели отца. Мои мысли перетекают от него к сестре. Появляются воспоминания из нашего детства. Вспоминаю, как она любила закидывать мне прядки волос за уши, как днем засыпала у меня на плече, нежась в лучах теплого послеполуденного солнца. Картины мелькают и исчезают. Вижу сестру, свернувшуюся в углу тюремной камеры. Она лежит на охапке грязной соломы. У меня за спиной стоит Терен и что-то шепчет на ухо. Загоняет меня в ловушку. Я ощущаю болезненное шевеление в нижней части живота. Сила! Я собираю ее и не мешаю ей подниматься до самого сердца, пока в груди не появляются знакомые ощущения.

Открываю глаз и возвращаюсь в себя. Сейчас все нити силы внутри меня натянуты до предела, и мой разум касается их, словно рука арфистки – струн. Дергаю за них. Получается так себе. Пытаюсь управлять захватом. Морщу лоб от напряжения и смотрю на камешки. Они по-прежнему серые, но в нескольких футах от них из земли поднимается черная лента. Я хватаюсь за нее.

– Раффаэле, смотри! – шепотом зову я.

Речь сбивает мне внимание. Нити выскальзывают. Иллюзорная темнота уходит в землю. Шумно выдыхаю. В животе – отвратительная дрожь. Это страх. Раффаэле спокойно наблюдает за мной. Делаю новую попытку. Нащупываю нити силы и хватаюсь за них.

Вдруг передо мной серебристым огнем вспыхивает лезвие кинжала. Инстинктивно пригибаюсь. Рядом кто-то хохочет. Паук. Ему что, нечем заняться? Прибежал с другого конца пещеры.

– Всего-навсего темная ленточка, – пренебрежительно говорит он. – Как мне страшно.

Раффаэле награждает его предостерегающим взглядом:

– Не надо…

– А то что будет, наш милый консорт? – Паук прячет кинжал в ножны и с ухмылкой смотрит на меня. – Неужто наша овечка такая пугливая?

– Ты же знаешь, что Энцо запретил всем, кроме меня, вмешиваться в ее обучение. Я бы не советовал тебе сердить его за считаные недели до Турнира Бурь.

Турнир Бурь? Неужели Общество Кинжала задумало что-то устроить во время этого крупнейшего ежегодного празднества?

На лице Паука мелькает сомнение, но он тут же снова нацепляет ухмылку.

– Можешь докладывать Энцо, – рычит он и быстро уходит.

Меня переполняет раздражение. Скопившиеся страх и беспокойство требуют выхода. Не успев подумать о своих действиях, я встаю и протягиваю руки. Четко вижу нити силы, соединяющие меня с Пауком. Дергаю за них. Из земли перед ним вырастает темный силуэт, заставляя Паука остановиться. Призрак худосочен и прозрачен. Такому силачу, как Паук, он едва ли страшен. Но я сумела его вызвать! Бесплотный призрак скалит зубы и шипит. Паук выхватывает кинжал.

Мне не удержать иллюзию. Призрак исчезает. Я замираю. До сих пор не верится, что я сумела вызвать призрака. Члены Общества Кинжала бросают свои занятия и наблюдают за происходящим. Похитительница Звезд с явным сочувствием глядит на меня.

– Не трогай Аделину! – кричит она Пауку, но он даже ухом не ведет.

Паук поворачивается ко мне и улыбается. В следующее мгновение лезвие его кинжала приставлено к моему горлу. Металл отвратительно холоден.

– Будь поосторожнее, малышка, – бормочет он, – а то ты слишком широко шагаешь. Не заиграйся со своими призраками.

– Скоро я научусь большему, чем эти призраки, – отвечаю я. Удачно созданная иллюзия придает мне неожиданную смелость и даже дерзость. Я стискиваю зубы. Мне хочется жестоко проучить Паука. – Сам увидишь.

Его губы презрительно кривятся, но я без страха смотрю на этого верзилу.

– Ничего у тебя не получится. – Паук наклоняется и шепчет мне на ухо: – Когда твоя никчемность станет заметна всем, я с удовольствием посмотрю, как Энцо перережет тебе глотку.

Острие его кинжала снова впивается мне в шею. Представляю, как выхватываю у него кинжал и медленно вспарываю глотку ему самому. Вижу кровавую пену у него на губах. Видение молнией проносится в мозгу, оставляя ощущение ужаса и неописуемого удовольствия. Здесь мы с отцом похожи. Слышу отцовский голос: «Продолжай. У тебя получится. Я хочу это увидеть». Мелькает даже такая мысль: «А не назвать ли Терену имя Паука, когда я приду в Башню инквизиции?»

– Довольно! – кричит Раффаэле.

Кто бы мог подумать, что его голос может быть таким резким? И кто бы мог подумать, что Раффаэле станет так мужественно меня защищать.

Паук с хохотом отходит.

– Я просто пошутил, – беззаботным тоном бросает он. – Не сделал ничего плохого.

Меня трясет. Вряд ли Раффаэле слышал, как Паук пригрозил мне расправой. Очень надеюсь, что мой защитник не почувствовал и моих кровожадных мыслей. Похитительница Звезд снова бросает на меня вполне дружелюбный взгляд и хмурый – на Паука.

– Надеюсь, он тебя не испугал? – спрашивает Раффаэле, и я киваю. – Я должен извиниться за него. Пауку неприятен интерес Энцо к тебе. Он всегда считал себя лучшим бойцом принца и не может смириться с тем, что он больше не единственный. Дай ему время.