Ноа прижал ее ладонь к своей щеке. Лили растерялась. Она не знала, стоит ли верить ему. Предположим, Ноа любит ее. Но она хочет больше. Она хочет все.

— Ты всегда была честна со мной, с самого первого дня, когда заявила, что я веду себя как ребенок, отказываясь от помощи. Я никогда не смогу как следует отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделала. Никогда.

Лили была задета. Что же это получается? Любовь из благодарности? Ей не нужна такая любовь.

— Ты ничем мне не обязан.

— Это никак не связано, поверь, Лили. Разве ты не видишь? — не сдавался Ноа. — Я понимаю, это неожиданно, но ты... То, что ты говорила, то, как ты касалась моих шрамов... Лили, это было необыкновенно. Ты необыкновенная. Конечно, ты боишься. Но я не отпущу тебя.

Она моргнула, боясь сделать шаг ему навстречу. Ноа прошел через многое, что-то они преодолели вместе. И Лили хотела быть радом с ним. Однако достаточно ли этого, чтобы начинать совместную жизнь?

Ноа снова взял ее за руку:

— Ты выйдешь за меня, Лили?

Лили не ощутила того прилива эмоций, который обычно сопровождает предложение руки и сердца. Она почувствовала лишь разочарование и страх. Синие глаза Ноа были полны надежды, прикосновение его руки было нежным. Но во что превратится ее жизнь? Здесь она нашла свой дом, здесь наконец успокоилась. А с Ноа придется бросить работу, которую она любит, постоянно переезжать с места на место и каждый раз начинать все сначала. Новая работа, новые люди. Она начнет все больше замыкаться в себе. Жизнь мужа будет протекать в армии, а что станется с ней?

— Я не могу, — ответила Лили, повернулась и ушла в кухню, пытаясь скрыться от его умоляющего взгляда.

На мгновение она увидела все это с другой стороны и спросила себя; разве быть женой военного не лучше, чем потерять Ноа навсегда? Но эти мысли растаяли так же внезапно, как и появились. Ларч-Вэлли — ее дом, ее опора. А в жизни солдата нет ничего стабильного, и шрамы Ноа служат тому доказательством.

Лили остановилась возле кухонного стола и закрыла лицо руками. Потрясенный, Ноа застыл посреди гостиной. Почему они не могли остаться друзьями? Почему ей понадобилось влюбляться и все портить? Лили зажмурилась и вспомнила лицо Ноа, искаженное болью, когда она впервые увидела его шрамы. Она объяснила ему, что эти шрамы ничего не значат, что от этого он не перестает быть настоящим мужчиной. Лили хотела помочь Ноа, дать ему сил. Но любовь означает большее. Любовь — это когда ты думаешь о себе в последнюю очередь.

Она всхлипнула. Образ Ноа в военной форме еще долго будет стоять у нее перед глазами. В глубине души Лили всегда знала, что армия для него на первом месте. Если попросить его остаться, он будет винить ее за это так же, как она винила бы его, если бы он уговорил ее уехать отсюда.

Лили открыла глаза и сказала то, что должна была сказать. Слова разрывали ее сердце на части.

— Ноа, мне жаль, но так будет лучше. Я не смогу сделать тебя счастливым. Я уверена в этом.

Его глаза заледенели, а челюсти сжались от пронзившей душу боли. Он смотрел на Лили, пока она не опустила взгляд.

— Ты не такая, как я думал, — произнес Ноа голосом, полным разочарования. Затем надел берет и направился к двери.

Лили последовала было за ним, но ее остановил резкий окрик:

— Не стоит. Я уйду сам.

Несколько секунд спустя послышался щелчок. Ноа аккуратно закрыл дверь, а не захлопнул со злости. И в этом было больше осуждения, чем в его словах.

Ноа уже все решил для себя, и отказ Лили никак не мог повлиять на это решение.

Он облокотился на ограду, наблюдая за Красавкой и Прелестью. Глупые девчачьи имена, но они подходили кобылам. Ноа надвинул шляпу на лоб, прикрываясь от полуденного солнца. Теперь его дом снова здесь. Здесь он вырос, среди полей и конюшен. Простор, солнце, мир и спокойствие.

Подошел Эндрю, похлопал брата по спине и встал рядом.

«Семейная жизнь как раз для него», — подумал Ноа. Эндрю выглядел как никогда довольным. Он наконец нашел то, что ему нужно, и был абсолютно счастлив. А старшего брата раздирали противоречивые чувства.

Дома у Лили Ноа повел себя не так, как хотел. Он должен был сказать ей правду. Так он планировал, но все пошло наперекосяк. Ему было известно, чего боится Лили. Ей был нужен дом. Мать постоянно таскала ее за собой туда-сюда. Девушка успела привязаться к Ларч-Вэлли. Но вот он, чертов гордец, пожелал, чтобы она согласилась выйти за него на любых условиях. И ничего не объяснил ей. А любит ли она его? Может, и любит. Только не так сильно, как он.

Молодая кобылка скакала по загону. Он показал ее брату:

— Хороша, не правда ли?

— Угу.

Эндрю наклонился, сорвал травинку, сунул ее в рот и принялся методично жевать. Потом спросил:

— Ты уверен, что хочешь именно этого?

Ноа кивнул:

— Уверен.

Он не в состоянии вернуться к своей прежней жизни. Это физически невозможно. Да он уже и не хотел возвращаться. Пора остаться дома и выкинуть из головы все, что напоминает об армии.

Широкая улыбка озарила и без того довольное лицо Эндрю.

— Здорово! Это здорово, брат. Пошли. Обрадуем Джен. Кстати, она наверняка уже приготовила обед.

Пока они шли к дому, Ноа прикидывал, чем может заниматься Лили в воскресенье днем. Он много размышлял о том, что произошло между ними. Солнце, свежий воздух и физический труд помогали рассуждать трезво. И он наконец понял: Лили можно читать, как раскрытую книгу. Она не способна притворяться.

И она не притворялась, отвечая на его поцелуй. Трепетное прикосновение к каждому его шраму, дрожь в ее голосе, когда она говорила, что он прекрасен... Все это было по-настоящему.

Единственным подходящим объяснением ее отказа было то, что она до смерти боялась кочевой жизни и одиночества.

Но он-то решил не возвращаться в армию еще до того, как сделал ей предложение. Ноа был счастлив поселиться в родных местах. Настало время вернуться туда, где он и должен жить. Со своей семьей.

И теперь Ноа собирался направить все свои силы на то, чтобы бороться за Лили. Пусть она не думает, что он сдался. Что он ушел. Так же, как Кертис.

Он ни за что не отступится.

Джен пришла в восторг от новости и горячо обняла Ноа. Затем она принялась разливать по тарелкам суп и раскладывать сандвичи. Они только уселись за стол и стали обсуждать будущее их ранчо, как в беседу вмешался рокот мотора. Джен встала, подошла к окну, посмотрела на Ноа, затем на дверь:

— Это Лили.

Ноа перестал жевать, во рту у него пересохло. Он не видел Лили с того дня, как она отвергла его предложение. Он предпочел бы встретиться с ней наедине, а не в присутствии людей, которые ничего не подозревали о том, что произошло между ними.