— Разве? Он не сделал ровным счетом ничего! Просто стоял с опущенной головой.

— А Пиггот в ярости. Один из Айрмонгеров видел ее в слезах.

— Миссис Пиггот! Почему? Что-то случилось?

— Случилось! — заговорили все хором. — Ой, случилось!

— Так что же случилось? — спросила я.

Одна из Айрмонгеров, решив взять на себя роль оратора, пригладила платье и шагнула вперед, выпятив от важности грудь.

— Прошлой ночью ты, Лорки Пигнат, должно быть, чистила каминную решетку. Это случилось после звонка в коридоре, ведущем к Пепельной комнате. Послышался ужасный крик. Сначала кричал лишь один Айрмонгер, затем к нему присоединились другие. Мы все, прямо в ночных рубашках, едва успев обуться, побежали по коридору. Айрмонгеры-слуги, Айрмонгеры-камердинеры — все. Столько белых лиц! Растолкав остальных, я наконец сумела разглядеть, что случилось. А затем, о да, я увидела это собственными глазами! И тоже закричала!

— О ужас! — вцепившись в собственные шевелюры, возопили Айрмонгеры вокруг нее.

— Что? — спросила я. — Что стряслось?

— Это была… — сильно побледнев, сообщила рассказчица, ее руки тряслись, — это была чашка с подусником.

— Чашка с подусником? — спросила я. — Что это, во имя мироздания?

— Если честно, мы поначалу не поняли. Мы никогда таких не видели. Но у чашки с подусником есть специальная планка на ободке, чтобы джентльмен…

— Вероятно, важный джентльмен, — добавил кто-то.

— Да, важный джентльмен, — продолжила ораторша, привлекая к себе внимание, — не запачкал свои аккуратные нафабренные усы во время чаепития. Именно это — чашка с подусником, чтобы ты знала. И одна такая чашка оказалась там прошлой ночью! В коридоре. Чашка со странной полочкой на ободке. Из белого фарфора без всяких рисунков. Никто не знал, как она туда попала, никто ее раньше не видел.

— Но что в этом такого страшного? — спросила я.

— Да будет тебе известно, Луки Пайнот, что она двигалась.

— Двигалась? — переспросила я.

— Двигалась сама по себе. Я лично это видела, иначе не поверила бы. Она скользила на своем донце, наматывая круги. Время от времени она останавливалась, а затем прыгала на небольшое расстояние вперед, как малиновка, воробей или какая-нибудь другая маленькая птичка. Иногда она почти добиралась до ног одного из Айрмонгеров, и тогда поднимались дикий крик и суматоха — все пытались убраться от нее подальше. Один Айрмонгер напугал чашку кочергой, после чего она к нам больше не приближалась.

— Должно быть, внутри была какая-то тварь. Может быть, мышь или землеройка, — сказала я, — или даже большой жук.

— Нет! Нет! — сказала она. — Там была только чашка, ничего больше. Сумасшедшая чашка, со звоном носившаяся по полу. Пока не пришла миссис Пиггот и не заорала: «Что это вы все делаете?» И когда Айрмонгеры расступились, чтобы пропустить ее, чашка воспользовалась шансом и со звоном и грохотом заскользила по проходу. Она скользила, пока не врезалась в огнетушитель, со стуком отлетев от него по коридору в сторону кухонь. И миссис Пиггот стала белой как полотно. А затем крик: «Ловите ее! Ловите ее!»

— Ты должна была заметить всю эту суматоху вокруг, — сказал кто-то. — Некоторые Айрмонгеры с воплями скакали по стульям и столам, пока чашка, словно взбесившись, сновала туда-сюда. Так продолжалось до тех пор, пока мистер Грум, повар, не сумел накрыть ее медной кастрюлей. После этого Грум сел на кастрюлю, но всем было слышно, как чашка с громким звоном колотилась о ее стенки. Она отчаянно пыталась вырваться.

На какое-то мгновение голос рассказчицы заглушил звук поезда, отправлявшегося в Лондон.

— Где она сейчас? — спросила я.

— По-прежнему здесь, под кастрюлей, — только мистер Грум ушел и на его месте сейчас большая кухонная гиря.

— Двенадцать фунтов! — добавил кто-то из Айрмонгеров с сильным возбуждением в голосе, выйдя вперед, а затем отступив.

— И чашка все еще там, позвякивает время от времени, но гораздо тише, чем раньше. Можно сказать, что она делает это печально.

— Я бы очень хотела ее увидеть, — сказала я.

— Ее сторожат. На кухне всегда находятся хотя бы четверо Грумовых подручных, каждый вооружен чем-то тупым и тяжелым: скалкой, толстой деревянной лопаткой, сковородой на длинной ручке… На случай, если она снова вырвется на свободу.

— Я все равно хочу ее увидеть, — сказала я.

— Ну уж нет, Айрмонгер! — сказала миссис Пиггот, появившись в дверях. — Всем стать в ногах своих кроватей! Общий досмотр!

Миссис Пиггот крепко держала в руках чайное ситечко. Это было ситечко моей подруги, нацарапавшей свое имя и забывшей где. Я была в этом уверена. И ее кровать была пуста, ее не было в спальне. Где же она?

Нам пришлось стоять у кроватей и ждать, пока нас вызовут. Так было во всех нижних спальнях. Это был настоящий обыск. Всех слуг должны были допросить. Нас строго по одному вызывали в кабинет мистера Старриджа, где и происходила беседа. Была устроена перекличка, каждый слуга был внесен в список под своим номером.

Нас спрашивали, куда подевалась моя пропавшая подруга, кто видел ее последним. Один Айрмонгер сказал, что она принесла с собой что-то со Свалки и грелась в Пепельной. Вошли люди, выглядевшие более официально. Это были городские Айрмонгеры. На них были темные костюмы и шляпы, и у каждого на воротнике был золотой лавровый лист. Они прибыли из Дома лавровых листьев. Они приказали нескольким мальчикам-слугам унести кровать моей подруги, ее табурет и сменную одежду — все ее вещи. Мы хорошо расслышали, куда их уносят. В мусоросжигатель. Вскоре после этого зашла еще одна Айрмонгер. У нее при себе были швабра и ведро, и она вымыла пол там, где стояла кровать моей подруги.

— Что происходит? — прошептала я уборщице. — Ты знаешь, где она?

— Не знаю. Замолчи. Не разговаривай.

Чуть позже пришел мальчик с отбеливателем и вымыл им стену.

— Ты знаешь, что происходит? — спросила я его.

— Мне нельзя говорить. Распоряжения вполне четкие.

После того как он ушел, в спальне появился еще один Айрмонгер с большим металлическим резервуаром за спиной и пульверизатором в руках.

— Закрыть глаза! — проревел он.

Он стал разбрызгивать какую-то жидкость. Она лилась на нас, на наши кровати. Это было похоже на дождь. Когда мы начали протестовать, один из городских Айрмонгеров нажал на ручной клаксон, издавший мерзкий оглушительный звук, и приказал:

— Не разговаривать! Тишина! Тишина во время очистки!

И нас опрыскали. Вода стекала не только с нас и нашей одежды, но и с кроватей и стен. Промокло все.

— Теперь, леди, забудьте об этом, — сказал городской Айрмонгер. — Все это опрыскивание не имеет значения. Пожалуйста, не беспокойтесь ради вашей же собственной безопасности. Теперь, будьте добры, постойте, пока не высохнете. Все хорошо. И я прошу вас об одной услуге. Пожалуйста, сдвиньте кровати так, чтобы не осталось пустого места. Оно выглядит странно, вам не кажется?