Нет, заставит. Это неизбежно. Уже заставил. Клеменси медленно подняла глаза. Она любит его, но как сильно? Достаточно, чтобы рискнуть? Довольствоваться малым, зная, что завтра можно лишиться и этого? Бросить карьеру?

— Клеменси… — негромко поторопил он.

— Все это из области фантастики, — ровно ответила она. — Мне только что сообщили, что собеседование прошло успешно.

— Понял. — Его глаза тут же стали чужими и бесстрастными. — Поздравляю.

— Спасибо. — О господи, с чем поздравлять? Джошуа и в голову не приходит, что она может не принять этот пост. Настолько не приходит, что он палец о палец не ударит, чтобы отговорить ее.

— Когда приступаешь? — Он шагнул к дверям, окончательно овладев собой.

— Через две недели лечу в Париж. — Скажи хотя бы, что будешь скучать по мне! Клеменси вышла за ним в коридор. — А потом в Милан и в Австралию.

От недавней радости не осталось и следа. Не было сил даже на то, чтобы изобразить фальшивый энтузиазм.

— Я хочу, чтобы мы по-прежнему оставались друзьями! — выпалила Клеменси, несчастными глазами глядя на остановившегося у порога Джошуа.

— Мы никогда ими не были, — негромко ответил он.

— Нет. — Их всегда физически влекло друг к другу. И прошлой ночью случилось неизбежное.

— Желаю удачи. — Он бережно прикоснулся к ее лицу. — Береги себя, ладно?

— И ты тоже. — Казалось, они попрощались навсегда. Что было смешно, учитывая их соседство. Она непременно увидит его, когда вернется домой. Столкнется в деревенском магазине. Помашет рукой, увидев за забором сада.

Клеменси смотрела вслед шедшему по тропинке Джошуа, и у нее сжималось горло. Он сказал «прощай» тому немногому, что было у них общего, как и она, зная, что отныне все будет по-другому. Ничто не вернется. Все останется в прошлом. Он уходит из ее жизни.

А она позволяет ему сделать это.

— Клеменси, пойдешь на ланч? Уже почти два часа.

В кабинет вошла одна из ее коллег, и Клеменси подняла глаза. Она не знала, что уже так поздно.

— Я хотела закончить отчет, — пробормотала она.

— Принести тебе сандвич из буфета? С яйцами и майонезом?

Клеменси побелела. При воспоминании о том, что было, когда она попыталась позавтракать, желудок взбунтовался.

— Нет, спасибо, — поспешно сказала она.

— Ты ужасно выглядишь. Даже хуже, чем утром. — Женщина сочувственно посмотрела на осунувшееся лицо Клеменси.

— Меня немного тошнит, — призналась она.

— Надеюсь, ты не заболеешь до того, как приступишь к новой работе.

— Наверно, я просто устала. — Прошлая неделя была тяжелой, да и эта складывалась немногим легче. Передать дела преемнице. Собраться. Договориться со знакомой парой, что они раз в неделю будут приходить убирать коттедж и присматривать за садом. В прошлую пятницу она ездила в Лондон на встречу с бригадой аудиторов, которая вернулась из трехнедельной командировки в Женеву. Уик-энд провела с родителями. В субботу она снова переночует у них, а в воскресенье улетит в Париж с новыми коллегами.

Но усталостью она обязана скорее бессонным ночам, чем заполненным суетой дням, с несчастным видом признала Клеменси. Днем еще можно было не думать о Джошуа, а вот ночью мысли вырывались наружу. Перед глазами стояло его лицо, в мозгу вертелись воспоминания о времени, проведенном вместе, отрывки разговоров… Она лежала, уставившись в темноту.

С тех пор, как она смотрела вслед Джошуа, уходившему из ее жизни, прошло почти две недели. Двенадцать долгих дней, если быть точной. Несмотря на близкое соседство, она видела Джошуа лишь однажды, когда их машины столкнулись в переулке. Впрочем, увидела она лишь приветственно помахавшую руку и два детских личика в заднем стекле.

Однажды вечером она набралась смелости позвонить и узнать, как себя чувствует Джейми. Неизвестно, что было сильнее — искренний интерес к здоровью мальчика или тоскливое желание снова услышать этот низкий грудной голос. Однако к телефону подошла Мэри Харрингтон, которая дружески заверила ее, что Джейми полностью оправился, и пообещала передать сыну, когда тот вернется, что звонила Клеменси. Однако он не позвонил. По крайней мере, когда она была дома.

Но, с другой стороны, домой она в последние дни приезжала только ночевать, каждый вечер возвращалась поздно, когда близнецы уже спали.

— Я буду скучать по тебе, Клем. И все остальные тоже.

Клеменси вздрогнула, поняв, что на несколько секунд совершенно забыла о присутствующей в кабинете женщине.

— Время от времени я буду возвращаться.

— Но ты уже будешь не в нашем отделе. Это совсем не то.

— Не то, — грустно согласилась Клеменси, поняв, что тоже будет тосковать по коллегам, с которыми проработала четыре с половиной года. — Но сегодня лить слезы я не буду, — пошутила она. — Приберегу их на завтра. — Завтра… Последний день в этом отделе. — Впрочем, ты и сама здесь надолго не задержишься, — улыбнулась она, смерив взглядом светловолосую подругу.

Та улыбнулась в ответ и одернула просторный белый халат, который начала носить, как только узнала про свою беременность — куда раньше, чем было необходимо.

— Становится заметно, правда? — гордо поинтересовалась она.

Клеменси кивнула, с трудом сдерживая смех. Срок у подруги был ничтожный.

— Мне еще повезло. Я чувствую себя по-прежнему, — с увлечением продолжила коллега. — А вот мою сестру начало выворачивать наизнанку чуть ли не с первого дня.

— Серьезно? — сдвинула брови Клеменси. От невинных слов подруги у нее побежали по спине мурашки.

— Ладно, еще увидимся.

Как только дверь закрылась, Клеменси полезла в сумку, вынула ежедневник и начала листать страницы. Внезапно ее пальцы налились свинцом. Она еще раз сверила даты. Ошибки не было. Задержка на три дня.

В последнее время она была так занята, что ничего не заподозрила. Клеменси отодвинула кресло от стола и молча уставилась в окно. Последние две недели она испытывала сильный эмоциональный и физический стресс. Ничего удивительного, что цикл, обычно регулярный, нарушился. А тошноту, с которой она проснулась сегодня утром, можно было объяснить чем угодно. Может, вчера съела что-нибудь. Одну из этих бацилл, вызывающих суточное расстройство желудка.

Клеменси глубоко вдохнула и попыталась справиться с подступающей паникой. Разве можно забеременеть после одной ночи? Она быстро сделала равнодушное лицо. В кабинет вошел начальник их отдела с папкой под мышкой.

— Клеменси, я вот что подумал… Боже мой, да на тебе лица нет! — осекся он. — Немедленно в постель. Я попрошу кого-нибудь закончить твой отчет. Отправляйся домой. Это приказ.

— Спасибо, — тихо сказала она. — Сейчас. — Но сначала надо было позвонить.