Тогда уже казалось нормальным, что приходилось переснимать некоторые сцены. Подборка актеров на 200 ролей со словами — «самая большая, которая у нас была» — была сокращена до 150. Первоначальное решение придать контраст теплым домашним интерьерам холодным ар-деко радиовещательных студий было заброшено, а материал пересняли.

Дайан Уист уехала на похороны отца, и Аллен добавил несколько дополнительных сцен с Салли и гангстером, который должен проучить ее вместо того, чтобы везти домой к матери. Благодаря дешевым съемкам этого фильма — даже с пересъемкой «Дни радио» стоил всего 16 миллионов — он мог буквально набросать свой фильм, а не прорабатывать его в деталях, он мог также придумывать целые новые сюжетные линии, позже. Ни один писатель-режиссер в истории кино — ни Чаплин, ни Престон Стерджес — никогда не пользовался гибкостью, вложенной в их двойной статус для чего-то, подобного этой гибкости.

То, что «Дни радио» так хорошо работает, в основном обосновывается этим уникальным рабочим методом. Сам Аллен называл это «чисто личным, эгоистичным» упражнением в ностальгии — «мультфильмом». Этот фильм запросто мог бы стать последовательностью скетчей, свободно соединяемых лишь музыкой. Он показывает вам, насколько глубоко музыка проникает в его кино, и насколько тесно его воспоминания изрешечены этими старыми песнями, насколько такая фантазия, напротив, питает весь мир, полный случайностей и живых образов, к этому осознанию он близко подошел еще в детстве, сопровождаемом суматохой шумных дядей и теть, и никуда не годным отцом, гонящимся за абсурдными схемами обогащения, чтобы, в конце концов, стать водителем такси. С этой точки зрения, самой важной сценой фильма может быть та, где юный Джо идет по украшенным коридорам Радио-сити-мьюзик-холла, чтобы увидеть Джеймса Стюарта и Кетрин Хепберн, снимающихся в «Филадельфийской истории». «Это было как попасть на небеса», — рассказывает Аллен о своем первичном счастье, его версии того, как Бергман впервые встретил волшебный фонарь. «Я никогда не видел ничего более красивого в своей жизни».

Любой романист знаком со свободой, которая есть у Аллена в его собственной истории так же хорошо, как и с весельем, которое он получает от искажения воспоминаний в «Днях радио». Не достаточно просто назвать фильм «ностальгическим», если это означает похвальбу для вида. Вместе с другими бриллиантами его писательской карьеры 80-х — «Зелигом», «Пурпурной розой Каира» и «Бродвеем Дэнни Роуз», с которыми он разделяет свое ощущение устной истории, басней, появляющихся в пересказах — важные вехи «Дней радио» — это история. Именно поэтому он дает нам три разных концовки истории Салли, запертой на крыше с похотливым Роджером (Дэвид Уоррилоу), в каждой следующей версии больше людей, чем в предыдущей, пока она не становится похожей на вечеринку всех звезд Вуди Аллена с Фэрроу и Джеффом Дэниэлсом, Уоллесом Шоном и Тони Робертсом, которые собрались на празднование Нового года 1944 года с шампанским, пока огромный подсвеченный лампочками цилиндр не подвисает над Бродвеем. Возможно, мы никогда больше не увидим голову Вуди изнутри, воссозданную так правдоподобно.

«Сентябрь» был беспорядочным с самого начала. Идея заключалась в том, чтобы снять что-то в доме Мии Фэрроу в Коннектикуте, изолированном поместье с плакучими ивами, как саван закутывающими озеро, которое однажды вызвало у отдыхающего Аллена мысль, что не удивительно, что люди убивают себя. Идея о чем-то чеховском, о безответной семейной любви и травмах прошлого появилась тогда. Аллен отложил написание сценария из-за съемок «Дней радио», он закончил сценарий в октябре 1986 года, к тому времени приближающаяся зима уничтожила какую-либо видимость позднего лета или ранней осени, так что весь фильм был снят в одном единственном павильоне на Kaufman Astoria Studios в Нью-Йорке. Из-за склонности к агорафобии это место подходило Аллену идеально. «Я хотел всех этих трудностей пространства с декорациями, — говорил он. — Чем больше у нас было внутренних элементов, тем я был более счастливым», хотя можно задаться вопросом об этом фильме, который изначально вдохновил пейзаж, неважно, насколько внутренне одержимым был режиссер в тот момент.

Если «Ханна и ее сестры» и «Дни радио» показали, чего может достичь алленовский удивительный метод съемок, когда он работает в полную силу, то «Сентябрь» подчеркивал в точности то, что могло пойти не так, когда фильм играет на руку нервным перфекционистским инстинктам режиссера, который не владеет своим материалом. «Мы переснимали каждую сцену, иногда четыре или пять раз», — отметила Фэрроу, которая сыграла центрального персонажа Лэйн. «Вуди переписывал основные сцены по ночам или во время обеда, пока актеры торопились разучить переписанное и долгие речи, и иногда тяжеловесный диалог казался значительным и свежим. Хорошие актеры отходили на второй план, как, например, моя мать. Частично актеров заменили. В воздухе висело ощущение сомнения». Изначально роль безнадежно пассивного Питера предназначалась Кристоферу Уокену, но он казался слишком сексуальным в этой роли, и его заменили Сэмом Шепардом, который вряд ли нравился Аллену больше, он потерял самообладание, когда актер пустился в импровизированный монолог о славе Монтаны («Монтана?» — сказал он ему лично, — «Монтана?»). Как только он увидел Денхолма Эллиотта в роли психиатра, отчима Лэйн, то подумал, что он будет лучше смотреться в роли овдовевшего соседа Ховарда, которого играл Чарльз Дернинг, чьей игрой он был тоже недоволен, так же как и игрой матери Фэрроу Морин О’Салливан, которая играла ее киномать. Посмотрев первую версию монтажа, Аллен возненавидел фильм.

«Когда я в первый раз увидел „Сентябрь“, я знал, что должен его переделать, — сказал он. — И я сказал себе: „Поскольку я собираюсь четыре недели переснимать фильм, почему бы не переснять весь фильм и сделать все правильно?“» Менеджер Orion Эрик Плесков «оцепенел», когда услышал новости, это оцепенение передалось всем руководящим кадрам студии. Переснять фильм — это одно дело, но выбрасывать картину с завершенной съемочным процессом было делом неслыханным. Но «мы не собирались портить отношения из-за этого», — сказал Плесков. Так что Шепард уехал на один из своих спектаклей в Калифорнии, а О’Салливан слегла с пневмонией, Аллен переписал весь сценарий, сменил почти полностью актерский состав и снял весь фильм во второй раз, теперь с Сэмом Уотерстоном в роли Шеперда и Элейн Стритч на месте О’Салливан, Денхолм Эллиотт перешел на роль Дернинга — «та же самая игра за больше денег», — съязвил Эллиотт. А Джека Уордена взяли на роль отчима. В первый раз Аллен более, чем в два раза превысил затраты на съемки и сильно опоздал по графику. «Я знал абсолютно точно, что мы ни цента не получим, — говорил он. — Ни цента».

Фильм собрал лишь 486 тысяч долларов в кинотеатрах, он остался фильмом Вуди Аллена, принесшим самый низкий доход. Нетрудно понять, почему. Фильм сконструирован как ряд диалогов, которые на самом деле являются сменяющимися монологами персонажей, которые ведут личную борьбу со своими метаниями. Все ведут себя с крайней степенью нерешительности, они колеблются и затираются, как колибри. Получив травмы от своей вульгарной властной матери, Лэйн (Фэрроу) безрезультатно беспокоится об отсутствии у нее карьерного направления, она ведет себя тихо, как мышка, как будто если она будет вести себя по-другому, она разорвется. И когда ее мать Стритч заходит в каждую комнату, и когда она не пускает никого в свою во время коктейльной вечеринки с людьми, с которыми она только что познакомилась. Смена актеров вряд ли помогла им сыграться. Во время шторма Питер, Ховард, Лэйн и ее подруга Стефани (Дайан Уист) показывают свои безответные чувства друг другу, которые мгновенно отклоняются. Мать Лэйн имеет больше успеха, общаясь со своими мертвыми любовниками с помощью доски для спиритических сеансов. В самом деле, весь фильм имеет траурную тишину разговоров с миром духов. Он настолько блеклый, нервный, что они проходят прямо мимо тебя — призрак фильма.