действительно полюбил девушку с серьезными психическими отклонениями. Назаров ведь тоже не добрый самаритянин, непонятно, что ему на самом деле нужно… и как он отреагирует на отказ.

К счастью, принимать сложное решение Нине не пришлось, их обоих отвлекли. Дверь распахнулась, и в кабинет ввалились две девицы – молодые, одетые модно и вызывающе, накрашенные так ярко, что без косметики они наверняка сошли бы за других людей. Одна сжимала в руках мобильный телефон и снимала все происходящее. Другая уже рыдала, размазывая по щекам полосы черной туши.

– Это она! – взвыла рыдающая. – Посмотрите только! Сломала мне жизнь и делает вид, будто ничего не произошло! Я каждый день начинаю с мысли, что хочу сдохнуть, а она спокойно делает вид, будто она – профессионал, который способен кому-то помочь!

Шок от их появления, конечно, был, но быстро прошел. Это служило лучшим доказательством того, что Нина миновала кризис и возвращалась к прежней остроте мышления. На этом хорошие новости заканчивались, она прекрасно понимала, кто перед ней. Очередные самопровозглашенные актрисы, тянувшиеся к Захару так, как любая бездарность тянется к себе подобному. Эти пошли дальше, чем остальные, они наверняка хотели, чтобы Нина сорвалась, накричала на них, а уж они без сомнений выложат запись в интернет – если это вообще не прямой эфир.

Поддаваться Нина не собиралась.

– Боюсь, вы ошиблись дверью, – указала она. – Я вас не знаю. Но если вы хотите поговорить о своих проблемах, я буду рада помочь.

– Уже помогла, стерва! – Рыдающая девица голос понижать не собиралась. – Ты у меня все отняла!

– Захар вам ничего за это не даст. Вы позоритесь напрасно.

– Мы не знаем, кто такой Захар! Мы пришли ради справедливости!

– Барышни, достаточно, прошу, – вмешался Назаров. – Этот цирк совершенно не ко времени.

Теперь обратили внимание и на него. Эти девицы были слишком глупы, чтобы заподозрить, насколько опасен человек, сидящий перед ними. Для них это был просто «какой-то дядька» – или даже «дед».

Рыдающая решила проявить способность к импровизации. Он схватила со стола чашку и выплеснула остатки кофе на светлый костюм Назарова.

– Получи! – взвизгнула она. – Эта мразь отняла у меня мужа и детей, а сама развлекается тут с престарелым любовником!

– Господи, ну каких мужа и детей? – сочувствующе осведомилась Нина. – Как отняла? Можно подробности? Эта версия не выдерживает никакой критики.

Но девицы и сами понимали, что способны кое-как состряпать основной сценарий, на деталях они прогорят. Да и Нина вела себя слишком спокойно, определенно нарушая их замысел. Поэтому они поспешили уйти, опасаясь, что сейчас получат от Назарова за испорченный костюм. Выходит, это был не прямой эфир, все-таки будут монтировать – и постараются сделать так, чтобы слез в кадре было побольше, а спокойной Нины – поменьше.

Как только они наконец убрались, Нина поспешила запереть дверь. Она достала из шкафчика полотенце и протянула Назарову.

– Простите, пожалуйста, за эту клоунаду. Химчистку я, конечно же, оплачу!

– Нина Михайловна, дайте мне одну секунду, и я снова с вами.

На миг ей показалось, что он сейчас бросится следом за девицами, теряя весь аристократический лоск. Но нет, Назаров выглядел все таким же невозмутимым, словно и не замечал уродливых пятен кофе на светлой ткани.

Он достал из кармана телефон и нашел нужный номер в быстром наборе.

– Друг мой, есть просьба. Сейчас на улицу выйдут две барышни, одеты приметно, одна заплаканная. Сделайте, пожалуйста, так, чтобы они лишились телефонов. Способ мне безразличен.

– Так, я надеюсь, сейчас на улице никого не убьют? – заволновалась Нина. – Они, конечно, дуры, но нельзя же так!..

– Не беспокойтесь, Нина Михайловна, мой спутник никогда никого не убивает, это его принципиальная позиция. Так кто это был?

– Это такой… подарок. От бывшего мужа, точнее, сожителя, он тут мне устроил творческое лишение карьеры… Но вам это не интересно.

– Напротив, – возразил Назаров. – Не важно, почему я пришел сюда, я хотел бы узнать эту безусловно занимательную историю. Вы не нальете мне еще кофе, Нина Михайловна? Мне ведь теперь не страшно его пролить.

Глава 7

Новые привычки формировались быстро и будто бы сами собой. Ян научился прислушиваться вечерами: не хлопнет ли в прихожей дверь? Он не оставлял ключи в замочной скважине. Он даже сделал еще одну связку этих ключей, которую она, конечно же, не взяла. Новые привычки его раздражали: не хотелось вообще реагировать на ее странности и всю эту ситуацию, а по-другому уже не получалось.

Надо будет как-нибудь рассказать Алисе. Ей сейчас смех не повредит. Тут ведь есть над чем посмеяться – особенно с учетом того, что Ева снова перестала приходить, вот только беспокоило это его куда больше, чем раньше. До этого Ян мог позволить себе раздражение от того, что она просто шляется непонятно где и вваливается к нему, как к себе домой. Теперь же он знал, что она ранена, и это многое усложняло. Что, если ей станет плохо на улице? Или она будет игнорировать какие-нибудь осложнения до последнего, пока они не свалят ее с ног? Что, если станет слишком поздно?

Вопросы гудели вокруг него разозленными пчелами, а ответов на них не было. Ян по-прежнему не знал номер ее телефона и даже сомневался, что у нее есть постоянный телефон. Связываться с ее работодателем было сложно и неприятно. Так что он отвлекался, как мог – в основном записями отца.

Тут Андрей не сплоховал, он действительно разобрал всю эту невнятную кучу бумажек в хронологическом порядке. За такое нужно было благодарить, но, насколько было известно Яну, мужик еще и по шее за что-то получил. По крайней мере, Ян давно уже не слышал отзвуков голосов из соседней квартиры, а Александра показательно отказывалась обсуждать своего сожителя. Как будто и не было никакого Андрея, кто это вообще? Ян находил стратегию дурацкой и потенциально опасной, но не вмешивался, своих проблем хватало.

Он взял одну из тетрадей, на секунду замер, прислушиваясь. Ему показалось или в коридоре?.. Нет, это у соседей. А его снова подводят нервы. Уж лучше читать и быть там, в чужих днях много лет назад, чем в собственной жизни…

…На их новой встрече Лариса Вишнякова выглядела по-другому. Более уверенной – и более измученной. Похоже, она всю жизнь была лидером и приучила себя не показывать боль. Но теперь она столкнулась с тем, что было намного грандиозней любых ее прежних потерь. Михаил понятия не имел, сколько еще она протянет. То же самое он мог сказать и про себя.

– Мне нужно больше информации, – объявил он.

Лариса приняла его в гостиной своей квартиры – дорогой, стильной и чем-то неуловимо похожей на музей. Старым здесь было все: мебель, посуда, скатерть на столе. При этом вещи не смотрелись грязными или дряхлыми, их все