Они долго ехали через заболоченные земли виконта Нарбоннского и, наконец, в середине июня прибыли в Авиньон.

Чума унесла в могилу половину населения города, и на место умерших со всех концов Европы в Авиньон стекались желающие заработать, так как папа развернул широкомасштабное строительство в своем стольном граде. Тысячи разноязыких людей, не понимая друг друга, изъяснялись главным образом жестами.

– Вот он, новый Вавилон, смешение языков! – восклицал виконт Нарбоннский. – А вот и вавилонская башня…

Он указал на помпезный новый дворец папы римского, возведенный в неслыханно короткий срок.

– Здесь, в Авиньоне, мы содержим в плену папу римского, – гордо сообщил виконт.

Дон Хуан, глядя на грандиозный папский дворец, окруженный парком, невольно думал: «Если это и плен, то, во всяком случае, чертовски роскошный».

В действительности же авиньонское пленение заключалось в том, что папой, как правило, избирали француза и политика святого престола сильно зависела от воли французского короля. Что касается Авиньона, то папа здесь был полным хозяином: он три года тому назад купил город и окрестности со всеми, как говорится, потрохами.

Кавалькада переправилась через величаво текущую Рону по красивейшему в Европе мосту Святого Бенезета. Река была усеяна многовесельными лодками под разноцветными парусами. Как пояснил виконт Нарбоннский, вот-вот должна была начаться традиционная июньская регата.

Авиньон радовал глаз. Чума здесь уже шла на убыль, и потому всадникам ни разу на пути следования через город не встретились ни похоронные процессии, ни телеги могильщиков. Под раскидистыми платанами жители неторопливо потягивали местное вино, было видно, что они уже не опасаются общения, поскольку оно перестало быть рискованным. Город радовался исцелению от затянувшейся болезни.

Прямо на мосту Святого Бенезета горожане устроили танцы. Из-за этого многочисленным всадникам пришлось ненадолго задержаться: хохочущие простолюдины поначалу никак не хотели уступать дорогу растянувшейся на целую милю кавалькаде. Кастильские рыцари уже было приготовились разогнать весь этот сброд тупыми концами пик и ударами мечей (плашмя, разумеется). Но… Ни у одного не поднялась рука на счастливых, безобидных людей. И ситуация, к счастью, разрешилась без избиения мирных горожан: по совету виконта Нарбоннского пляшущим авиньонцам кинули несколько пригоршней монет. И путь через мост стал свободен.

Все это время дон Хуан, не отрываясь, смотрел на высокую гору, увенчанную шапкой снега, которая высилась на горизонте.

– Я вижу, Дон Жуан, вас заинтересовала эта гора. Она называется Мон-Ванту, что означает Ветреная гора, – пояснил виконт Нарбоннский, проследив за взглядом кастильского гостя. – Самая высокая гора в Провансе.

– Вообще-то, монсеньор, меня зовут дон Хуан, а не дон Жуан, – счел нужным уточнить Тенорио, которого покоробило искажение его имени.

– Привыкайте, сударь! – весело возразил Нарбонн. – Во Франции вас повсеместно будут называть именно дон Жуан. И не ищите в этом ничего обидного для себя. Просто таковы особенности нашего галльского произношения.

Действительно, во все время пребывания во Франции дона Хуана величали доном Жуаном, причем произносили это имя с нежным подсюсюкиванием: «Жюан». Сначала это раздражало кастильца, но потом он и в самом деле привык.

Все прибывшие и сопровождающие расположились на ночлег в Старом папском дворце. Поначалу дон Хуан подумал было, что их представят папе Клименту, ныне проживающему в Новом дворце. Он был бы не прочь своими глазами увидеть наместника Божия. К разочарованию дона Хуана, подобный визит не входил в планы виконта Нарбоннского. Однако и покидать Авиньон он явно не торопился.

Когда на следующее утро дон Хуан зашел к Нарбонну, то застал у него сухопарого старика, который что-то объяснял виконту. Приход Тенорио прервал их увлекательную беседу.

– А, дон Жуан, проходите, будьте любезны, – обрадовался виконт. – Позвольте представить: это знаменитый мастер Гийом. А знаменит он тем, что как никто другой во всей Франции умеет изготавливать камеи и геммы. Я когда-то имел честь заказать мсье Гийому несколько агатовых камей.

При упоминании агата у дона Хуана екнуло сердце.

– Вот, дон Жуан, не изволите ли взглянуть, если вам, конечно, интересно, – обратился к Тенорио мастер Гийом. – Это так называемый облачный агат. Виконт, как большой ценитель, считает, что абрис овала должен быть несколько менее вытянут.

– Я в этом ничего не понимаю, – пробормотал Тенорио.

Он рассматривал выпуклый профиль очень красивой женщины, искусно вырезанный на овальном плоском камне величиной с дублон.

– Эту камею заказал мсье Гийому мэтр Франческо Петрарка, – со значением произнес виконт Нарбоннский.

Дон Хуан никогда не слышал о Петрарке, но сделал вид, что это имя ему хорошо известно. Однако наблюдательный виконт Нарбоннский сразу же распознал невежество кастильца.

– Мэтр Франческо – величайший из всех поэтов, живущих сейчас на земле, – с почтением в голосе пояснил он. – Еще десять лет назад его короновали в Риме, на Палатине, лавровым венком. Я счастлив тем, что лично знаком с этим человеком. Нынче он здесь, неподалеку, в своем поместье Воклюз. Мсье Гийом прямо сейчас отправляется к мэтру Франческо, чтобы доставить ему эту камею. И я намерен воспользоваться случаем, чтобы вместе с мсье Гийомом посетить мэтра Франческо. Когда еще представится такая возможность? Тем более что я слышал, будто Петрарка собирается навсегда уехать в Италию.

Дон Хуан собрался с духом и обратился к мэтру Гийому:

– А что вы, как знаток агатов, можете сказать об этом камне?

И он, не снимая перстня с безымянного пальца, продемонстрировал его резчику камей и гемм.

Мастер Гийом задумался.

– Это смотря что вы хотите знать, сударь. Я вижу чрезвычайно качественный черный агат. Но цена его, уверяю вас, не слишком велика.

– Дело не в цене, – принялся оправдываться дон Хуан. – Меня интересуют магические свойства…

– Это не по моей части, – недовольно заметил мэтр Гийом.

Было видно, что ювелир скептически относится ко всякого рода суевериям.

– А знаете что, дон Жуан, – вмешался виконт. – Не желаете ли вы поехать с нами к мэтру Франческо? К вечеру мы вернемся в Авиньон. Насколько мне известно, нелюдимый Петрарка охотно беседует с интересными иностранцами, каковым вы, сударь, безусловно, являетесь. Если же мы с мэтром Гийомом отправимся к нему вдвоем, то Петрарка уделит нам от силы минут пятнадцать.

У дона Хуана не было ни малейшего желания ездить лишний раз туда-сюда: впереди и без того был неблизкий путь в Париж.

– Дело в том, – продолжил Нарбонн, – что мэтр Франческо изучил магические свойства всех известных человечеству минералов. Думаю, он сможет просветить вас насчет перстня. И уверяю, что это доставит удовольствие ему самому.