— Зачем вам нужен этот институт, товарищи офицеры? — спросил Павел.

— Прошу прощения, товарищ капитан, но это не ваше дело, — надменно отрезал Колонтович. — Вы делайте свою работу, а мы займемся своей. Не позднее вечера мы должны отчитаться перед своим начальством.

— Вас интересуют разработки доктора Менделя? — в лоб спросил Никольский.

— Лично нас — нет, — вступил в разговор капитан Лебедев. — Мы, если честно, даже смутно представляем себе, кто это такой. А вот интересы нашего руководства мы не обязаны разглашать посторонним лицам, даже вам, сотрудникам контрразведки СМЕРШ.

«А мы первые успели», — подумал Павел.

— Значит, так, товарищи офицеры, — сказал он. — Меня не волнует суть вашего задания и его отношение к интересам государственной безопасности. У меня свое командование и собственные задачи. Одна из них — не пускать посторонних лиц на территорию филиала «Альтверде». Если у вас есть претензии ко мне, то пусть ваше начальство обращается к нашему и решает этот вопрос. А я выполняю приказ. Прошу вас уехать. Вахмянин, никого не пускать! Вы поняли приказ?

— Так точно, товарищ капитан! — заявил часовой.

Лебедев скривился, сплюнул. Колонтович пристально посмотрел Никольскому в глаза.

— Напрасно вы так, товарищ капитан, — тихо сказал он. — Ума не приложу, зачем нам ссориться. Мы вернемся через несколько часов с соответствующим приказом. Стоит ли терять время? Вы впоследствии можете крупно пожалеть о том, что проявили недальновидность.

— Пугаете, Александр Романович? — спросил Никольский. — Пустое это, уверяю вас. Меня многие пугали, а толку? Ничего личного, поверьте. Просто мы успели первыми, а вы опоздали. Но ведь одно дело делаем, верно?

Он терпеливо ждал, пока эта парочка соизволит удалиться. У офицеров НКГБ иссякли запасы пронзительных взглядов, они сели в машину. Лебедев переключил передачу, стал сдавать назад. Оперативники и ухом не повели. «Газик» выпустил зловонный дым, покатил по улице, свернул в переулок.

Капитан прислушался. В этом районе было тихо. Здесь отсутствовали важные объекты. Кругом стояли мрачноватые жилые дома в два и три этажа, не считая лютеранской кирхи.

Со стороны центра доносились выстрелы. Красная армия подавляла там последние очаги сопротивления.

— Не пугает этот инцидент, командир? — спросил Кобзарь.

— Скорее интригует, — ответил Никольский и усмехнулся. — Ладно, вперед, товарищи! Вахмянин, убирайте свою бандуру и закройте ворота, когда въедем. А то шатается тут всякая праздная публика.

Во дворе стояли разведчики лейтенанта Терехова. Парни вытянулись, отдали честь.

В составе этой вот группы поддержки имелась разыскная собака. Немецкая овчарка с добродушной мордой бегала на длинном поводке по задворкам, обнюхивала кучи мусора.

Территория включала бетонный гаражный бокс и несколько каменных строений в глубине двора. На крыльце отсутствовала даже вывеска. Это заведение явно не афишировалось.

Из-за угла выбежал подтянутый молодой офицер, подлетел к Никольскому чуть ли не строевым шагом, молодцевато отдал честь.

— Здравия желаю, товарищ капитан! Лейтенант Терехов. Вверенные мне бойцы осмотрели здание. Задержаны несколько работников института. Они изолированы в холле. Мои ребята их охраняют.

— В такое сложное время здесь кто-то работал, лейтенант? — поинтересовался Павел.

— Не могу знать. — Терехов пожал плечами. — Когда мы прибыли, ворота были закрыты, калитка заперта. Хотели открыть гранатой, но местные сами нас впустили, испугались сильно. Говорят, что гражданские, ничего такого не делали, просто работали на режимном объекте, чтобы кормить свои семьи. Они все так заявляют, товарищ капитан. Серьезно допрашивать не стали, вас дожидались. Но немного поговорили. Я знаю немецкий язык. Доктора Менделя там нет, у всех руки на месте. Здание в принципе целое, только восточное крыло немного пострадало, когда под фундамент мина прилетела. Пожара не было, просто рухнула часть стены. Мы нашли в восточном крыле кабинет Менделя. Сотрудники утверждают, что после отставки доктора Крюге, которая случилась десятого марта, именно Мендель фактически возглавил филиал, лично раздавал указания, кому и чем заниматься. Верхние этажи мы осмотрели, а в подвал не лезли, выставили охрану у входа. По-моему, именно там должно быть все самое интересное.

— В подвале точно никого не осталось? — спросил Павел.

— Думаю, нет, — ответил лейтенант. — Замок на внешней двери, выходящей в коридор, был заперт снаружи.

Этот парень, несмотря на молодость, производил положительное впечатление. Его бойцы действовали грамотно, заняли все ключевые точки.

Идея раздобыть собаку с кинологом принадлежала сержанту Малахову, плечистому мужчине лет трид-цати, с насмешливыми глазами и жестким седоватым ежиком. В Лацау дислоцировалось специальное кинологическое подразделение. Собак там тренировали в основном на поиск мин и неразорвавшихся снарядов, но были и разыскные.

— Десять минут на осмотр учреждения! — распорядился Павел.

В вестибюле за загородкой под присмотром автоматчиков жались в кучку люди в штатском. Половину из них составляли женщины. Они со страхом смотрели на советских солдат и офицеров, отводили глаза.

— Доктор Мендель приказал всем выйти на работу, — объяснил Терехов. — Вот они и сидели тут под бомбежкой, тряслись, как зайцы.

Если и была в них какая-то спесь, то они давно растеряли ее. Некоторые в белых халатах, остальные кто в чем.

«Позднее допросим», — решил Никольский, взлетая по лестнице на второй этаж.

Во всех помещениях царил беспорядок. Шкафы распахнуты, их содержимое вытряхнуто. На полу валялись какие-то пробирки, склянки, горы бумаг. Потом все это осмотрят компетентные товарищи. Не сейчас. Пока не до того.

Обстановка в кабинетах не отличалась уютом и роскошью, была выдержана в немецком духе. Лаборатории соединялись арочными проходами. В них вроде бы не было ничего зловещего. Стенды, стеллажи, тумбы, забитые препаратами, шкафы с книгами и папками.

В отдельном зале стояли кушетки. Над ними склонялись «многорукие» лампы. Кругом медицинское оборудование непонятного назначения. Замкнутая комната, отделанная кафелем и набитая каталками. Ширма, хирургический инструмент.

— Как-то не больно впечатляет, товарищ капитан, — прокомментировал Терехов то, что увидел. — Здесь они проводили только часть опытов. Думаю, все по-настоящему важное находится в подвале. Отсюда, кстати, проход в крыло, где проживал Мендель.

Они прошагали в конец коридора, спустились на половину лестничного марша.

За крохотным холлом располагались санузел с душем и маленький кабинет-спальня. Гостиная была чуть вместительнее. Снова разбросанные вещи, выдвинутые ящики. И здесь никакого комфорта — голая функциональность.

Эсэсовский мундир висел на крючке на самом видном месте. Видимо, доктор Мендель им теперь только любовался. Надевать его ему не приходилось. Тяжеловато было справляться одной рукой? Или уже наловчился?