— Чего скандалит? — спросил главный врач.

— Натура такая…

Татьяна Агуреева занимала большой пост в редакции телевизионного канала НВН-ТВ. У нее было все, включая и горы кокаина. Не было только счастья, поиски которого в конце концов привели Татьяну в клинику неврозов.

Трех дней пребывания в клинике хватило для того, чтобы довести все ее руководство до нервного срыва (ай-яй-яй – нервы у людей ни к черту, а еще взялись руководить клиникой неврозов) и перевестись в филиал одного из зарубежных медицинских центров. Из центра Татьяну выписали за нарушение режима, оказалось, что пациентам, которые ежедневно платят за палату сумму, равную среднемесячной зарплате по стране, нельзя держать при себе «пудреницу» с кокаином и тем более его нюхать.

Сменив еще несколько мест, Татьяна осела в отделении у Марины Николаевны. Осела не просто так, а по звонку из департамента здравоохранения, небось пообещала кому-то из верховного руководства хвалебную передачку на своем канале.

Лечилась она бурно – с претензиями и обидами, но уйти никуда не порывалась. Видимо, уже поняла, что идти некуда, разве что залечь в один из городских стационаров по «скорой помощи» без блата и договоренностей. Но тогда уже нельзя было бы рассчитывать на «особое отношение», к которому Татьяна привыкла, пожалуй, сильнее, чем к кокаину.

Раз в неделю Святослава Филипповича «дергали» из департамента с напоминанием:

— Ты не подведи, с телевидением нельзя ссориться.

— Не подведу, — привычно заверял он, думая про себя с неизбывной тоской: «Усыпить ее, дуру эту, что ли?»

К Марине Николаевне Агуреева легла не случайно. Из двух женских психоневрологических отделений – пятнадцатого и семнадцатого – в пятнадцатом было больше порядка.

— У Мариши даже мухи летают строем! — восхищалась заместитель главного врача по лечебной работе Ольга Семеновна Остапчук.

Насчет мух, она, возможно, преувеличивала, но работа в пятнадцатом отделении была отлажена идеально.

— Когда планируется выписка?

— Во вторник на следующей неделе, Святослав Филиппович.

— Не забудьте показать ее Снежкову перед выпиской.

— Непременно покажем. И кардиологу покажем, и эндокринологу… Комар носа не подточит.

— Будем надеяться, а то ваша Агуреева вот где сидит. — Святослав Филиппович черкнул ребром ладони по горлу.

— А я вот что думаю, — робко подал голос Аргунов, — вдруг она, эта ваша Агуреева, не дурью мается, а материал для какой-нибудь разоблачительной передачи собирает? Типа тайное расследование.

— Ага, и к кокаину приучилась для этого! — хмыкнула Марина Николаевна.

— Одно другому не мешает, — парировал Аргунов.

— Мне лично до этого нет никакого дела, — заявил главный врач. — Департамент ее навязал – пусть и расхлебывает. Тем более что в пятнадцатом отделении все в ажуре – и палаты, и сотрудники. Можно сказать – четырехзвездочный отель, а не отделение. Ты лучше мне скажи, почему твои больные сразу после выписки начинают строчить на тебя жалобы в департамент? Причем жалуются на одно и то же – на грязь, на грубость и на применение мер физического воздействия. Копии жалоб можешь взять у секретаря…

— У него этих копий на три папки! — поддел заведующий отделением физиотерапии и лечебной физкультуры Малышков, главный больничный острослов.

— У тебя, что ли, меньше? — огрызнулся, правда, без особой злобы, Аргунов.

— У меня меньше, — подтвердил Малышков.

— Ну, если бы я не отделением заведовал бы, а филиалом борделя, то на меня вообще не жаловались бы.

Аргунов тонко намекнул на «толстые» обстоятельства – в вечернее время отделение физиотерапии превращалось в нечто вроде элитарного клуба, где привилегированные пациенты могли проводить время в уютной, расслабляющей и умиротворяющей обстановке. Одни встречались с родственниками, другие – со жрицами (или жрецами) любви. Разрешалось буквально все, кроме азартных игр, крайне неблагоприятно действующих на психику. Вечер в одном из кабинетов физиотерапевтического отделения, не говоря уже о тусовке в спортивном зале, обходился в приличные деньги, но от желающих не было отбоя. Существовало даже нечто вроде очереди.

— У тебя в борделе были бы грязь и грубость… — ответил Малышков.

Он добавил еще что-то, но слова заглушил смех. Смеялись все, включая и главного врача. Аргунов, поначалу гневно раздувавший плохо выбритые щеки, не выдержал и тоже рассмеялся.

— Идем дальше, — вдоволь насмеявшись, скомандовал главный врач. — Хватит, хватит, дома досмеетесь… Делу – время, потехе – час. Следующий вопрос стар как мир – больничное питание. Что-то в последнее время участились жалобы на его качество…

Питание в стационарах организовано хитро. С одной стороны, организационное и научно-методическое руководство лечебным питанием – задача врача-диетолога. С другой стороны, кухней руководит не врач, а диетсестра больницы. По лечебным вопросам диетсестра подчиняется врачу-диетологу, а по хозяйственным – заместителю главного врача по административно-хозяйственной части. В результате, как правило, чувствует себя свободной и самостоятельной творческой единицей. Творческой, потому что при расчете норм и их закладке без творчества не обойтись. Особенно в психиатрической больнице, где лежат одни придурки, которым хоть вареную траву дай – съедят за милую душу.

Правой рукой диетсестры является старший повар, который непосредственно руководит приготовлением пищи. Готовую пищу получают на кухне, развозят по отделениям, подогревают и раздают больным буфетчицы.

Ни врачу-диетологу, ни тем более диетсестре на совещаниях главного врача с заведующими отделениями присутствовать не положено по рангу. За кухню на этих совещаниях приходится отдуваться заместителю по АХЧ Владимиру Васильевичу Беляеву, отставному подполковнику.

— Качество как качество, — проворчал Владимир Васильевич. — Можно подумать, что мы тут все первый день работаем…

Все работали далеко не первый день и прекрасно понимали обстановку. Ставки на больничной кухне невелики и даже с премиями не идут ни в какое сравнение с зарплатой поваров в кафе и ресторанах. А готовить ежедневно приходится немало – на тысячу шестьсот человек. Гастарбайтеров на больничную кухню не наберешь при всем желании из санитарно-эпидемиологических соображений. А ну как заразу какую-нибудь запустят! Приходится искать россиян, да еще с опытом работы – без опыта там делать нечего и с медицинской книжкой. Задача не из легких. И найти тяжело, и удержать непросто. Вот и приходится закрывать глаза на то, что вся кухня как один человек тащит с работы домой продукты. Тащат не таясь, в открытую, называя свою добычу «приварком».

Все больничные администраторы это знают, но дружно притворяются слепыми. Начнешь «возникать» – повара разбегутся. Не главному же врачу с заместителями прикажете к котлам становиться?

Одно требование должно свято соблюдаться на кухне – чистота, пусть даже и относительная. За эпидемию дизентерии или сальмонеллеза в больнице главный врач вполне может поплатиться своим местом.