Теперь вокруг маленькой группы образовалось пустое пространство, и многие бросали на них косые взгляды. Веселое настроение куда-то исчезло. Что Сэм умел делать в совершенстве, так это портить всем веселье.

– Ханна, Хельмут, Стэн, извините, если это происшествие испортило вам настроение.

– Все в порядке, Тери, – улыбнулась Ханна. – Вот посмотришь, через несколько минут все забудут об этом и снова начнут веселиться.

Ханна оказалась права: кое-кто из молодежи, стоявшей в стороне, уже начал дурачиться, оглашая окрестности веселыми криками. Веселье передалось остальным. Скоро все забудут о том, что здесь вообще появлялся полицейский.

– Он действительно так сильно переживает? – Ханна посмотрела в том направлении, куда уехала патрульная машина.

– Я даже не могу тебе передать, Ханна. Он просто не в себе из-за этого убийства. У них нет даже мало-мальски серьезных подозреваемых. Я думаю, он никогда не стал бы себя вести так грубо, если бы не был расстроен тем, что расследование не двигается с места.

– Наверное, ты права. Тебе надо поехать к нему.

– Не хочу. Может, он желает побыть один. Ханна покачала головой:

– Не похоже. Мне кажется, ты ему нужна, Тери.

– Ну ладно, поеду, – глубоко вздохнула Тери. – Не знаю, правда, что из этого получится. Он совсем обезумел. Но я на него не обиделась. Худшее, что может случиться, так это то, что он даже не заметит, что я рядом. Или все же стоит поехать? Нет, подожду до завтра, пускай сегодня он выпустит пар.

Ханна хихикнула.

– Он горячий, – мечтательно промурлыкала она. – Надеюсь, это проявляется и в другом? – прошептала она на ухо Тери.

– Фантазируй, не стесняйся, – ответила Тери со смехом.

– Так я и сделаю.

В этот момент из-за угла показалась патрульная машина, и Тери застонала:

– Надеюсь, это не он вернулся, чтобы снова задать мне трепку.

– Вряд ли, – протянула Ханна. – Они поехали в другую сторону.

Когда «крузер» подъехал к противоположной стороне улицы, от стены большого здания напротив отделились двое мужчин в темной одежде. Один из полицейских вышел из машины и подошел к ним. Кажется, они чем-то обменялись, затем полицейский вернулся к машине. Когда он повернулся, свет упал на его лицо. Тери его узнала. Это был один из тех полицейских, которых она видела в доме у Марии после похорон и который хохотал, стоя на заднем дворе. У Тери до сих пор остался неприятный осадок от этого эпизода. Ей показалось, что они что-то скрывают или замышляют.

– Я знаю этого человека, – шепнула она Ханне.

– Полицейского?

– Да, который идет к машине. При виде его у меня мороз по коже. Я не доверяю ему. Без всяких причин, чисто инстинктивно.

Ханна пожала плечами:

– Иногда интуиция работает безошибочно. Особенно у женщин.

– Да, но я не хочу поспешно судить о людях.

– Неужели? А я-то думала, ты ненавидишь всех копов на свете.

Тери засмеялась:

– Похоже, Сэм меня переубедил. Ханна, ты пойми: я их всех терпеть не могла. А сейчас я оцениваю их как и остальных – по их человеческим качествам. У них есть свои изъяны и слабые стороны, но также есть мужество и целеустремленность… Однако мне все еще кажется, что многим полицейским не помешало бы поучиться хорошим манерам.

– Ну, Тери, ты же не можешь изменить мир.

– Нет, но могу попытаться повлиять на одного человека.

– Это точно, – подтвердила Ханна, слегка ущипнув Тери за локоть. – Пойди и повлияй на него, подружка.

Назавтра в три часа дня Тери постучала в дверь квартиры Сэма.

Утром ей и ее друзьям все-таки удалось купить билеты. Потом она поехала домой, чтобы поспать несколько часов перед работой. Сейчас она чувствовала себя отдохнувшей и даже веселой. Хорошая была ночь, и зря Сэм вмешался. Тери была готова все простить и забыть, приписав его грубость происшедшей трагедии.

Наконец дверь открылась. На пороге стоял Сэм. Вид у него был еще более измученный, чем вчера, если такое вообще возможно.

– Сэм… – с тревогой произнесла Тери.

Он повернулся и ушел в комнату, будто ее и не заметил. Тери вошла следом и захлопнула дверь. Шторы были задернуты, но дневной свет тускло освещал помещение. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь щели между неплотно закрытыми шторами, золотили мебель.

Тери огляделась. Она еще никогда не бывала у Сэма. У того, кто попадал сюда впервые, странное чувство, будто здесь чего-то не хватает. Сэм, похоже, мало заботился об уюте. Эта комната не вызывала желания оставаться в ней надолго, Она была всего лишь пристанищем, надо же где-то хранить одежду, где-то спать и есть. Может, в этом и был свой смысл, ведь большую часть времени Сэм проводил на работе. Правда, в комнате царили чистота и порядок, что вообще было отличительной чертой Сэма.

Тери обошла комнату, проведя рукой по столу, на котором не было скатерти, посмотрела на угловатые спинки стульев и простой диван. На кухне – стол и складные стулья. Фотографии, расставленные на полке, слегка оживляли обстановку. Тери брала их по одной и внимательно рассматривала улыбающиеся лица. Приятные люди. Это, наверное, сестры Сэма, а это – его мать. На одной фотографии был снят мальчик лет двенадцати, которого стоящий рядом мужчина в полицейской форме обнимал за плечи. В мальчике Тери узнала Сэма и догадалась, что полицейский, стоящий с ним рядом, – его отец.

– Я никогда бы не подумал, что это совершили полицейские. Эта мысль просто не приходила мне в голову.

Тери обернулась. Сэм, ссутулившись, сидел на стуле, широко расставив ноги, поставив локти на колени и пряча лицо в ладонях. В голосе его слышалось недоумение. Она подошла и опустилась на колени рядом с ним:

– Ты о чем говоришь, Сэм?

Не меняя позы, он с трудом заставил себя сказать:

– После похорон Мария открыла их с Шеффом домашний сейф, хотела достать какие-то бумаги. Там лежал конверт, на котором было написано мое имя и просьба передать мне конверт, если с Шеффом что-то случится.

Сэм поднял голову.

– Шефф расследовал дело о торговле наркотиками. Он узнал о взятках, которые собирались с торговцев, причем часть взяток составляли наркотики, которые потом продавались по более высокой цене, – пояснил он, глядя куда-то поверх ее головы. – Взятки собирали двое полицейских из нашего департамента.

– О, Сэм. – Тери понимала, как скверно у него на душе. Должно быть, он долго просидел здесь один, в комнате с опущенными шторами, силясь понять, как такое могло произойти в его идеальной полиции.

– Узнав об этом, Шефф начал расследование. Он не хотел ничего сообщать сержанту, пока не соберет достаточно доказательств. Расследование он проводил негласно, что бы преступники не замели следы, и ничего не говорил мне, потому что это было опасно. Шефф не хотел, чтобы со мной что-то случилось.