И это узнавание сразу успокоило Андрея. В мире, в котором он существовал, были свои порядки: в нем были и люди законопослушные, и тихие, и разбойники, и жулики, но существовала определенная установленность отношений. И еще не сказав ничего, Андрей понял, что своего эти мужики обижать не будут, даже если «свой» обозначает лишь гимназиста, которого этот истопник и не помнит. Как же его звали? Тихоном?

Теперь, когда они стояли рядом, Андрей разглядел и второго. У него было скуластое крепкое лицо, узкие губы и злые глаза.

— Не буду, — сказал Андрей. — Не буду, Тихон.

— Ты кто? — Тихон приблизил лицо — от него пахнуло водкой. — Ты кто такой?

— Я у вас в котельной все свои лучшие годы пробыл, — сказал Андрей, стараясь улыбнуться. Улыбка, правда, не получилась.

— Ах ты, мать твою! Гимназист! Из Александровской? Много вас было, разве всех упомнишь. А теперь что, в студенты пошел?

— Я в Глухом переулке живу, — сказал Андрей. — С теткой. Может, знаете?

— Кто вас всех знает, — сказал Тихон без злобы. — Они у меня, стервецы, курили. — Последние слова были обращены к спутнику, который стоял — руки в карманах бушлата — и покачивался.

— Если курили, — сказал он со злобой, — чего же он папиросу пожалел?

— А я не курил, — сказал Андрей. — И сейчас не курю. Но если вам деньги нужны, возьмите.

Тут он понял, что нетактично предлагать людям деньги, которые валяются на земле. Он опустился на четвереньки — ключи были большие, они блестели, их он нашел сразу, а монеты попали в грязь.

— Да ты чего, — сказал Тихон. — Ты ничего. Бог с ними.

Он тоже встал на четвереньки, и они с Андреем шарили руками по лужам.

— Во, — говорил Тихон. — Нашел. Двугривенный.

Его спутник стоял над ними. Ему это не нравилось.

— Пошли, — сказал он. — Штаны извозишь, мать твою.

— Не, — говорил Тихон. Он был совсем пьян. — Надо помочь. Гимназисту. Тебя как зовут?

— Андреем. Андрей Берестов.

— Как же, Андрей, Андрюша! Помню. Курносенький такой был.

Конечно же, Тихон Андрея не помнил, но теперь они были заняты общим и, с точки зрения Тихона, полезным делом.

— А много денег-то у тебя было?

— Не знаю, — сказал Андрей. — Около рубля, наверное.

— Дурак ты, гимназист. Если будешь каждому карманы разевать, не напасешься.

Тут он нашел целый полтинник, и на том они поиски прекратили, потому что второй, которого звали Борисом, хотел уйти.

Они пошли к выходу из сада все вместе. Андрей протянул Тихону мокрую ладонь, на ней было два пятиалтынных и гривенник.

— Нет, — сказал Тихон, — это ты себе оставь. У нас уже полтинник есть и двугривенный.

— Давай, — сказал Борис и взял деньги у Андрея. Что Тихону не понравилось. Он стал объяснять Борису:

— Тетка у него, в очках, Марья Павловна, я ее знаю, она к соседу моему приходила, еще на Пасху, благотворительность носила. Я ее, ей-бо, знаю, ты скажи, Андрюш, я ее знаю?

— Точно, знаете, — удивился Андрей.

— Я и говорю. Она женщина справедливая и небогатая, это я точно тебе говорю.

Борис не отвечал. Но и деньги не вернул.

Они вышли на Екатерининскую.

— Слушай, гимназист, — сказал Тихон, — пошли собачьей радости вкусим за твое здоровье. Ты не думай, у нас есть.

— Я не пойду, — сказал Андрей.

— Пойдешь, пойдешь, — сказал Тихон. — Выпьем, посидим. Надо согреться.

Через три минуты они сидели в жарком, душном и, как показалось Андрею, страшно уютном зале трактира. Половой принес штоф водки и горячей жареной чесночной колбасы.

Тихон, оказывается, теперь служил кочегаром на станции, а Борис был приезжий, из Пскова, и работал в депо. К удивлению своему, Андрей понял, что спутники его — совсем молодые, а в гимназии ему казалось, что Тихон велик и стар.

В морщинках вокруг глаз Тихона, под носом, над усами была сажа, под обломанными ногтями тоже чернота. Борис был чище, одет аккуратнее. Он был мрачен и только после второй рюмки попривык к Андрею, разговорился. Они, оказывается, готовили в депо забастовку, все продумали, а приехал из Киева эсдек Мученик и велел все делать иначе. Получилось, что теперь Борис не главный, и это он переживал. А Тихон, который Борису сильно сочувствовал, достал ему выпить, но тут у них кончились деньги, а выпить хотелось — вот и подошли к студенту. Они только и собирались рупь взять, не больше, но когда студент, то есть Андрей, стал кобениться, они на него рассердились. Так что если бы не узнавание, накостыляли бы Андрею.

Потом и Борис оттаял. Он оказался славным парнем, если бы не пил, так объяснил Тихон. Он окончил реальное училище, но потом обстоятельства не сложились, Борис не объяснил — как. Пришлось уйти в механики. Он приехал в Симферополь.

— Женить Борьку надо, — утверждал Тихон. — Ты, Андрюша, нам невесту отыщи, только с образованием. Мы теперь, сам понимаешь, к свету стремимся. Предстоят большие перемены. Ты газеты читаешь? Выберем мы Борьку в Думу от революционеров. А потом, гляди, министром станет. — Тут Тихон развеселился. А Андрей вспомнил, что у него была заначенная пятерка, на самый крайний случай. Они и ее пропили.

Ушли они из трактира, когда он уже закрывался. Все трое совершенно обнищали. Железнодорожники пошли провожать Андрея, и тому было лестно и приятно, что он идет домой с двумя такими славными парнями, которые его понимают.

Когда они вышли к Салгиру, их догнал Ахметка, который возвращался домой. Ахмет отнял его у новых друзей и помог взобраться на ломовую телегу. Тихон отдавать Андрея не желал, потому что поклялся сдать его с рук на руки Марии Павловне, но Ахмет, когда узнал об этом благородном плане, вправду испугался, он представил себе, что подумает тетя Маня.

Андрей заставил Ахмета остановиться, не доезжая до дома, потому что ему надо было излить душу единственному другу, и тот послушно остановился, только заставил сначала Андрея застегнуть шинель и надеть измаранную в грязи фуражку.

Андрей рассказал ему все о Коле Беккере, и своей безответной любви к Лидочке, и о том, что он намерен завтра же ехать к Сергею Серафимовичу и просить тысячу рублей, потому что хоть Коля и подлец, но ему надо помочь, потому что жалко Нину, на которой никто не хочет жениться, и Елизавету Юльевну тоже жалко, Андрей вспомнил, что обещал принести Беккерам опий, но Ахмет сказал, что все возьмет на себя.

Тетя Маня не спала и сидела у окна, в ужасе ожидая вестника, который сообщит ей о гибели Андрюши. Она была так рада тому, что Андрей жив, что вовсе не рассердилась и сказала Ахмету, что каждый мужчина должен несколько раз согрешить таким образом, потому что в этом есть трудности возмужания. Ахмет сказал, что у него такой трудности нет, потому что он правоверный мусульманин.