Эта долина пасторальной красоты, которую занимала Сантарога, как раз и была подходящим объектом, на который он может спустить свою злость, решил Десейн. Сантарога, островок людей среди первозданной природы. Он мысленно представил долину как муравейник, окруженный твердыми, невыразительными, крепкими стенами, подобными граням пирамиды. И здесь, внутри этих стен, с жителями Сантароги что-то происходило. Они потеряли свою индивидуальность и перестали быть самими собой, превратившись в похожие друг на друга маски.

Десейн отметил еще одно обстоятельство: каждый сантарожец как бы дополнял любого другого жителя долины — подобно лучам, пробивающимся сквозь щели в черной занавеске.

Что же скрывается за этой черной занавеской?

Вот на это-то, понял Десейн, и нужно в действительности направлять свою злость. Долина словно попала под чары злого волшебника. Сантарожцы оказались пойманными в ловушку какой-то черной магии, которая трансформировалась в серую пирамиду.

После этой мысли злость Десейна пропала. Он понял, что сам занимает определенное положение в этой пирамиде. Да, можно было бы подумать, что это некая экологическая ниша — пирамида, размещенная среди первозданной природы, если бы не превращение людей в бездушных гномов. Основание этой пирамиды твердо покоилось в земле, глубоко запустив корни во влажную почву.

Десейн ясно осознавал всю сложность проблемы.

Эта долина отличалась от всех остальных одним — Джасперсом. Именно из-за него сантарожцы возвращались в родные места, связанные с долиной крепкими нитями.

Десейн вспомнил о своем непреодолимом желании возвратиться в Сантарогу. Да, все дело было в той субстанции, наполнявшей пещеру, куда ему удалось пробраться. Джасперс проникал через поры кожи, через воду, через легкие с вдыхаемым воздухом.

За спиной Десейна шевельнулся Марден.

Психолог повернулся и посмотрел на капитана.

Итак, сантарожцы стали зависимыми от той пещеры и субстанции, произрастающей там, все люди долины оказались под ее наркотическим воздействием. В некотором смысле это напоминало действие диэтиламида лизергиновой кислоты — ЛСД. «Как же это происходит? — задавал он себе вопрос. — Не нарушается ли при этом баланс серотонина?» Сознание Десейна работало с поразительной ясностью, рассматривая все возможности и стараясь выбрать направление исследования.

— Если сейчас вы чувствуете себя хорошо, то я побежал, — сказал Марден. — Когда вам еще раз стукнет в голову провести подобную ночную экскурсию, дайте мне знать, хорошо?

— Ну разумеется, — согласился Десейн.

Этот ответ по какой-то одному ему понятной причине вызвал смех у Мардена, и так, смеясь, он покинул комнату.

— Умник чертов! — тихо выругался Десейн.

Он снова прошел к окну.

Психолог понимал, что теперь ему трудно будет оставаться объективным. У него не было никакой другой морской свинки, кроме самого себя. Какое же воздействие оказывает Джасперс на него? Впечатление необыкновенной ясности сознания и чувств? Могло ли подобное происходить при применении ЛСД? Над этим следовало тщательно поразмыслить. Чем были вызваны утренние симптомы? Переменой обстановки?

Он начал анализировать личностные качества отдельных сантарожцев, и сразу вспомнилась их постоянная настороженность, резкость поведения, явственно выраженная честность. Даже если острота восприятия действительно повышается, то как объяснить их столь наивные простодушные рекламные объявления? Разве можно оставаться кристально честным в отношениях с каким-нибудь пронырливым ловкачом?

Казалось, он может выбрать для наступления любое направление. Барьеры рухнули, как песочные стены, когда волны новых мыслей накатились мощным валом, принося с собой, однако, и новые загадки.

Дженни.

Десейн снова припомнил, что она отказалась участвовать в продолжении университетских исследований, касающихся последствий воздействия ЛСД на человеческий организм. Без видимой реакции после введения ЛСД. Биологи, проводившие эти исследования, хотели заняться изучением этого феномена, однако Дженни отказалась. Почему? Ее, разумеется, вычеркнули из списков, а изучение любопытной аномалии на этом и было завершено.

Дженни.

Десейн прошел в душ, что-то тихо напевая себе под нос и все так же ожесточенно размышляя. Плечо беспокоило куда меньше — и это несмотря на то, как он обращался с ним прошлой ночью… или, возможно, как раз благодаря этому — какая ни есть, а нагрузка.

«Я должен позвонить Дженни, — подумал он, одеваясь. — Может быть, мы сможем встретиться за ленчем».

Перспектива увидеть Дженни наполнила его удивительным восторгом. Внезапно возникло желание окружить ее заботой, испытывать при этом взаимную эмоциональную привязанность. Любовь… что это, как не любовь? Чувство, не поддающееся анализу. Его можно только ощутить.

И тут Десейн вернулся к действительности.

Его любовь к Дженни требовала от него, чтобы он спас ее от чар Сантароги. И ей придется помочь ему, осознает она это или нет.

Раздались два коротких стука в дверь.

— Войдите! — крикнул он.

В комнату проскользнула Дженни и закрыла за собой дверь.

Она была в белом платьице, перехваченном красным шарфом, красные сумочка и туфли придавали ее коже некую экстравагантную смуглость. Она на секунду остановилась в дверях, держась за ручку. Глаза ее были широко раскрыты и обеспокоенно взирали на Десейна.

— Джен! — воскликнул он.

Спустя мгновение она оказалась в его объятиях, пролетев через всю комнату. Он чувствовал тепло и податливость ее губ, и от тела ее исходил приятный аромат.

Дженни отодвинулась от психолога и посмотрела на него.

— Ах, дорогой, я так перепугалась! Мне все время мерещилось, как твой грузовик срывается в ущелье со скалы и среди обломков обнаруживается твое мертвое тело. Слава богу, позвонила Вилла. Почему же ты не позвонил сам?

Десейн приставил палец к кончику ее носа и мягко надавил.

— Я вполне способен сам позаботиться о себе.

— О, а я и не знала. Как ты чувствуешь себя, все в порядке? Я встретила в вестибюле Эла. Он сказал, что принес тебе кофе Джасперса.

— Я опохмелялся.

— Ты опох… О! Но почему тебе…

— Никаких «но». Прости, что заставил тебя волноваться, но у меня есть работа, которую я должен выполнить.

— А, вот оно в чем дело!

— И я буду делать работу, за которую мне платят.

— Ты что, связал себя с ними какими-то обязательствами?

— Дело не только в этом.

— Значит, они хотят получить от тебя еще что-то.

— Это больше, чем «что-то», Дженни, любовь моя.

Девушка помрачнела.