– Ко мне? А я-то тут при чём?

– А ты разве не избегаешь людей? У тебя ведь даже нет ни одного друга среди сверстников, разве это нормально? Честно, я не знаю, что с тобой случилось, но в какой-то момент ты тоже стала строить вокруг себя стену. Сначала я думала, что это связано с разводом твоих родителей и со временем всё пройдет. Но потом ты бросила музыкальную школу – с таким-то талантом! И стало еще хуже. Почему, Лика?

– Ты от темы-то не уходи! С чего взяла, что мы друг другу подходим, по какой причине не могла познакомить нас по-человечески и от кого беременна Валерия Волконская?

– Ох. Для того, чтоб ответить, нужно снова вернуться в прошлое. Если ты не в курсе,  отец Марка – немец, а мама – русская. Детство Марк провел в Германии, а потом родители разошлись. Кажется,  выяснилось, что отец в последнее время жил на две семьи. После этого Марк с матерью вернулся в Россию.

Кстати, о матери. Возможно, многие проблемы из-за того, что его мать была эмоционально холодной женщиной, никогда открыто не проявляла своих чувств, но это лишь мои догадки. Ладно, не буду отвлекаться. В другой семье у отца тоже родился сын. Сначала Марк не общался со сводным братом, но позже, когда отца не стало, брат сам нашел Марка и они стали поддерживать отношения. Этим и воспользовалась Лера.

Она, как ты уже знаешь, была одноклассницей Марка. И в буквальном смысле не давала ему проходу, только он не обращал на нее внимания. Со временем это вылилось в какую-то одержимость: Лера всё не оставляла попытки сблизиться, а когда поняла, что с Марком ничего не светит, взяла и охмурила брата, который внешне на Марка очень похож. Правда, он моложе, но Леру это не остановило. Представляешь, нашла Вебера-младшего в соцсетях, стала флиртовать, запудрила мальчику мозги и вот уже год живет с ним в Германии. Общается теперь с Марком на правах родственницы.

– Хороша родственница! Между прочим, я видела их вместе в траттории!

– Она тогда приезжала, чтоб оформить доверенность на продажу квартиры. Может, должна была что-то передать от брата, не домой же её для этого приглашать. А сейчас вернулась, чтоб закрыть сделку.

– Понятно. Давай дальше.

– К вопросу о «нормальных человеческих знакомствах»? Понимаешь, я бы с удовольствием, но с Марком этот номер не пройдёт. Он избегает привязанностей, его невозможно ни с кем познакомить – даже при одном намеке на подобное сделает ноги. Я всё ломала голову, как поступить, к тому же, в прошлом году Марк стал говорить, что подумывает вернуться в Германию – значит, времени для раздумий оставалось всё меньше. Потом Клара Арнольдовна сломала шейку бедра, такой случай подвернулся…  В общем, я сделала то, что сделала. И, если б можно было повернуть время вспять, сделала бы снова. Вы должны быть вместе и будете вместе, я это чувствую.

– Просто замечательно! Ты что-то чувствуешь. И я теперь – тоже, к сожалению. Но не Марк.

– Узнать, что чувствует Марк, почти нереально, он слишком хорошо умеет держать себя в руках. Но он волновался за тебя! Я еще ни разу не видела, чтоб он из-за кого-то так волновался. Это уже хорошо, а на всё остальное нужно время.

– Лет пятнадцать?

– Лика, я понимаю, что ты влюбилась. И знаю, что первая любовь словно открывает фасеточное зрение: ты уже не можешь видеть мир так, как раньше. А еще хочется всего и сразу. Но в данный момент, как бы ни было сложно, ты должна все силы направить только на учебу. Сдай экзамены, получи аттестат, поступи в университет. К Марку не приставай, тут от тебя всё равно ничего не зависит.

– Угу.

– Лика, не просто «угу»! – крестная вдруг наклонилась к моему лицу и стала говорить шепотом, будто собиралась открыть страшную тайну. – Пожалуйста, отнестись к моим словам очень, очень серьезно. Не приближайся к нему, поняла? Он сам к тебе приблизится… когда-нибудь.

– Какая заманчивая перспектива! – усмехнулась я.

– Другой, к сожалению, нет. Но ты так и не ответила – обещаешь?

– А что мне еще остается? Сама же говоришь, что другого не дано.

– Это не ответ.

– Хорошо, обещаю.

Когда я так говорила, действительно в это верила.

И даже предположить не могла, что уже через неделю своё обещание нарушу.

Да уж, крестная, подложила ты мне… «подарочек».

Было уже десять вечера, а я всё никак не могла переварить наш  разговор. Не успели мы его закончить, как приехали мама с бабушкой. Тетя Надя успокоила маму, смягчив детали случившегося со мной обморока и поездки в больницу, а потом ушла домой.

Мы поужинали, поговорили с бабушкой, затем мама с бабушкой сели смотреть кино, а я вроде как пошла спать, а на самом деле лежала и все думала о словах крестной.

«Я, девчоночка, жила, забот не знала, словно ласточка свободною была…» – доносилась из соседней комнаты песня из какого-то старого фильма,  и казалось, что эта песня – как раз обо мне. Вот жила я себе спокойно и горя не знала, а теперь что делать?

«Не приближайся к нему, он сам к тебе приблизится когда-нибудь». Ага, конечно приблизится. Особенно после того, как я устроила истерику в медкабинете и так некрасиво себя с ним повела. Надо бы сначала всё-таки прощения попросить, а потом уже не приближаться. Ведь извинения – это ж не страшно? Это не нарушение слова?

До каникул оставалась пара дней, от уроков меня на это время освободили, но я уже нормально себя чувствовала и решила пойти в гимназию. Зачем – не знаю, Марка там всё равно не было.

Но не успела войти в класс, как сразу о своем решении пожалела.

– Я тут подумала – тоже, что ли, научиться при Марке в обморок хлопаться? Ну а чо, чудесный же лайфхак, чтоб побывать в его объятиях, и как я раньше не догадалась? – увидев меня, громко заявила Михеева, а потом вихляющей походкой подошла к Гордееву. – Глебушка, давай потренируемся – будешь Марком?

Тот усмехнулся:

– Для тебя, детка, я буду кем угодно.

– Вот и отлично, начинаем. Ах, Марк Эдуардович, держите меня, я па-а-адаю, – Михеева взмахнула руками и сделала вид, что падает, а Глеб  подхватил ее за талию.

Все заржали. Вот же дебилы. Я ничего не ответила – сделала вид, что меня это не касается. Правда, захотелось немедленно уйти, но я взяла себя в руки – не дождутся! Ни за что не покажу свою слабость!

И всё же до конца уроков я досидела с трудом, а на следующий день и вовсе не пришла.

А потом потянулись томительные дни каникул. Я пыталась заставить себя не думать о Марке, но ничего не выходило: тягучие навязчивые мысли преследовали меня и утром, и днем, и вечером. В новогоднюю ночь, когда мы сели за стол, зажгли бенгальские огни и стали друг друга поздравлять, тоска усилилась.

Где он сейчас, с кем проводит праздник? Я сдерживалась изо всех сил, чтоб не послать ему сообщение, но потом всё-таки не выдержала и отправила – примерно в час ночи.