фон Риббентроп был более многословным. Он заявил, что США и Великобритания в 1946 году столкнулись с теми же вопросами, с которыми Германия столкнулась в 1939 году: как остановить территориальные претензии и внешнеполитические амбиции СССР.

А закончил свое «последнее слово» он такими словами:

«Через несколько лет юристы всего мира отвергнут этот суд. Вы не можете вести процесс без соблюдения даже намека на законность.

Я был, конечно, одним из вернейших его [Гитлера. — Авт.] последователей. Фюрер обладал необычайной притягивающей силой. Нельзя понять это, если никогда лично не встречаться с ним. Все находились под влиянием его обаяния. Во время подписания Мюнхенского соглашения Даладье и Чемберлен испытали это на себе. Неужели вы не в состоянии ощутить огромной силы личности Гитлера? Не можете почувствовать, что он обладал способностью одним словом завоевывать людей?

Я всегда выступал за союз между Германией и Россией. Что касается Англии, то она могла легко предотвратить войну. Если бы только сказала полякам, что они должны соблюдать мир, то можно было бы избежать всей войны. Но Британия проводила свою давнюю политику балансирования в Европе. Наши требования были вполне приемлемыми. Стоило ли воевать из-за них? Мы, немцы, особенный народ; мы чересчур лояльны.

Люди, кажется, не понимают этого.

Мы могли бы разрешить еврейскую проблему мирными средствами. Путем квот, либо отправкой их [евреев. — Авт.] на Восток или Мадагаскар.

Германия не нарушила Мюнхенского соглашения. Наша ошибка заключалась лишь в том, что мы проиграли войну. Можно напомнить, что Америка использовала армию для подавления оппозиции 150 раз за последние 150 лет.

И вы проводили неограниченную войну на всем Тихом океане, к которому Америка в реальности имеет весьма косвенное отношение. А когда мы взяли под свой протекторат Богемию и Моравию, принадлежавшие Германии тысячу лет, это было названо агрессией!»

Начальник штаба верховного командования вермахта Вильгельм Кейтель признал свою вину в том, что он «был не в состоянии предотвратить то, что следовало предотвратить».

Один из организаторов военной экономики нацистской Германии Ялмар Шахт признал свою ошибку в том, что он не сразу увидел преступную природу Гитлера.

Главнокомандующий военно-морским флотом нацистской Германии Карл Дёниц заявил, что верно вел подводную войну: он сказал, что снова повторил бы все то, что уже сделал.

«Правая рука» Геббельса Ганс Фриче предостерег: «Если вы полагаете, что это — конец, то вы ошибаетесь. Мы присутствуем при рождении гитлеровской легенды».

Вальтер Функ, Франц фон Папен и Константин фон Нейрат не отрицали факт преступлений, но объявили, что лично их совесть чиста.

Председатель суда Джеффри Лоуренс завершил заседание упоминанием работы адвокатов: он напомнил собравшимся о том, в каких обстоятельствах адвокаты подсудимых были вынуждены работать несколько последних месяцев. Он уточнил, что после окончания процесса адвокаты перейдут под защиту Союзнического контрольного совета.

И разбирательство было отложено на неопределенный срок — до тех пор, пока трибунал не будет готов огласить окончательные приговоры.

Вынесение приговора

Работа над юридическими проблемами приговора была начата за несколько месяцев до последнего выступления обвиняемых — 10 апреля 1946 года. И вот теперь, 1 сентября 1946 года, судьи переместились из зала суда в небольшой конференц-зал Дворца юстиции, где на следующий день начали обсуждать черновой вариант приговора.

Председатель суда Джеффри Лоуренс полагал, что форма и стиль окончательного приговора должны быть последовательными, то есть написанными одним человеком. Соответственно, британский судья Уильям Норман Биркетт, ранее составлявший большую часть публичных заявлений и постановлений трибунала, был наиболее очевидным кандидатом на роль такого автора.

При этом понятно, что работа судей сопровождалась многочисленными разногласиями как по поводу каждого из пунктов обвинения, так и по вопросам виновности отдельных людей и организаций. Необходим был компромисс, и среди судей по этому поводу шла усиленная «торговля».

Наиболее острые споры вызвало обвинение в заговоре. Кроме того, вопреки позиции советских судей, остальные члены Международного военного трибунала пришли к выводу, что обвинение не смогло доказать, что Генеральный штаб, Верховное командование вермахта и Имперский кабинет вообще являлись организациями. В результате судьи постановили, что они не были группами в юридическом смысле, подразумевавшемся в уставе Международного военного трибунала, и это стало формальным основанием для непризнания их преступными организациями.

Дело против СА[8], то есть против «штурмовиков» или «коричневорубашечников» (по аналогии с итальянскими «чернорубашечниками»), также было прекращено якобы из-за отсутствия сплоченности в данном формировании.

Плюс в итоговом тексте приговора отсутствовало упоминание о Катынском расстреле.

В итоге Международный военный трибунал вынес следующие приговоры обвиняемым:

К смертной казни через повешение были приговорены Герман Геринг, Мартин Борман (заочно), Эрнст Кальтенбруннер, Иоахим фон Риббентроп, Вильгельм Кейтель, Альфред Розенберг, Ганс Франк, Вильгельм Фрик, Юлиус Штрейхер, Фриц Заукель, Артур Зейсс-Инкварт и Альфред Йодль.

К пожизненному заключению были приговорены Рудольф Гесс, Вальтер Функ и Эрих Редер.

К 20 годам тюремного заключения были приговорены Бальдур фон Ширах и Альберт Шпеер, к 15 годам тюремного заключения — Константин фон Нейрат, к 10 годам тюремного заключения — Карл Дёниц.

То есть из 24 подсудимых 1 октября 1946 года 12 человек были приговорены к смертной казни через повешение. Многие осужденные ходатайствовали о замене повешения на расстрел.

Суд приговорил Германа Геринга к смертной казни через повешение <…> Обязанностью тюремного психолога доктора Джильберта было поговорить с каждым заключенным после того, как тот услышит свой приговор, и он встретил вернувшегося в свою камеру Геринга.

«Его лицо было бледным и неподвижным, глаза широко раскрыты, — записал Джильберт позднее в дневнике. — „Смерть!“ — выдохнул он, падая на койку и протягивая руку к книге. Его рука дрожала, несмотря на все усилия казаться спокойным. Глаза были влажными, и он часто и тяжело дышал, пытаясь справиться с эмоциональным потрясением. Дрогнувшим голосом он попросил меня оставить его на некоторое время одного».

На следующий день Герман Геринг написал в Международный военный трибунал официальную просьбу, чтобы как офицера германских вооруженных сил его казнили не через повешение, а через расстрел.

ИОСИФ ДАВЫДОВИЧ ГОФМАН, бывший охранник прокурора Р. А. Руденко

Всем просившим о замене повешения на расстрел было в этом отказано.

Три человека получили пожизненное заключение, два человека были приговорены к 20 годам тюрьмы, один — к 15 годам и один — к 10 годам. Еще троих подсудимых — Шахта, Папена и Фриче — в конечном счете, оправдали, хоть представители СССР и пытались опротестовать это решение трибунала.

Глава Германского трудового фронта Роберт Лей не дожил до