– Скажу без ложной скромности, я всегда понимал, откуда приходят деньги, – подчеркнул сосед, чтобы усилить высказанную ранее мысль. – Это вопрос инстинкта. У одних инстинкт есть, у других нет.

Мартини и его жена согласно кивнули: а что тут еще скажешь?

– А вот и кофе, – провозгласила сияющая синьора Одевис, внося серебряный поднос с чашечками.

От Мартини не укрылось, что она так и не сняла золотое колье с бриллиантами, подаренное мужем, хотя здравый смысл мог бы подсказать ей, что хвастаться не стоит. Пакеты с подарками хозяева вскрывали прямо при гостях, перед тем как сесть за стол. Одевисов не заботило, что гостей это могло смутить. Им хотелось продемонстрировать свои драгоценности. Мартини рассердился, но Клеа еще не подала знака, что пора уходить. Непонятно почему. Может, жена считала, что действительно подружилась с этими разбогатевшими хамами.

Пока взрослые беседовали, дети Одевисов, мальчик десяти лет и девочка двенадцати, орудовали игровой консолью, соединенной с огромной плазменной панелью. Звук военной игры был слишком громким, но никто не попросил детей его уменьшить. Моника утопала в кресле, закинув ноги в новеньких красных сетчатых кроссовках на подлокотник. Рождественский подарок родителей не пробил ее брони, и она вот уже три часа кряду сидела, не говоря ни слова, целиком погрузившись в гаджет.

– Кое-кто говорит, что рудник убил экономику долины, но это все чушь собачья, – продолжал Одевис. – По мне, так люди просто не умеют проявить изобретательность и воспользоваться рудником к своей выгоде. – Он повернулся к Клеа. – Кстати, я слышал, что до того, как переехать в Авешот, ты была адвокатом.

– Да, – с некоторым усилием ответила она. – Я работала в одной городской адвокатской конторе.

– А ты не думала начать работать здесь?

Клеа старалась не смотреть на мужа.

– Это трудно в таком месте, где тебя никто не знает.

Истина заключалась в том, что открыть свою адвокатскую контору было очень дорого.

– Могу тебе кое-что предложить.

Сосед улыбнулся жене, и та согласно кивнула.

– Поступай работать ко мне. Мне нужен человек, который мог бы разбираться в деловых бумагах. Ты была бы превосходным секретарем.

Клеа смутилась и ничего не сказала. Она пребывала в затруднении. Из-за того, что она настаивала на том, чтобы найти работу, у них с мужем постоянно вспыхивали перепалки. Мартини не хотел, чтобы она устроилась продавщицей, и должность секретаря была немногим лучше.

– Я тебе очень благодарна, – сказала она с вежливой улыбкой, – но сейчас я предпочла бы заняться домом. Еще столько всего надо сделать. Кажется, переезд никогда не кончится.

И тут Мартини заметил, что дочь вдруг оторвалась от мобильника и, закатив глаза и изобразив на лице осуждение, впилась в отца обвиняющим взглядом.

Предложение и отказ поставили присутствующих в неловкое положение. Разрядил ситуацию неожиданно зазвонивший домашний телефон. Одевис подошел к телефону и, обменявшись парой шутливых фраз с загадочным собеседником, повесил трубку и отобрал у детей телевизионный пульт.

– Звонил мэр, – объявил он. – Он сказал, чтобы я включил телевизор.

Не обращая внимания на протесты увлеченных игрой детей, он переключил канал.

На экране появились исстрадавшиеся лица Марии и Бруно Кастнер.

Отец пропавшей девочки показывал в объектив фотографию дочери в белой тунике, с деревянным распятием на шее. Мать пристально глядела в камеру.

– Наша дочь Анна Лу – девочка мягкая и деликатная, все, кто с ней знаком, знают, какое у нее доброе сердце. Она любит кошек и доверчива к людям. А потому сегодня мы обращаемся и к тем, кто не был с ней знаком в первые шестнадцать лет ее жизни: если вы ее видели или знаете, где она, помогите нам вернуть ее домой.

В гостиной Одевисов, да и во многих домах Авешота, мгновенно исчезла атмосфера праздника. Мартини обернулся к жене, которая расширенными от ужаса глазами смотрела на эту маленькую женщину, словно видела на экране себя.

Когда же Мария Кастнер прямо обратилась к дочери, тепло Рождества на несколько секунд снова охватило всех, но в каждом сердце появилось холодное предчувствие.

– Анна Лу, мама, папа и твои братья любят тебя. Где бы ты ни была, я надеюсь, что наши голоса и наша любовь дойдут до тебя. Когда ты вернешься домой, мы подарим тебе котенка, которого ты так хотела, Анна Лу, я тебе обещаю… Да хранит тебя Господь, моя малышка.

Одевис выключил телевизор и налил себе из бара стакан виски.

– Мэр говорит, что в Авешот уже выехал известный сыщик, чтобы возглавить расследование. Один из тех, кто часто мелькает на телеэкранах.

– По крайней мере, хоть что-то сдвинулось с места, – заметила его жена. – Мне кажется, местное начальство до сих пор не занялось поисками.

– Эти только штрафовать мастера.

Одевис в этом разбирался, ибо его не раз штрафовали за превышение скорости на «порше».

Мартини слушал и потягивал кофе, не вмешиваясь в разговор.

– Как бы там ни было, – продолжал сосед, – а я не верю в россказни о святости их дома и всей церковной общины. По-моему, у Анны Лу было что скрывать.

– Как ты можешь так говорить? – возмутилась Клеа.

– Да так всегда бывает. Может, она сбежала, потому что ее кто-то обрюхатил. В этом возрасте случается, что они занимаются сексом, а потом спохватываются, когда уже слишком поздно.

– Ну и где она сейчас, как ты думаешь? – спросила Клеа, пытаясь разрушить такую абсурдную версию произошедшего.

– А я откуда знаю? – развел руками Одевис. – Потом она вернется домой, а семья и братство постараются все замять.

Клеа схватила мужа за больную руку и крепко ее стиснула, не обращая внимания на рану. Мартини вытерпел боль, ему не хотелось, чтобы жена принялась ссориться с хозяевами дома. Ограниченные люди, такие как Одевис, всегда могут многому научить. И действительно, немного погодя он довел-таки до конца свой логический шедевр:

– Я думаю, дело не обошлось без одного из мигрантов, которые здесь ошиваются и приходят ко мне в поисках работы. Скажу ясно: я не расист. Но по-моему, надо ограничить въезд для выходцев из тех стран, где секс под запретом. Они потом насилуют наших девочек: им же надо удовлетворить свою природную потребность.

«И отчего это расистам, прежде чем произнести спич, надо непременно предупредить, что они не расисты?» – подумал Мартини. Клеа была готова взорваться, но Одевис на этот раз предусмотрительно обратился к нему:

– А ты что об этом думаешь?

Прежде чем ответить, учитель немного подумал.

– Несколько дней назад, когда мы с Клеа обсуждали это известие, я сказал, что, возможно, Анна Лу сбежала из дома и все очень скоро выяснится. Но теперь мне кажется, что прошло уже слишком много времени… В общем, нельзя исключить, что с девочкой действительно что-то случилось.