– Рассказывали, как с животными. Немного лучше было тем, кто строил дом. По крайней мере, они не сидели в дыре под землей. Мексиканцев он вообще не щадил. И мистер Дойл, и его брат гавкали как псы.

Фрэнсис показывал Лиланда, брата Говарда, на фотографиях, но Ноэми не могла вспомнить, как он выглядит. В любом случае у всех членов семьи были схожие черты лица. «Внешность Дойлов» – она так это называла. Как переходящая от поколения к поколению челюсть Габсбургов, но Дойлов, в отличие от Габсбургов, нельзя было назвать несимпатичными.

– Говард Дойл хотел, чтобы дом построили как можно быстрее, и ему нужен был огромный сад в английском стиле, с розами. Он даже привез из Европы коробки, наполненные землей, чтобы цветы лучше укоренились. Вот так все и было, когда пришла болезнь. Сначала она настигла тех, кто занимался домом, а потом и шахтеров. Вскоре все лежали в лихорадке. У Дойла был врач, которого он привез с собой, как землю, но этот расчудесный доктор не особо помог. Почти все умерли. Больше всего шахтеров. Люди, работавшие в доме, тоже умерли, даже жена Говарда Дойла умерла, но по большей части умирали шахтеры.

– И тогда появилось английское кладбище, – сказала Ноэми.

– Да, именно, – кивнула Марта. – Потом болезнь ушла. Наняли новых рабочих. В основном брали людей из Идальго, да, но сюда стали приезжать и работавшие на других шахтах англичане, да и просто надеющиеся разбогатеть. Говорят, в Сакатекас много серебра? Ну, у нас было не хуже.

Дом к тому времени уже построили, наняли прислугу. Все шло не так уж и плохо. Дойл был суров, но платил вовремя, и шахтеры получали свою часть от добычи, как тут всегда было принято. Но мистер Дойл снова женился, и все пошло наперекосяк.

Ноэми вспомнила свадебный портрет второй жены Говарда: 1895 год. Алиса, похожая на Агнес. Алиса, младшая сестра. Теперь, когда Ноэми задумалась об этом, ей показалось странным, что Агнес обессмертили в мраморной статуе, а Алису – нет. Говард сказал, что едва знал первую жену. Хорошо, но вторая жена прожила с ним столько лет, родила ему детей… Что же, Говарду Дойлу она нравилась еще меньше первой жены? Или статуя ничего не значит, просто мемориал, созданный по капризу хозяина? Девушка постаралась вспомнить, была ли рядом со статуей табличка об Агнес. Кажется, нет, но могла и быть, она не особо присматривалась.

– Потом нахлынула новая волна болезни. В этот раз она была еще хуже. Люди мерли как мухи…

– Их хоронили в общей могиле? – спросила Ноэми, вспоминая слова доктора Камарильо.

Пожилая женщина нахмурилась:

– В общей могиле? Нет. Семьи местных забрали своих покойников на кладбище в городе. Но в шахте работало много людей, у которых не было родственников. Если у человека не было семьи, его хоронили на английском кладбище. Мексиканцам не ставили надгробия, даже простые кресты не ставили, вот почему люди стали говорить о массовых захоронениях. Но просто дыра в земле без венка и церковного обряда – тоже, считай, массовое захоронение.

Это была депрессивная мысль. Безымянные рабочие, похороненные в спешке… никто никогда не узнает, где и как оборвалась их жизнь. Ноэми опустила кружку и потерла запястье.

– В любом случае это была лишь одна из проблем. Хуже, что Дойл решил прервать традицию отдавать рабочим немного серебра вместе с зарплатой. Там работал один мужчина, звали его Аурелио. Он был из тех, кому не нравилось изменение, но, в отличие от других, жалующихся за спиной, он жаловался открыто.

– И что он говорил?

– Очевидное. Что рабочий лагерь дерьмовый. Что доктор, привезенный англичанином, никого не лечит и нужен нормальный врач. Что вдовам и сиротам ничего не остается, а Дойл набивает карманы богатством. Аурелио подговорил рабочих устроить забастовку.

– Они устроили?

– Да, устроили, – кивнула Марта. – Дойл считал, что сможет легко запугать рабочих, заставить их вернуться в шахту. Брат Дойла и его доверенные люди отправились к лагерю с ружьями и угрозами, но Аурелио и остальные дали им отпор. Они кидали камни. Брат Дойла только чудом спасся. Но вскоре после этого Аурелио нашли мертвым. Говорили, что он умер естественной смертью, но никто в это особо не верил. Однажды утром просто так умирает самый главный у шахтеров? Это казалось странным.

– Но ведь была эпидемия…

– Конечно да. Но люди, видевшие тело, говорили, что лицо Аурелио выглядело ужасно. Ты слышала о людях, умерших от страха? Так вот, говорили, что он умер от страха. Что глаза у него вываливались из орбит, а рот был открыт и что он походил на человека, увидевшего самого дьявола. Это всех напугало, и бастовать перестали.

Фрэнсис говорил о забастовках, но Ноэми не подумала расспросить поподробнее. Наверное, это можно исправить, но пока что она слушала Марту.

– Вы говорили, что Аурелио как-то связан с Бенито. Кто это?

– Терпение, девочка, из-за тебя я могу сбиться с мысли. В моем возрасте нелегко помнить, что, когда и как было. – Марта сделала несколько глотков кофе и снова заговорила: – Так на чем я остановилась? А, да. Шахта продолжила работать. Дойл снова женился, и жена родила ему девочку, Рут, а много лет спустя мальчика. У мистера Лиланда, брата Дойла, тоже были дети. Мальчик и девочка. Парень был помолвлен с мисс Рут.

– Ох уж эти поцелуи близких родственников, – сказала Ноэми, подумав о том, что челюсть Габсбургов тоже наследовалась неслучайно и для них все печально закончилось.

– Там было не так уж много поцелуев, думаю. В том-то и проблема. Вот здесь на сцене и появляется Бенито. Он был племянником Аурелио и устроился работать в дом. После забастовки прошло много лет, поэтому, наверное, Дойлу было все равно, что он родственник смутьяна. А может, просто не знал. В общем, Бенито работал в доме, ухаживал за растениями. К тому времени Дойлы вместо сада построили оранжерею.

У Бенито было много общего с погибшим дядей. Он был красивым и умным, но его беда в том, что он не умел держаться подальше от неприятностей. Его дядя устроил забастовку, а он поступил еще хуже – влюбился в мисс Рут, а та влюбилась в него.

– Думаю, ее отец был не в восторге, – вздохнула Ноэми.

Скорее всего, он говорил с дочерью о евгенике. О высших и низших расах. Ноэми представила, как мистер Дойл сидит у камина в своей комнате и отчитывает девушку, а та опустила глаза и смотрит в пол. У бедного Бенито не было и шанса. Однако странно, что Дойл настаивал на близкородственных браках, если уж он действительно интересовался евгеникой. Может, его вдохновлял Дарвин, который тоже женился на родственнице?

– Говорят, когда он узнал, то чуть не убил ее, – пробормотала Марта.

Теперь Ноэми представила, как Говард Дойл обхватывает тоненькую шейку. Сильные пальцы вонзаются в кожу, давят… бедная девушка не может протестовать, потому что ей не хватает воздуха. «Папа, не надо». Образ был таким ярким, что она на мгновение закрыла глаза, хватаясь рукой за стол.

– С тобой все в порядке? – спросила Марта.