Как только лента проскальзывает обратно и снова оборачивается вокруг меня, я открываю дверь с очередным протестующим скрипом. Прокрадываюсь в темное помещение, и в нос тут же ударяет знакомый запах. С круглыми глазами я оглядываюсь по сторонам и понимаю, куда попала.

В королевскую библиотеку.

Я расплываюсь в улыбке от запаха книг, старого пергамента и чернил в кожаном переплете.

Нужно время, чтобы глаза привыкли к тусклому свету, потому что, похоже, здесь и вовсе нет окон. Единственным источником света служат мерцающие канделябры на стенах, но их слишком мало, чтобы прогнать полумрак. Особенно с угрожающе нависающими надо мной полками, которые простираются, покуда видно взору. Некоторые закрыты цепями, чтобы не было возможности взять книги. Здесь уютно, как в усыпальнице.

И хотя в библиотеке совсем не колоритно, в голову мне приходит одна мысль, и я оглядываюсь, осматривая все в ином свете. Это помещение тихое, темное и тайное. Идеальное место, чтобы что-нибудь спрятать.

Задавшись новой целью, я иду вдоль рядов и стараюсь вести себя как можно тише. Придерживаю юбки, чтобы они не слишком громко шуршали по полу, и радуюсь, что подошвы туфель довольно мягкие, чтобы мои шаги не отдавались эхом. Здесь так тихо, что даже мое дыхание кажется громким.

Пытаясь идти как можно тише, я прищуриваюсь, стараясь разглядеть названия на корешках книг. Я замечаю необходимую историю Пятого королевства, землеописание Ореи, повести о прежних войнах, генеалогические древа королей… скучно, скучно, скучно. Чем больше названий я читаю, тем меньше у меня шансов найти здесь какие-нибудь любовные поэмы.

Однако моя прогулка не совсем бесполезна. Мой взгляд перемещается на полку выше, наполовину поглощенную мраком. Она короче остальных и, покрытая пылью, выглядит так, словно к ней не прикасались и даже не смотрели на нее много лет.

Идеально.

Я оглядываюсь, но вблизи только один-единственный канделябр в паре метров. Повернувшись, я быстро стягиваю перчатку и лезу в карман платья. Поочередно вытаскиваю три предмета: яблоко с кухни, украденную у стражника трубку и тряпку у служанки. Три безобидных, случайных предмета, которые я нашла в разных местах и у разных людей. Предметы, отсутствие которых Мидас даже не заметит.

Как только их касается моя обнаженная кожа, с ладони струится жидкий металл. За считаные секунды каждый предмет заключается в оболочку и становится тяжелее, превратившись в чистое золото. В поисках недоступного места я нахожу два приставленных друг к другу фолианта, которые образуют идеальный укромный уголок. Встав на цыпочки, одетой в перчатку рукой я засовываю тряпку и трубку между книгами, чтобы их не было видно.

Опустившись, я прячу золотое яблоко в кармане, и его вес давит мне на бедро. Снова надеваю перчатку и поворачиваюсь, но взглядом ловлю какой-то блеск на нижней полке. Встаю на колени, смахиваю горстку пыли, а когда вижу одно-единственное слово, у меня перехватывает дыхание.

Фейри.

Черное и скошенное, впечатанное в кожу под золотой филигранью, слово почти шепчет мне, и по спине у меня бегут мурашки.

Спереди к полке крепится цепь, но она сползла и болтается. Я оглядываюсь по сторонам, будто тени наблюдают за мной, но в библиотеке тихо, слышно только гулкое биение моего сердца. Стараясь не задеть цепи и не оставить на пыли следов, я вытаскиваю небольшую книгу. И стоит мне взять ее в руки, как пальцы начинает покалывать.

Обложка, едва длиннее моей ладони, сделана из бузины, с тонким покрытием из красной кожи, обшивающей переплет сверху, а скрепляет ее толстая нить, протянутая через ветхие страницы.

Мгновение я просто смотрю на книгу удивленно. Я никогда за всю свою жизнь в Орее не видела ни одной книги про фейри. Насколько мне известно, каждое произведение про фейри или от фейри было уничтожено после войны. Фейри упоминаются только в исторических книгах, но описываются великими предателями и кровожадными убийцами.

Эта книга запрещена. Ее надлежало сжечь много столетий назад, и все же она здесь, засунута между ветхими историческими книгами и свитками на пыльной, оцепленной полке.

Посмотрев влево-вправо и убедившись, что никто не видит, я засовываю книгу под пальто и прячу ее во внутреннем кармашке на груди. Снова встаю, и сердце стучит, как громкие шаги.

Погодите. Нет. Это и есть шаги.

Проклятие.

Я бросаюсь направо и резко сворачиваю в сторону, прижавшись спиной к полке. Спустя секунду в соседнем проходе кто-то медленно шаркает.

Нужно уходить.

Подхватив юбки обеими руками, я полностью задираю подол, а ленты извиваются под пальто. Я так взволнована, что даже не дышу, но пробираюсь мимо полок на цыпочках и съеживаюсь всякий раз, когда туфли слишком громко скрипят по каменному полу.

Я не могу вернуться туда, откуда пришла, ведь этот человек слишком близко. Потому стараюсь оторваться от него, проходя через сокровенную комнату.

Увидев впереди больше света, я устремляюсь туда в надежде, что выйду к другому выходу. Я срезаю путь между полками и, оказавшись на другой стороне, вижу столы с книгами и свитками и горящие фонари. Но взгляд на них не задерживается и скользит на дверь впереди.

Хвала Богам.

Я бросаюсь туда, вот только в спешке не замечаю сгорбившуюся фигуру, сидящую за одним из этих столов с пером в руке. Он резко вскидывает голову, когда я прохожу мимо него, и от неожиданности я подскакиваю.

– Вот черт, – испуганно бранюсь я. – Простите.

Облаченный в мантию старик в мгновение ока вскакивает на ноги, и его стул скрипит по полу.

– Кто вас сюда впустил? Вам запрещено здесь находиться! – возмущается он.

– Простите, – повторяю я и, подняв перед собой руки, пячусь назад. – Я, э-э-э… хотела запросить разрешение на посещение библиотеки, – неубедительно оправдываюсь я.

Мужчина, прищурив глубоко посаженные глаза, оглядывает меня с очевидным презрением.

– Я знаю, кто вы.

– Верно, – говорю я, меня не очень манит слушать, как восьмидесятилетний мужчина называет меня позолоченной шлюхой. – Так… как насчет разрешения?

– Нет.

Я удивленно на него смотрю. Ну, не этого я ожидала.

– Нет? – спрашиваю я.

– Запрашивать доступ дозволено только титулованным лицам, – сообщает он голосом таким же жестким, как и его волосы цвета соломы. – Остальным в королевскую библиотеку нельзя. Раз уж вы не являетесь титулованной особой или членом королевской семьи, то вход вам запрещен.

– Но…

– Здесь хранятся свитки, датируемые смутным временем. Книги, написанные первыми правителями. Я лично переписывал рассказ о святом Бозефе во время Маковой чумы, – продолжает он, важно выпятив грудь. – Возможно, мои слова вас поразят, но, несмотря на ваше прозвище, эта библиотека более драгоценная, чем вы, – язвительно говорит старик. – Потому прошу