Понимание пришло. Хоть это радует.

– Прости, мне стало страшно одной, – произнесла Марина, сбрасывая маску невозмутимости. – Я просто не смогла там быть, думала с ума сойду. Макс, прости, я не думала, что здесь такое шапито будет.

Я ей сразу поверил. Действительно, если общаться с голосом в голове и постоянно что-то делать, мысли соскакивают с первопричины происходящего здесь и сейчас. Но если остаться с самим собой наедине и задуматься о происходящем… конец старой жизни, вокруг другой мир – холодный и жестокий. Действительно фляга засвистеть может.

Впрочем, мое понимание опрометчивого поступка Марины, как и ее собственное, проблему не решало никак. Надо отсюда уходить. Но уходить, сохраняя лицо – не сразу и торопливо бросившись на лестницу.

На нас сейчас скрещены десятки взглядов, и, если я засуечусь, эффект будет схожим с тем как от брехливой собаки попробовать убежать. Действовать надо спокойнее – посидеть еще хотя бы минутку и только после этого степенно удалится.

– Но этот же, стражник, когда упомянул Рустема, – между тем кивнула Марина в сторону трактирщика. – Тут все прониклись вроде. Ну поглазеют на меня, но приставать не рискнут.

В ответ я только вздохнул:

– Все тут уже залились алкашкой нормально. Вполне может найтись неадекват, который… – я задумался, но после решил не облагораживать объяснение: – Грубо облапает твою весьма привлекательную задницу и попытается предложить тебе продолжить вечер наедине.

– А ты не хочешь, чтобы кто-то попытался облапать мою привлекательную задницу?

Сказав это, Марина глубоко вздохнула и выпрямилась, так что туго стянутая алой тканью небольшая грудь выразительно поднялась. Причем мне показалось, что сама тема беседы Марине нравится. И это оказалось довольно неожиданно – а еще говорила, что «челендж» не ищет.

– Во-первых, мы оказались в жестоком и неприветливом мире, – начал я спокойным ровным тоном. – Здесь, судя по всему, серьезный дефицит красивых девушек. И каждая красавица, полагаю, наперечет, так что уже завтра о тебе пойдут слухи. Более того – я не уверен, что каждая красавица обладает здесь самостоятельностью и свободой решений, если ты понимаешь о чем я. А еще, судя по всему, здесь присутствует не только жесткое деление на сословия, но и огромное значение имеет репутация. Слышала, как реагировали на имя Рустема? Вот. Но репутация, это ведь дело такое, она рушится мгновенно. Поэтому если кто-то облапает мою девушку, я просто рядом постою и ничего после этого не сделаю…

– Твою девушку?

В этот момент я впервые пожалел, что Марина не видела дуэль у ворот. Наверное, если бы она видела убийство, как и реакцию на него окружающих, более вдумчиво бы оценивала поступки и их последствия.

– Мою девушку, – подтвердил я.

– Хм, как интересно, – с загадочным выражением лица протянула Марина. Явно видно было, что на языке у нее крутится вопрос, но она не стала его задавать.

– А во-вторых? – сменила Марина тему.

– Что во-вторых?

– Ты сказал «во-первых», а после рассказал мне про жестокий мир. Что во-вторых?

Хм. Если и было во-вторых, то я про него как-то запамятовал.

– Н-ну… Допустим, я не хочу, чтобы кто-нибудь облапал твою привлекательную задницу.

– Ты уже считаешь меня своей девушкой? – все же спросила Марина.

Несколько раз я открывал рот, чтобы начать объяснять, но сразу закрывал. И с третьей попытки, ответил просто и без затей:

– Да.

– Спасибо за откровенность, – произнесла Марина, как-то вдруг разом избавляясь от ироничного взгляда.

– Прости, я на самом деле не подумала о последствиях, впредь постараюсь быть умнее.

Надо же. Почти в унисон моим недавним мыслям говорит.

– Пойдем, думаю уже можно валить отсюда, – поднялся я, подавая ей руку.

– Пойдем, – поднялась Марина. Взяв предложенную руку и прижимаясь ко мне весьма близко и демонстративно. Так, что у наблюдающих за нами просто не могло возникнуть иллюзий насчет нашего совместного статуса.

Пухлый и Тонкий двинулись к лестнице следом за нами, эскортом. И мы даже прошли через весь зал вполне спокойно. Я уже подумал было, что перебдел и в глазах Марины могу выглядеть довольно глупо. На несколько секунд я даже почувствовал некоторое смущение – настолько все было спокойно. Впрочем, лучше бы потом выглядел глупо.

В предчувствиях я не ошибся: перед самой лестницей нам наперерез вывалился рябой каменщик – судя трем кирпичам на сером гербовом щите потрепанной куртки. Лицо рябого, прямо поверх изъеденной оспой кожи, покрывала густая вязь татуировки. Попытавшись схватить Марину за плечо, он произнес что-то на незнакомом грубом языке.

Марина уклонилась, на что рябой отреагировал азартным криком. Судя по интонации, и по тому что рябой на меня не обратил даже капельки внимания, говорил он что-то вроде: «Крошка, пойдем со мной, и я покажу тебе как можно отдохнуть с настоящим мужчиной».

Слова цеховика между тем вызвали громкий гогот в зале. Смеялись причем не все: из-за многих столов поднимались гомонящие посетители – я видел, как часть «грязных» стражников вскочила с места, направляясь в нашу сторону. Кроме того, кричал испуганный трактирщик – обращаясь к большой компании, из-за стола которой выбрался каменщик. В его криках я услышал несколько раз «Рустем». Каменотесы по большей части имя казаха тоже услышали и явно заволновались.

Вот только все это было относительно далеко, а рябой цеховик рядом.

Выглядел он внушительно. Это был совсем не Константин – пусть широкий, массивный и спортивный, но рыхловатый и мягкий, обитающий в благоприятной среде. И не надменный, пусть и умеющий обращаться с оружием розовощекий торговый практик.

Передо мной стоял самый настоящий каменотес – закатанные до локтя рукава куртки открывали жилистые предплечья, также с вязью татуировки, а ладони у него были широкими, лопатообразными – доски можно перешибать. И даже будь у меня сейчас в руках доска, вряд ли это стало бы моим преимуществом.

Впрочем, одно преимущество у меня все же было. Даже два – внезапность и недооценка противником. Так что довольно безмятежно и с насмешкой взиравший на меня каменотес, получив ногой между ног – в удар я вложился на полную, согнулся с булькающим криком. А я уже ударил снова,