Я сам, когда красным стрелком служил, из нее лосей стрелял и даже кабанов.

Набралось в охотничью артель всего десять человек со своим оружием и снаряжением. А не тридцать, как предполагал поначалу бухгалтер. У некоторых партизан, отпущенных Васильевым из отряда, имелись только наганы, а у сельского фельдшера Ефрема Михайлова был пистолет «ТТ». Но, в охотники фельдшер не годился, потому что хромал после ранения, полученного еще на империалистической, да и мало смыслил в охоте. Зато свое дело знал хорошо. Поэтому его Нечаев оставил при себе. Не только на всякий случай, но и по той причине, что работу медпункта на новом месте тоже предстояло наладить.

Устроив смотр охотбригады, бухгалтер решил, что на первое время пусть будут хотя бы десять охотников, вооруженных, как положено. А им в помощь решил отрядить, в качестве заготовителей, полтора десятка крепких бабенок. По мысли бухгалтера, охотники должны были идти впереди и стрелять зверье, а бабы, вооруженные топорами и ножами, должны следовать за охотниками, добивать раненых зверей и освежевывать туши. «Ничего, раньше люди дичь загоняли всем племенем в ловчие ямы и забивали камнями, не имея никаких ружей вообще. И успешно добывали себе в лесу пропитание. Даже мамонтов приканчивали», — подумал Поликарп, провожая охотников. А они, не теряя времени, сразу же вышли на промысел, поднявшись на прибрежные скалы. И вскоре с той стороны уже послышались выстрелы и предсмертный звериный рык.

Как только Нечаев спровадил охотбригаду на трудовые подвиги, вездесущие мальчишки, которые крутились возле пещер буквально под ногами по причине безделья, сказали ему, что из секретной дыры явилось начальство. Бухгалтер кинулся туда и обалдел. Начальник полигона пришел на этот раз одетым по форме, как положено. И был он, судя по знакам различия, по характерным ромбикам на петличках, майором государственной безопасности. Хотя вчера, вроде бы, представлялся армейским подполковником.

Тут Нечаев вспомнил, что майор ГБ равнялся даже целому комбригу. А это, кажется, соответствует и вовсе полковнику. Так что поскромничал почему-то Сомов, наверное, из-за секретности. Не доверял беженцам поначалу, понятное дело. Вместе с Сомовым явился и немолодой капитан в обычной армейской форме РККА. А за командирами бойцы тащили вниз по лестнице какие-то белесые пакеты, наподобие тех, что Нечаев уже видел вчера у ученых, только не столь прозрачные и побольше. К огромной радости бухгалтера, внутри этих полупрозрачных пакетов виднелись очень красивые хлебные буханочки с ровненькой запеченной корочкой. Будет теперь, чем колхозников накормить!

* * *

Бывший лесник Станислав Николаевич притаился под кустами и внимательно наблюдал за вражескими поисками в бинокль. Ветер как раз дул таким образом, что собаки не могли унюхать Васильева. Затаившись на скале за водопадом, партизанский командир следил за немцами и финнами. Видел он, что за истекшие сутки нашли они захоронку с трупами своих солдат, да спрятанные колхозные телеги обнаружили. Теперь же финские егеря, прочесывая речку, уходили все дальше вверх и вниз по течению. А возле той самой расщелины, которая вела на секретный полигон, никого не оставили. Да и что враги могли там найти, если даже все стрелянные гильзы старались подобрать, когда следы заметали?

Дождавшись, когда враги удалятся на приличное расстояние, Васильев рискнул перейти по камням в мелком месте над самым водопадом на противоположный берег. Он собирался выяснить у Сомова, подготовил ли тот для него обещанное подкрепление. Не идти же одному к лагерю для военнопленных, охраняемому совсем неплохо, да еще и расположенному на открытом месте возле заброшенного карьера? Васильев подал условный сигнал, вытащив из кармана охотничий манок и три раза крякнув по-утиному. Вот только никакого ответа не получил. Красноармейцы с полигона, похоже, свернули караул и ушли. Впрочем, ничего удивительного. Приказа вступать в открытый бой с противником Сомов им не давал. Васильев вчера слышал распоряжение начальника полигона, когда находился с ним рядом по другую сторону. В случае серьезной угрозы, караул должен убраться внутрь. Так распорядился подполковник.

Бывший лесник сунулся в расщелину, но сразу обнаружил, что она сильно сузилась. Вместо трещины в скале шириной больше полуметра, теперь в камне зияла щель не более десяти сантиметров. В такую и ребенок не протиснется. Станислав Николаевич достал трофейный электрический фонарик и посветил внутрь. Примерно в метре от внешнего края разлома, края трещины и вовсе сходились наглухо. Просто чудеса какие-то! Конечно, Васильев понимал, что ворота, ведущие на секретный полигон, наверняка, сами по себе, являются чудом техники и очень передовым достижением советской науки. Не случайно же входишь под эту скалу, а выходишь черт знает где. Вот только, как теперь попасть на другую сторону?

Может быть, имеется какой-нибудь секретный звонок? Но, ему об этом никто не рассказал. Тогда Станислав Николаевич почему-то подумал, что надо просто сунуть руку в расщелину, которая теперь сделалась узкой, но ладонь вполне пролезала. Он так и поступил. Да еще и мысленно зачем-то обратился к скале с просьбой открыть проход. Когда рука коснулась скалы, то он увидел, как в нише вновь заклубился туман, быстро делаясь все плотнее. И расщелина снова разошлась до прежнего размера за какие-то секунды, причем, совершенно беззвучно. Васильев сразу шагнул внутрь, думая при этом: «Вот это ворота, так ворота! Не зря наши ученые свой хлеб с маслом едят!»

* * *

Едва приняв дела в связи с расследованием непонятного инцидента с исчезновением пленных крестьян, Гельмут Руппель затребовал все найденные материальные свидетельства, способные хоть немного пролить свет на то, что же произошло на самом деле. К сожалению, их оказалось совсем мало. Егерям удалось найти всего две гильзы от какого-то малокалиберного оружия. Да патологоанатомы извлекли из тел погибших солдат, найденных в братской могиле, пару десятков пуль диаметром 5,45 миллиметров, подходящих к этим гильзам.

Гауптштурмфюреру сразу бросилась в глаза несуразность неизвестного патрона. Ну, кто в здравом уме будет выходить в настоящий бой с таким мелким калибром? Вскоре эксперты доложили Гельмуту, что оружия под такой патрон в Советском Союзе на момент начала войны точно не существовало. Смущала и маркировка. Никаких звездочек на торце, столь характерных для советских патронов, не имелось. Сверху и снизу от капсюля стояли лишь цифры 270 и 87. Индекс завода-изготовителя и год производства? Абсурд.

Похоже, русские применили какой-то экспериментальный образец автоматического оружия, промаркированный как-то по-другому, чем обычно. А о том, что оружие было именно автоматическим, свидетельствовали распределения огнестрельных ранений на телах погибших солдат. Их убили очередями малокалиберных пуль. Вот только откуда у партизан какие-то новые пистолеты-пулеметы, еще неизвестные в Германии? Обостренная интуиция просто кричала Руппелю, что эти