Завтракали двое: Сьюзен и тот, кто называл себя женихом Аманды. Собственно, Сьюзен уже допивала кофе и подгоняла Лео.

Лео был не очень молод, но при его холодных английских чертах возраст только придавал ему мужского обаяния. Мари не решилась бы назвать его красивым, однако для многих женщин он, безусловно, был подлинной находкой. Лжегерой, негодяй с лицом ангела и, как она полагала, игрок и картежник.

Едва Мари присмотрелась к мужчине, ее заметила Сьюзен.

– Мари?

Она была настолько шокирована неожиданным появлением Мари, что потеряла дар речи. Сьюзен обернулась к Лео и взглядом приказала ему спасать ситуацию.

– Полагаю, вы бабушка Сьюзен и Аманды, – нашелся Лео, вежливо вставая. – С вами я еще незнаком, но много слышал о вас от Аманды.

– Доброе утро, Сьюзен! И вам доброго утра, мистер Бакстон, – холодно поздоровалась Мари и замахала руками: – Нет-нет, дорогуша, не торопись, можешь сесть и спокойно доесть. Когда тебе начнут отрывать сам знаешь что, будет не до омлета.

– Мари! – укоризненно воскликнула Сьюзен.

– Где ты набралась таких выражений? И с какой стати ты называешь жениха Аманды Бакстоном? Его зовут Леонард Эмери.

– Во-первых, детка, – Мари пододвинула себе стул и села напротив онемевшего Лео, – Бакстон – его настоящая фамилия, хотя тебе он назвался Леопольдом ди Жио. А во-вторых, говорю я так же, как выражаются в тюрьме, откуда пять лет назад вылетел твой голубок.

– Лео, это правда? – На Сьюзен, боявшейся сделать хоть одно неверное движение или сболтнуть лишнее, не было лица от волнения. – Ты был в тюрьме? За что?

Он молчал, не сводя тяжелого взгляда с Мари.

– За обман одиноких незамужних женщин, – ответила за него Мари. – За свою любовь этот прощелыга берет плату. А плата всегда разная: дорогие часы, пачка сотенных, а ты рассчиталась компанией и родной сестрой.

Сьюзен вскочила, заламывая руки, прошлась по столовой и опять вернулась на свой стул под неослабным присмотром Мари. Она почти придумала, как выкрутиться, уселась, но стоило Сьюзен поднять глаза, как она поняла, что Мари читает каждую ее мысль.

– Что ты смотришь на меня, как на святую мученицу? Думаешь, Сьюзен спятила от любви к заезжему жулику? – закричала Сьюзен, не выдержав взгляда бабки. – Чтобы ты знала, и помолвку с Эмери, и как убрать Аманду из компании, и договор с французами – все от начала до конца придумала я. Принцесса Аманда, ей всегда доставалось больше любви, больше похвалы, больше конфет! Я не просила у вас ласки, мне нужна была только компания. Отец обещал когда-нибудь передать управление самой сильной из сестер Орбисон. Я стала сильной, сильнее корабельной реи. Но он снова выбрал ее! И это справедливо?! Скажи, Мари, это, по-твоему, справедливо?

По лицу Мари скользнула тень. Этот разговор с внучкой давался ей нелегко, а неожиданные признания Сьюзен значительно ухудшали дело.

– Джеральд сдержал слово. Он отдал компанию самой сильной из вас – Аманде. И она справилась бы со всеми трудностями, как уладила проблему с забастовщиками. Но ты убедила ее передать руководство этому хлыщу.

– Аманде пришлось бы продать нам акции. Я все рассчитала: она не выдержит, пойдет на соглашение, и тогда мы с Лео… – Сьюзен хотела сказать «поженимся», но язык не послушался.

– Да ведь ты не знаешь… – спохватилась Мари и покачала головой, словно укоряла себя за забывчивость. – Как же я забыла рассказать о самом главном? Вчера Аманда продала все свои акции.

Сьюзен одной рукой схватилась за сердце, другой плеснула себе минеральной воды и выпила залпом. А у Лео в этот момент глаза размером напоминали два CD-диска.

– У «Орбисон тойз» новая хозяйка. Придется начинать игру сначала. Могу шепнуть тебе по дружбе, Бакстон, – Мари улыбнулась одними губами, – новая владелица компании еще не замужем.

– Аманда чокнутая! – взвилась Сьюзен. – Я многого ожидала от нее, но продать компанию отца… Мы нищие! Всему конец! Мари, скажи мне, кто эта тварь, и я ее уничтожу!

– Это я, – ответила Мари, породив еще большее изумление на лицах обоих. – Выкупила компанию и аннулировала все ваши подставные договоренности. Я подумала, как бы ты ни была обижена на сестру, вряд ли захочешь, чтобы в «Орбисон тойз» заправлял аферист Бакстон.

На какую-то долю секунды Сьюзен посетило прозрение. Почему он сразу не назвал ей своего настоящего имени, почему не признался, что не брезговал мошенничеством? Возможно, он, нащупав золотую жилу, и не собирался впоследствии разводиться с Амандой. Или после подписания договора о слиянии готовился сорвать свадьбу, вытребовать свою долю в компании и скрыться из города. Сьюзен вскинула руку, намереваясь отвесить любовнику оплеуху, но не успела. Столовую заполнил шум голосов.

Ровно десять минут спустя после того, как Мари скрылась в доме, инспектор Дик Мур дал команду подчиненным. Подогретый сомнениями напарника, он не стал дожидаться знака Мари из окна, как они условились.

Лео нахмурился и прищурил глаза, но голос, когда он заговорил, оставался спокойным:

– Я требую адвоката.

Инспектор Мур подошел к нему и положил тяжелую руку ему на плечо.

– Ты имеешь право хранить молчание. Короче, поедем в участок, Бакстон. – Дик подтолкнул его в спину. – На тебя сегодня большой спрос.

И вдруг терпение Лео лопнуло. Бросившись к Мари, он заорал, перекрывая шум и грозные голоса полицейских:

– Что еще ты нарыла против меня, старая ищейка?!

Мари достало мужества не сделать и шагу назад.

– Задай этот вопрос, дорогуша, мужу Гленды Вайл, которую ты обчистил на полтора миллиона долларов.

– Приятель, – криво усмехнулся оживившийся Уилл, – да у тебя в Нью-Йорке полно друзей. И фамилии все какие: Орбисон, Вайл… У первой леди в сейфе, надеюсь, все цело?

– Пошел ты!

Двое крепких парней вывели Бакстона во двор и посадили в темный салон фургона.

Мари проводила взглядом полицейский фургон, словно хотела убедиться, что Бакстон не выпрыгнул из салона на полном ходу, и обернулась к Сьюзен.

– Мне стыдно иметь такую внучку, как ты, стыдно перед памятью твоих родителей, стыдно перед твоей сестрой. Мне безразлично, где ты скроешься от своего позора, но держись подальше от Аманды.

Мари вспылила, история с Бакстоном порядком рассердила ее. В глубине души она искала оправдания поступкам Сьюзен. Но показать внучке свою жалость и готовность вернуть ей расположение Аманды она не могла. Пока не могла. Должно пройти время. Ошибки такого рода – а поведение Сьюзен в последние месяцы она воспринимала не иначе как ошибку или помешательство на нервной почве – осознаются и оцениваются со временем. Когда Сьюзен поймет, что имела все эти годы и что сохранить это сокровище все еще в ее силах, она вернется в жизнь Аманды, и родственная нить снова притянет их друг к другу. Мари в этом не сомневалась.