Эльф, невесть с чего, восхитился и любовно посмотрел на варенье.

— Мда, питаю слабость к рыженьким, кругленьким и покладистым.

Ночь прошла для обитателей Северинга спокойно, и Вилль даже успел сбегать в караулку к Соррену. Вернулся он за полчаса до шумного пробуждения спящей красавицы, вполне довольный известиями. Капитан и не рассчитывал, что стражники поймают потрошителя, но, хотя бы, обошлось без жертв. Надолго ли?

Алессу одолевали странные чувства. Ненависть и страх разоблачения отступили, но Вилля она стала понимать ещё меньше. Оборотень Армалина, некогда обучавшая её основам знахарства, рассказывала об эльфах. По их легенде, создания Пресветлой Саттары первыми увидели Эльа — Зарю Неверры, и вполне закономерно возгордились своей избранностью.

Вилль, как любой нормальный эльф, должен был относиться к Алессе с отвращением, круто замешанном на природной брезгливости. Та, внутри которой живёт неразумный дикий зверь — это ли не извращение над расовым естеством? Среди эльфов тоже когда-то жили оборотни, но их способности были иного рода. Пресветлая изначально создала аватар — крылатых волков — великолепными воинами, защитниками собственной расы. Но Высокие Короли отчего-то разгневались на своих подданных и после Скадаро-Неверрийской войны прокляли их и изгнали из Силль-Миеллона. Аватары ушли и постепенно вымерли где-то вдали от жизни Неверры. Если Перворожденные так жестоко поступили с сородичами, то чего можно ждать от остроухого, который не брезгует обществом человечки-оборотнихи со скандальной репутацией?

Раздумья были прерваны самым неприятным образом: эльф замер на полушаге, и Алесса с размаху клюнула носом капитанскую спину. Помянула шушеля-подгадёныша и его мать за компанию. Сразу стало легче, и девушка выглянула из-за плеча Вилля. Причины внезапной заминки вышагивали неспешно, аки кречет с горлицей.[12]Градоправитель Грайт в неизменной куртке по колено, опоясанной широким солдатским ремнём, и жрец Теофан Улесс в долгополой собольей шубе с золотым треуглом навыпуск.

«А ведь он знает, — обеспокоилась пантера. — А ну как храмовнику сказал?»

Берен коротко кивнул Виллю и насмешливо-удивлённо уставился на знахарку. Впрочем, Алесса уже перестала волноваться — Теофан вёл себя, как обычно. Обласкав одинаково дружелюбным взглядом всех троих, включая банку, жрец молвил густым, тренированным голосом:

— А тихая нынче погодка!

— Солнышко светит! — уверенно согласился эльф.

— Птички поют! — не удержалась осмелевшая знахарка.

Солнце нежилось в ватных облачках, а птички берегли голоса до ледохода, поэтому банка благоразумно промолчала.

— Погодка-то тихая, — невесело усмехнулся Берен, — да только перед грозой ветер силу копит. Не поймали никого?

— Но никто и не погиб, а поимка — дело времени, только по ночам не гуляйте. Отыщем, куда ему деваться? Вот и госпожа Алесса помогать вызвалась, а знахарь в таком деле — первый человек!

— Помощница, значит… Мы с господином Улессом вот как порешали, — Грайт задумчиво пожевал губами, — не особо народ в карсу-то поверил…

— И то верно! — подхватил Теофан. — Свечей за три дня раскупили столько, что хоть весь город святи, а водицу вёдрами носят, не успеваю вирши начитывать. Нечисть в городе!

— И вы предлагаете выстроить полторы тысячи жителей на Площади и облить по очереди святой водой? Или серебром осыпать, авось, кто задымится? А собаки, кошки… лошади, коровы, да кролики, в конце концов! Если кого из животных тяпнули, тогда что?

— Тише, на нас смотрят, — спокойно перебил воспитанника Грайт. — Собаки… Трое псов пропали, верно?

Эльф прикусил нижнюю губу — верный признак начала мыслительного процесса. Берен усмехнулся — за тринадцать лет так и не сумел отучить воспитанника от детской привычки.

— Зверь мог уволочь или заманить собак в лес, а потом захотел мясца послаще. Пробрался в город и устроил резню, — медленно произнёс Вилль. Собаки и его беспокоили.

— Мы думаем, стоит послать голубя в Равенну. Пускай разбираются маги…

— Маги? По мне, так лучше лис в курятнике, чем маг в городе. Придушить — не придушит, а паршу потом будем с месяц выводить, — презрительно бросил Вилль, и знахарка мысленно отметила, что капитан не такой уж и дурак.

— У нас в городе завелось что-то умное, осторожное. И неуловимое. Пусть маги сами с этой дрянью разбираются, — повторил Берен, но уже не столь уверенно.

Алесса заметила, что он старается не встретиться с воспитанником взглядом. Ей мигом вспомнился бледный шрам над самым сердцем.

— Ага! А вышлют нам кого-нибудь, вроде того Аквина, а то и собственной персоной заявится.

Теофан сложил руки на груди и возвёл очи горе. Столичный маг, правивший испорченный Индикатор, за время пребывания в Северинге умудрился настроить против себя половину населения. Ночевать на постоялом дворе орка Кирима он категорически отказался, и привечать его пришлось Берену Грайту. Выделенная комната была раскритикована в пух и прах вместе с кухней и конюшней, но градоправитель смолчал. Ещё не расписанный Храм Триединого прилюдно нарекли «недоделком», и на постном лике жреца загостилась улыбка почуявшей лисицу гончей. Зато храмовым вином маг Августус очень даже не погнушался. Господин Аквин навёл порядок и в «Оркан-баре», когда, брезгливо поморщившись, положил на стол наливное яблочко-кумачёвку дуплом вверх. Ксандра лишь беспомощно улыбнулась и, извинившись, попыталась забрать яблоко, но тут стражник Винтерфелл не выдержал. Кумачёвка — материнское дерево дриады Ксандры, некогда заботливо посаженное будущим мужем орком. А какой-то столичный тип, можно сказать, в душу ей плюнул! Поэтому Вилль, ничтоже сумняшеся, сожрал яблоко вместе с предполагаемым обитателем норы и огрызком и отшлифовал сие богоугодное дело кружкой ядрёного «Оникса». А ошеломлённому магу заявил, что местное блюдо «Червь в яблоках» ещё сыщет мирскую славу, равно как и «Навозник в собственном соку», подаваемый к столу исключительно летом.

— Дайте мне ещё три дня сроку. Вот увидите, мы его изловим и приколотим голову на городские ворота, чтоб другим неповадно было, — продолжал убеждать эльф.

— Хорошо! — Берен едва заметно кивнул. — У тебя три дня. Оно ещё в городе, ищите. Сам пойми, парша паршой, а разорванная глотка хуже…

— Найдём! А вы, господин Теофан, лучше по городу бесей погоняйте — авось, Иллиатар поможет!

— Арвиэль, не богохульствуй! — укоризненно вздохнул жрец и потупил смиренные очи. — Чтобы Иллиатар Триединый обратил к нам пречистые взоры свои, надобно всем его молить. Искренне, беззаветно! А у нас что? Процветает ере… многобожие и плодоносит превелико.

К демонам или бесям отношение было неоднозначным. Простые люди плевались через левое плечо, свято веря, что непременно попадут в наглую бесовскую харю. Храмовники вещали о демонах, искушающих грешную душу и настоятельно советовали не блудить, не пить, не курить, не сквернословить, и прочие, прочие «не». Маги умудрились составить классификацию бесовских сущностей. Помимо всего прочего, на них оказалось весьма удобно сваливать всевозможные тёмные делишки. Даже резню во время ночи Алой Волны списали козни зулле — демонов безумия. Считалось, что порождения Бездны способны получить власть лишь над душами тех, кто верит в их силу и боится. Вилль Винтерфелл чихать хотел и на Иллиатара, и на бесей. Он верил в Пресветлую Богиню и абсолютно не беспокоился за чистоту своей сущности. А боялся огня… И драконов. Тех самых, вымерших много столетий назад.