Чёрный ксифос щёлкнул в ножнах, мелькнул в моей ладони расплывчатым пятном.

– Нужна рука? – с улыбкой проговорил я, задержав лезвие у самого запястья Игната, – если нет, я могу взять.

Суровое лицо аристократа вытянулось от удивления. Все вокруг притихли. Сотни глаз были притянуты только к нам. Это хорошо.

Игнат было потянулся к своему оружию.

– Ну-ну, – я коснулся лезвием его кожи, – не кипятись. А то я ж могу и правда её забрать.

– Да пошёл ты к чёрту, – желваки взыграли на широких скулах Игната.

– Ну, давай. Ну возьми. Возьми рукоять. Ты же знаешь, что я не решусь отхерачить руку высокородному, ведь так? – я смотрел в его глаза не отрываясь.

Опустил взгляд, уидел, как свободная кисть Игната продолжает тянуться к ножнам. Ну что же ты? Глупость сделаешь? Или одумаешься? Зараза...

Я перевёл взгляд на его лицо. Лёгкая испарина выступила на широком лбу Игната. Нервничает. Ну, сукин сын, отступи! А то ж мне придётся…

– Что тут происходит?! – властный женский голос.

Мы как-то совершенно синхронно расцепились, стали «Смирно». Вот сука… Рефлексы в подкорку въелись…

В дверях стояла женщина лет двадцати восьми или тридцати. Первое на что я обратил внимание – натянутый объёмной грудью чёрный мундир. Тонкая талия. Широкие бёдра и стройные ноги в высоких чёрных сапогах. Лицо – белоснежное. Светлые волосы аккуратно собраны в хвост. Чёрная офицерская фуражка. Герб – чёрное на красном, на левой груди. На правой протянулся золотой, с красной нитью, аксельбант.

– Вопиющее нарушение устава, – холодно проговорила женщина, и это – в первую же неделю занятий. Малинин, Светлицкий. Немедленно за мной, к Претору Академии. Я это так не оставлю. Кадетский корпус ксифомантов – не место для межродовых распрей. Если что-то не поделили, на это есть сословный суд!

– Виноват, госпожа Принцип, – пролаял Игнат.

– Виноват, госпожа Принцип, – проговорил я, видя, как женщина сверлит меня взглядом. А она хороша! Знойная дама… Вот я бы…

– Остальным, – приготовиться к практическим занятиям, – зычно проговорила женщина, – я присоединюсь, как только судьба этих двух кадетов будет решена. Выполняйте!

Глава 11. Игра

– Угрожать оружием Правящему прямо в учебном корпусе – серьёзный проступок, господин Малинин, – проговорил претор Академии, – худощавый, тонкокостный мужчина с римским профилем, узкими и очень чёрными бровями, и высоким лбом с залысинами у висков, – вы понимаете степень проступка?

В просторном кабинете находились четверо: претор, сидевший за широким столом красного дерева, блондиночка-сексипринцип и мы со Светлицким. При том обстоятельстве, что конфликт начал именно Игнат, спрашивать стали с меня. Сука… Да никто меня тут равным не считает...

– Игнат вынудил меня, – я приподнял подбородок, – он спровоцировал конфликт. Я должен был защитить свою честь. И защитил бы.

Претор взглянул на меня уважительнее. Я посмотрел на Светлицкого. Игнат пытался скрыть шок и удивление.

– Честь рода и аристократа, конечно, имеет большое значение, – кивнул Претор, – но дисциплина – всё для ордена. Вы же понимаете, господин Малинин, что если бы не это, ни дисциплина, ни ксифоманты, как гарант этой дисциплины, рода магов уже давно перегрызли бы друг другу глодки. Скажите, в чем причина вашего конфликта?

- Сожелею, госпадин претор, - спокойно сказал я, - но это личное дело. Мое и Игната, - я взглянул на Светлицкого, он хмуро посмотрел на меня. Это никак не имеет отношения к Академии.

- Это произошло в ее стенах, - претор внимательно посмотрел на меня.

- Тогда просто посадите меня в какой-нибудь карцер, - сказал я, и дело с концом.

Я поймал на себе удивленный взгляд Игната.

- Господин Светлицкий, - претор перевел взгялд на Игната, - вы имеете что то сказать по этому поводу?

- Не имею, - угрюмо проговорил Игнат.

– То есть вы говорите, – претор громко выдохнул носом, – что ваши импульсивные действия были направлены на защиту чести?

– Да, – синхронно сказали мы с Игнатом, и неприязненно взглянули друг на друга.

– Личная неприязнь. Это плохо. Академия не может вмешиваться в ваш личный конфликт, но подтолкнёт вас к примирению. Мы не можем терпеть в рядах ордена подобное отношение друг к другу. принцип Ларина.

– Слушаю, господин.

– Ваша личная задача, – примирить этих двух кадетов. Вы знаете, что для этого нужно сделать. Под вашу ответственность. Таких явных склок в ордене быть не должно. Личная неприязнь, мы понимаем. Но долг – превыше всего. Вы, – Претор встал, обратился к нам, – ксифоманты. Честь рода – это очень много. Честь ордена – это всё. Либо вы примиритесь, так или иначе. Либо вопрос будет поставлен иначе. Ребром. Один, кто проявит себя – останется. Другому не будет места в ордене.

Ну пиздец! Отлично. Перевод такой: либо ты помиришься с этим высокомерным козлом, либо вылетаешь из ордена. Его то папочка точно отмажет.

– Господин Претор, – обратилась Ларина, – как прикажете выполнять ваше поручение? Дополнительные инструкции?

– Не расстраивайте меня, принцип. Вы опытный воспитатель. Придумайте что-нибудь.

– Слушаюсь.

Я не знаю, чьё лицо было более кислым, когда мы вышли из кабинета: моё, принципа Лариной, или Игната. Все были не в восторге от произошедшего. Но, справедливости ради, могло быть и хуже.

– Кадеты, – обратился Принцип, – отправляйтесь и готовьтесь к полевым занятиям. Я пребуду через десять минут. Дам задание остальным и сообщу вам, вашу участь.

– Слушаюсь, – вразнобой проговорили мы и отправились по широкому белому коридору вниз, к холлу.

Тут было безлюдно. Мы шили почти бок о бок, и я вот-вот ожидал от Игната какого-нибудь подвоха. Не прогадал.

Внезапно он дёрнулся в мою сторону, хотел прижать предплечьем к стене. Я среагировал мгновенно: отскочил назад, хлопнул его по локтю, подтолкнул. Игнат врезался в стену. Нервно развернулся, выбросил кулак, широко, по-мужицки. Я пригнулся, поднырнул, прописал короткий прямой в печень. Твёрдо! Вот это мышцы!

Я знал, как это больно, но Игнат виду не подал, лишь немного сбил дыхание. Он ударил ещё раз, короткий хук. Я попытался заблокировать рукой, быстро, по-боксерски. Грохнуло! Ох! Сильный удар. Ну ничего.

От нового я увернулся, поднырнул снова. Прописал хук в почку. Игнат пошатнулся, ударил, я ушёл в уворот. Ответил коротким ударом в печень. Теперь Светлицкий