Порой то, о чем говорят мертвые, совершенно удивительно. Я не перестаю удивляться и испытывать боль. Один молодой человек был настолько преисполнен решимости покончить с жизнью, что, выстрелив в себя один раз и не умерев, он сумел выстрелить еще раз. Гнев. Отчаяние. Безнадежность. Возврата назад нет. Я хочу умереть, но мне нужно о многом подумать, подготовить отпуск для семьи, тщательно подготовить собственные похороны, чтобы не причинять неудобств родственникам. Я хочу умереть, но хочу после смерти выглядеть красиво, поэтому я делаю прическу, наношу макияж и стреляю в сердце, чтобы не повредить лицо — так думает жена, узнав, что ее муж сбежал с молоденькой девушкой.

Раны Мэри-Энн Николс говорят о том, что Потрошитель не хотел, чтобы она сопротивлялась и кричала. Он был готов к следующему шагу и поэтому, перерезав жертве горло, нанес ей несколько ран в живот. Но пока еще он не был мастером и не мог зайти дальше. Он не вытаскивал ее внутренности. Пока что он ограничился только глубокими разрезами. Он не забирал с собой части тела в качестве трофея или талисмана, который мог бы вдохновить его на сексуальные фантазии. Мне кажется, что первое преступление Потрошитель совершил, чтобы понять, что это такое и нужно ли ему нечто большее.

«Мне нравится проливать кровь», — пишет Потрошитель 5 октября.

«Я должен пролить еще больше крови», — читаем мы в письме от 2 ноября.

Неделю спустя Джек Потрошитель публично назовет себя этим страшным именем. Возможно, в этом есть смысл. До убийства Мэри-Энн Николс он еще не был потрошителем. Сикерт недаром выступал на сцене под псевдонимом «мистер Немо», и причиной такого выбора была вовсе не скромность. Он мог выбрать прозвище «Джек Потрошитель» с вескими к тому основаниями. И мы можем только догадываться, какими они были.

Словом «Джек» на сленге называли моряков и вообще мужчин, а «Потрошитель» — это тот, кто потрошит. Но Уолтер Сикерт никогда не шел простыми путями. Я изучила множество словарей и энциклопедий с 1755 по 1906 годы, ища других определений этих слов. Сикерт мог позаимствовать своего «Джека Потрошителя» у Шекспира. Как вспоминает в своих мемуарах Хелена Сикерт, в детстве она и ее братья «с ума сходили от Шекспира». Уолтер мог читать наизусть длинные монологи. На протяжении всей жизни он любит выступать на обедах и вечеринках, разыгрывая сцены из шекспировских трагедий. Слово «Джек» мы находим в «Кориолане», «Венецианском купце» и в «Цимбелине». Шекспир не использовал слова «потрошитель», но некоторые его варианты встречаются в «Короле Лире» и в «Макбете».

Слово «Джек» имеет следующие значения: ботинки; уменьшительное от имени Джон, обозначающее дерзкого, задорного человека; мальчишка, снимающий ботинки с хозяина; пронзительный крик; мужчина; в американском сленге — чужак или идиот; мастер на все руки; проныра. Под «Потрошителем» мы понимаем: человека, который потрошит; человека, который разрывает; человека, который режет; хорошо одетого человека; быстроногую лошадь; хорошую пьесу или роль.

Джек Потрошитель — это чужак, мастер на все руки. Он «полон ярости». Он — «петушок, которого никому не поймать». Он потрошит «утробу нашей дорогой матушки-Англии». Сикерт со своей изуродованной психикой мог считать, что был «выпотрошен» из материнской утробы. То, что произошло внутри материнского тела, было несправедливо. Это не его вина. Но теперь он может отплатить.

Глаза Мэри-Энн Николс были широко открыты, когда ее тело обнаружили на мостовой. Она слепо смотрела в темноту, ее лицо желтело в тусклом свете темного фонаря.

В книге Чарльза Дарвина «Выражение эмоций» мы читаем, что широко раскрытые глаза являются знаком «ужаса». Дарвин связывает такое выражение лица с «чрезвычайным страхом» или с «ужасной болью и мукой». На протяжении многих веков считалось, что человек умирает, сохраняя на лице выражение последней испытанной им эмоции. Но символично, что выражение лица Мэри-Энн сохранило последнее, что она увидела в своей жизни, — темный силуэт мучителя, уродующего ее тело. Широко раскрытые глаза убитой женщины положили начало новому отношению к уайтчепелскому убийце. Его стали считать чудовищем, призраком, который, по словам инспектора Эбберлайна, не оставлял «ни малейшего следа».

Образ женщины с перерезанным горлом и широко раскрытыми глазами забыть нелегко. Сикерт его не забыл бы. Он должен был запомнить взгляд женщины, из тела которой уходит жизнь. В 1903 году, если можно полагаться на датировку рисунков, он рисует женщину с широко раскрытыми глазами. Она кажется мертвой, а шея ее укрыта непроницаемым мраком. Набросок невинно называется «Два этюда головы венецианки». Три года спустя он рисует обнаженную женщину, гротескно развалившуюся на железной кровати. Эта картина называется «Nuit d'Ete», или «Летняя ночь». Вы помните, что Мэри-Энн была убита именно летней ночью. Женщины на этюде и на картине очень похожи. Их лица напоминают лицо Мэри-Энн Николс. Когда тело было в морге и его обмыли Манн и Хэтфилд, были сделаны снимки.

Посмертные съемки проводились большой камерой, которая могла снимать только по прямой. Для того чтобы сфотографировать труп, тело приходилось ставить или прислонять к стене, потому что камеру нельзя было опустить или повернуть под углом. Порой обнаженный труп подвешивали на крюке, гвозде или колышке за основание шеи. Тщательное изучение фотографий другой жертвы Потрошителя, Кэтрин Эддоуз, показывает, что ее обнаженное тело было подвешено и одна нога ее почти не касается земли.

Эти мрачные, жестокие фотографии использовались только для идентификации трупа и не демонстрировались публике. Знать о том, как выглядел труп Мэри-Энн Николс, могли только те, кто видел ее в морге или на месте преступления. Если этюд, на котором Сикерт изобразил так называемую венецианку, действительно является зарисовкой мертвого лица Мэри-Энн, значит, художник должен был быть на месте преступления или каким-либо образом получить доступ к полицейским протоколам, если только не случилось чего-то, что осталось мне неизвестным. Даже если Сикерт видел Мэри-Энн в морге, ее глаза к тому времени были уже закрыты. Закрыты они и на посмертной фотографии, которую показывали тем, кто мог опознать убитую. На этой фотографии раны уже зашиты, а тело прикрыто до подбородка, чтобы раны на шее были незаметны.

К сожалению, сохранилось немного посмертных фотографий жертв Потрошителя. Те, что хранятся в архиве, очень малы и расплывчаты. Качество фотографий еще более ухудшается при увеличении. Криминалистическое оборудование помогает сделать изображение более четким, но совсем незначительно. Другие трупы, которые полиция не считала связанными с делом Потрошителя, могли вообще не фотографироваться. Если же подобные фотографии и существовали, то они не сохранились. Место убийства не фотографировалось вовсе, если только жертва не была убита в помещении. Дело должно было быть из ряда вон выходящим, чтобы полиция согласилась тащить свою тяжеленную камеру.

Сегодня тела фотографируются со всех сторон, под разными углами, с помощью различных фотоаппаратов. Однако во времена Потрошителя фотографии делались очень редко. Еще реже были фотокамеры в моргах. В те времена делать снимки ночью вообще было невозможно. Поэтому визуальных свидетельств преступлений Потрошителя сохранилось очень немного, если не считать набросков и картин Уолтера Сикерта, хранящихся в частных коллекциях и художественных музеях. Искусствоведческий и научный анализ показывает, что обнаженные женщины, изображенные на его картинах, выглядят уродливыми и мертвыми.