Идея privacy материализуется двумя способами: изнутри и снаружи. Изнутри – это сексуальный стыд, он обращён на себя и побуждает человека на уединение. Чтобы оградиться от сексуального напора снаружи, у человека есть другой метод – отвращение.

«Своё дерьмо пахнет вкусно» (по Монтеню), а чужое вызывает отвращение; онанизм приносит наслаждение, а чужой вызывает гадливость и т. д. Отвращение и стыд работают в унисон и поддерживают друг друга, но стоит избавиться от одного, так и другому уже не жить.

Единственная человеческая жидкость, приемлемая моралью, которую позволяется телам испускать публично, – это слёзы. Причём общество предпочитает слёзы горя слезам радости, которые могут появиться (не дай бог!) от сексуального наслаждения.

При определённых условиях (физическая нагрузка) стал приемлем и пот, в основном мужской. Все остальные жидкости: слюна, моча, пиздяные соки, сперма, менструальная кровь – все они считаются дурным тоном, предметом отвращения, а значит стыда. (В Индии считается неприличным высовывать язык для лизания конверта, поэтому всё почтовое отделение было, помню, уставлено баночками с клеем и рассыпающимися кисточками, а фабричный клей на конвертах был нанесён формально, ибо после моего лизания не клеился и нужно было по нему мазать баночным клеем. Я, не зная обычаев, стал было на почте лизать конверт, чтобы его заклеить, и увидел обращённые на себя взгляды вездесущей в Индии толпы, которая взирала на меня с ужасом, будто я высунул наружу не язык, а хуй.)

А вот другой пример насаждения отвращения: мужеподобная феминистка Андреа Дворкин (Andrea Dworkin) описывала своё омерзение от спермы, называя её грязью. Да и сам половой акт она связывала с отвращением от насилия, которым она именовала проникновение хуя в пизду. (Андреа Дворкин бьётся за установление законов, преследующих порнографию. Так, некоторое время назад в Миннеаполисе и ещё в нескольких городах был введён закон местного значения, по которому, согласно идее А. Дворкин, порнография объявлялась преступлением против женщин и на этом основании преследовались люди, связанные с порнографией. К счастью, этот закон не просуществовал долго, но за время его действия успели поломать жизнь многим людям.)

В деле уничтожения сексуального стыда и privacy вместе с порнографией рука об руку идёт научно-технический прогресс. Множество людей добровольно отказываются от уединения (privacy), предоставляя возможность зрителям любоваться их гениталиями и некогда секретными отправлениями – они подставляют себя под видео– и фотокамеры и продают эти изображения или обмениваются ими либо бескорыстно кажут свои прелести в Интернете. Приборы слежения и видеозаписи позволяют незаметно вторгаться в личную жизнь тех, кто пытается скрыться. (Недавно на ebay сняли с продажи диск с записью, которую сделал любитель, снимая специальной камерой подъюбочные пейзажи женщин из толпы. Причина снятия с продажи была та, что съёмка делалась без согласия женщин. Будто по их нижнему белью или по мелькавшей в ходьбе пизде можно было установить их личности и этим шантажировать. А быть может, многие узнали и потому сняли с продажи?)

Реальная возможность уничтожения сексуального стыда основана прежде всего на том, что стыд – вовсе не божественный промысел, запечатлевший себя в великом генетическом коде, а лишь привычка, навязанная воспитанием. А значит, изменив воспитание, можно полностью избавиться от стыда.

Разумеется, что желание уединения privacy является не только результатом стыда, но и желанием самозащиты от желающих подключиться: женщина, бесстыдно и бесстрашно разводящая ноги, в нынешние времена должна быть готова, что на неё бросятся увидевшие зрелище мужчины и лесбиянствующие женщины. А ведь для того, чтобы толпа не захлестнула (спермой) эту бесстрашную бесстыдницу, она не должна быть в одиночестве (всякое отсутствие уединения должно сопровождаться отсутствием одиночества) – рядом с ней должно быть бессчетное количество других, избавившихся от стыда женщин с разведёнными ногами, и тогда толпообразной очереди не образуется. Я уже писал, и не раз, что обильное клонирование красивых женщин будет главным средством для поддержания общественного порядка с помощью повсеместного и беспрепятственного удовлетворения сексуальных потребностей мужчин и женщин. Значительное преобладание количества женщин над количеством мужчин будет залогом мирного и сексуально раскрепощённого существования в мире.

Исчезновение сексуального стыда уничтожит фиктивную социальную иерархию, основанную на фальшивых ценностях званий и должностей. Ибо известно, что нагота уравнивает господина и слугу. Чем выше социальная позиция человека, тем в большей степени он замалчивает или отрицает свою сексуальность. Как только сексуальная суть «большого начальника» раскрывается (а король-то голый!), сразу эта дутая величина низвергается с пьедестала. Однако истинные ум, талант, мастерство остаются функциональны и при обнажённом теле. Таким образом, избавление от сексуального стыда избавит людей от дутых величин.

Втемяшу ещё раз: одна из главных функций порнографии – это уничтожение сексуального стыда.

Самое прискорбное в поведении порнографов и потребителей порнографии – это то, что они всё время находятся в обороне, они винятся, оправдываются и доказывают, что они не монстры, не убийцы и не верблюды, а обыкновенные люди, которые даже своих детей любят.

Антрополог Gayle Rubin пишет по этому поводу (цит. по 6:19):

Культура относится к сексу с подозрением… По отношению к сексу используется презумпция виновности: он считается виновным, пока не докажет свою невиновность.

А между тем всем любящим порнографию следует, подобно Ларри Флинту, идти в атаку на моралистов. Ведь уже давно известно, что, чем жарче человек проповедует асексуальную мораль, тем более он секретно преступает её или мучается фантазиями о сексе, то есть тем более он лицемер и лгун.

Kipnis (10) интерпретирует мотивы заядлости антипорнографического движения так: объявляя войну порнографии, участники этого движения позволяют себе сконцентрировать всё своё внимание и энергию на «ненавистной» порнографии, изучая её, клеймя её и в то же время приписывая другим «грязный интерес» к порнографии.

Другими словами, всякий цензор, назначенный или самозваный, счастливо погружается с головой в то, что он запрещает для других.

Порнография – это также универсальный диагностик сексуального здоровья человека. У сексуально здоровых людей она вызывает возбуждение, радость, интерес, любопытство, наслаждение, не сопровождающееся отвращением, яростью, стыдом или чувством вины. Если же возникают такие негативные реакции – эти люди срочно нуждаются в лечении. Лечении принудительным наслаждением.

Порнография возвращает нас к основам, к нашей сути, от которых общество старается нас увести и заставить почитать выдуманные им фетиши асексуальной добродетели.

Как верующему, неспособному напрямую общаться с Богом, нужна церковь в качестве посредника или даже замены Бога, так возжелавшему, не имеющему рядом желанного тела, нужна порнография для общения с объектом своего желания.

Тем, у кого связь с Богом напрямую, церковь не нужна, так же как и тем, у кого множество женщин, не нужна порнография. Однако, так как таких людей подавляющее меньшинство, то порнография и церкви процветают.