Я коротко отчиталась о результатах поездки, сообщила свои догадки по поводу незнакомой нам «Татьяны» и продемонстрировала планнинг с загадочным «холо».

— Есть какие-нибудь мысли по этому поводу? — закончила я свое повествование вопросом.

Как ни странно, мысли у Костика были. Он попросил у меня планнинг, мельком глянул на восстановленную мной запись, потом положил его на стол:

— Сядь, Вася. Я должен тебе кое-что рассказать.

Начало мне не понравилось. Так обычно начинают, когда хотят сообщить что-то очень и очень неприятное. Неприятное настолько, что слушающему лучше сидеть, чтобы не свалиться в обморок.

Я засунула пистолет за пояс и села:

— Я слушаю тебя, Костя…

— Видишь ли, — шеф замялся, — ты же в курсе, что Марина в последнее время была несколько… не в себе.

— Я бы не сказала, что она была «не в себе». С таким количеством неприятностей у любого, даже самого уравновешенного человека начнется депрессия.

— Вот, — даже обрадовался Костя. — Ты поняла. У Марины была депрессия, на грани нервного срыва. Я ей посоветовал сходить к невропатологу. Она долго отбрыкивалась, говорила, что не сумасшедшая, что ей это не нужно, но лучше ей не становилось. Наконец я ее уломал показаться врачу. Диагноз она мне говорить не стала, просто зашла на следующий день ко мне в кабинет и сказала: «Ты был прав, мне нужно было пойти туда намного раньше».

— Это когда было? — заинтересовалась я. — Задолго до отпуска?

— Это было зимой, в конце января. Пару месяцев она принимала какие-то таблетки. По-моему, очень сильные…

Тут Костя замялся, очень ему не хотелось продолжать. Я молча ждала. Шеф набрал в грудь воздуха и отчаянно выпалил:

— Я не знал, что с ней происходит. Поэтому я… Я попросил нашу службу безопасности поставить ее телефон на прослушивание.

Я не поверила своим ушам. Костя, наш милый Костя, душа компании, горячо любимый шеф, прослушивал разговоры по телефону… По сравнению с этим померкло даже вчерашнее убийство. В конце концов, ни с жертвами, ни с убийцей я не была знакома. А вот от Костика я такого не ожидала.

— И давно ты этим занимаешься? — спросила я.

— Чем? — не понял он.

— Прослушиваешь наши разговоры…

— Господи, — всплеснул он руками, — ты вообще слушала, что я тебе сказал?!

— И очень хорошо, — сухо отметила я. — Главное, полагаю, я услышала… Остальное можно назвать несущественными деталями.

— А вот тут ты ошибаешься, — впервые за все время разговора улыбнулся Костя. — Детали как раз очень важны. Во-первых, я никого кроме Марины не прослушивал. И ее прослушивал только потому, что ее психическое состояние меня беспокоило.

Он замолчал и внимательно посмотрел на меня, видимо, решал, говорить мне или нет.

— Ей выписали психотропный препарат. Не буду тебе называть, какой именно. Скажу лишь, что не самый слабый. Выписали минимальную дозу. Но она ей не помогала. Она несколько раз звонила врачу и жаловалась, что головная боль не отпускает и одной таблетки хватает не больше чем на пару часов. Врач увеличила дозу. Но и это не помогло. Марина принимала таблетки, как только начинала болеть голова. Фактически она на них подсела. Причем сама это понимала. Некоторое время она держалась — принимала таблетки только на ночь. А в двенадцать часов на следующий день начинался отходняк Она звонила врачу и говорила, что ненавидит всех в офисе, что, если сейчас кто-нибудь обратится к ней даже с ерундовым вопросом, она смахнет монитор со стола, настолько мы ей все противны.

— Но почему… — начала я. — Почему она никому ничего не говорила?

— Ты опять не слушаешь, — разозлился Костя. — Она боялась сорваться. Боялась, что мы сочтем ее сумасшедшей… Она хотела выбраться своими силами. Искала психоаналитика или психолога хорошего.

Мое ухо выловило смутно знакомое сочетание букв.

— Кого-кого она искала? — переспросила я.

— Психолога, — раздраженно повторил Костя. — И нашла. Какую-то Татьяну'.

— Костя, — возбужденно заговорила я, — это она… Вот посмотри… — Я вскочила и подошла к столу. — Видишь «..яна» и «…холо…». Татьяна, психолог. И у меня почти есть ее телефон.

— Что значит «почти»? — удивился Костя.

— Одной цифры не хватает, — призналась я. — Но остальные есть. Подобрать несложно будет.

Я протянула руку:

— Давай ключи от машины, я заеду домой. Надеюсь, Служба безопасности не сидит с цветами в моем подъезде. Заберу кое-какие вещи, записку и поеду к Маринке. Надо только Елизавету Васильевну предупредить.

Костя отдал мне ключи и электронный пропуск, по которому осуществлялся въезд-выезд с парковки, быстренько написал доверенность на бланке компании — на случай, если меня остановят сотрудники ГИБДД. Я сунула доверенность в прозрачную папку, чтобы не помять, и собралась уходить.

Уже в дверях шеф меня окликнул:

— Вася…

Я обернулась:

— Что?

— А как же пистолет… Пистолет ты разве себе оставишь?

Лицо у Костика было расстроенное. Так выглядят мальчики, которым мама не купила «вот ту синюю машинку».

— Это мой трофей, — напомнила я Косте.

— Но тебе ходить с ним опасно, — заметил он.

— А ты хочешь оставить его у себя и тоже попасть под подозрение? — фыркнула я. — Мне кажется, будет лучше, если не все сотрудники «Инфоньюс» окажутся причастны к этому делу.

Я уже открывала дверь, когда вспомнила кое-что важное:

— Кстати, ты в курсе, что Марина перед отпуском опять заказала товары в магазине фэн-шуй? Конверты для денег и «любовные колокольчики».

— Угу, — буркнул Костя. — Она собиралась после отпуска, когда ей станет лучше, устроить маленькую вечеринку и всем раздать конверты.

— Слушай, может, ее неожиданный отъезд как-то связан с «любовными колокольчиками»? Может, все получилось без помощи фэн-шуй?

— Вообще-то, — улыбнулся Костя, — колокольчики она купила в подарок тебе.

Я встала в дверях, как статуя Командора, не зная, как реагировать.

— Ну… Да, я поняла. Я возьму их, ладно, Кость?

— Бери-бери, — ответил шеф, протягивая руку за «Хастлером», — они ведь теперь твои.

Я еще немного помялась в дверях:

— Да, и не забудь оформить мне командировку. Суточные скиньте на карточку. Мне деньги понадобятся.

Спустившись в подземный паркинг (здесь машину оставлял только Костя, остальным это было не по карману), я открыла Костину машину, переложила пистолет в бардачок и попыталась позвонить Елизавете Васильевне. Увы, на минус четвертом этаже связи не было. Ладно, позвоню, как только выберусь на поверхность. Через пять минут я уже ехала по Краснопресненской набережной в сторону Новоарбатского моста.