— Ян, мальчик, папа тебе сказал все верно. Мамочка неправильно поняла папин ответ, за это он её и наказывает, — я смотрю на вымученную улыбку мамочки, на ее затравленный взгляд, киваю.

— Папа не наказывай больше мамочку, она будет тебя слушаться. Да, мама?

— Да, сынок.

— А теперь иди малыш, погуляй. Нам с мамой нужно решить взрослые вопросы.

— Хорошо папа, — я благодарно обнимаю отца, и отпуская, переключаюсь на мамочку.

Подбегаю к ней и вдыхаю легкий аромат ананаса и свеже-выжатого лайма. Я обожал, как пахнет моя мамочка.

— У меня будет сегодня для тебя сюрприз. Слушайся папу. Не хочу, чтобы он тебя обижал, — я говорил это не громко, стараясь чтобы отец не услышал.

— Конечно сынок, — она поцеловала меня в макушку и крепко обняла. Так крепко, что мне стало больно дышать.

— Я скоро вернусь, — пообещал ей и вышел из комнаты.

— Ах, ты мерзкая стерва. Зачем из мальчишки делаешь тряпку? — донесся до меня шипящий голос отца. — Если бы ты не обрюхатилась так рано, нам не пришлось жить в этой дыре и мне бы не пришлось делать грязную работу в этом нищенском квартале.

— Эммануил хватит, — голос мамочки совсем не слышно и мне пришлось вжаться в стенку и затаить дыхание, чтобы понять, что она говорит, — я больше не заикнусь о подарках.

— Тебе вообще нужно забыть о них думать. Ты жена нищего работяги, и заметь, я им стал благодаря тебе и твоей опрометчивости, залететь в шестнадцать лет. Как же я тебя ненавижу. Если бы не сын, давно бросил тебя.

Я больше этого слышать не мог. Выбежал из дома и побежал к деду. Как папа так мог говорить о мамочке? Она у нас самая лучшая на свете.

Следующее два часа, мы с дедушкой трудились над созданием самого красивого браслета. Браслета для моей мамочки. И когда уже оставалось совсем немножко, я заметил в окно, проскользнувшую фигурку мамы.

— Дедушка, там мама, — указал пальцем в ту сторону, куда пошла мама.

— Вот и славно, давай доделывать скорее. Как раз самое время ей подарить. Мама, наверное к качелям пошла.

— Да-да, давай.

На доделку нам с дедушкой понадобилось еще примерно полчаса. И когда я, трепеща от удовольствия, что браслет получился действительно сказочным, побежал на берег под пальму, где у нас весели качели, впервые секунды растерялся. Мамочки там не оказалось.

— Мама! — позвал я ее, но мне никто не ответил.

Тогда я побежал обратно, но вдруг заметил тень, мелькнувшую за дощатым сараем.

— Мама! — крикнул вновь, но ответа мне не было снова.

Все-таки мамочку папа видимо обидел очень сильно, и теперь она даже со мной не хочет разговаривать. Но ничего, стоит ей только увидеть мой браслет, и она тут же снова станет веселый. Воодушевленный своими мыслями я смело шагаю за сарай, и когда заворачиваю за угол, застываю на месте.

— Мааааа-маааааа! — кричу так громко, что барабанный перепонки трескаются от напряжения.

Подрываюсь на кровати, весь промокший до нитки от пота, я ошалелым взглядом смотрю в пустоту. Этот кошмар видимо мое проклятие на всю жизнь.

Страх, что живет внутри меня, всегда вылезает наружу, если в поле моего зрения появляется какая-нибудь девушка, способная меня заинтересовать.

А Арина не просто появилась. Она ворвалась в мою жизнь и пытается разрушить хрупкий карточный домок, который я выстроил для себя. Я подсознательно понимал, что пока не готов к семейным отношениям. Потому что в моей жизни на данный момент все не стабильно. Да, у меня практически все есть, но этого хватит только одному. А семья это нечто другое. И за семью у меня пока не было желания нести ответственность.

Будильник зазвонил, как раз в тот миг, когда я выходил из душа. Отключая его, неожиданно для себя быстро нахожу номер Арины и прежде чем его удалить, заношу в черный список. Это будет правильно. Это будет верно. Я не могу позволить ни ей ни себе, разрушить наше будущее.

* * *

Тем же днем.

— Ян, ты ничего не хочешь мне рассказать? — закрывает зачетку Доминика Дариуш, при этом не сводит с меня взгляда.

— А разве что-то, должен? — отталкиваюсь от стола и чуть отъезжаю на кресле к стене.

— Ты в последнее время ведешь себя очень странно. Я тебя давно таким не видел. У тебя все в порядке?

— Дариуш, мы сколько лет с тобой знакомы?

— Да и не подсчитаешь друг, — Дариуш задумался, — много. Но я даже боюсь представить, что могло произойти, раз ты согласился поставить зачет, этому хмырю, — он постукивает зачеткой о край стола.

— Я пожалел тебя, — соврал ему.

— Хм, врешь же. Я вижу что врешь, но ладно не хочешь рассказывать мучать не буду. Ты мне лучше вот, что скажи. Ты сегодня был у ректора?

Я вздернул брови вверх. Положил локти на подлокотники кресла, и соединив пальцы друг с другой удивленно глянул на друга. Вот откуда он мог знать, что я ходил сегодня к ректору?

— Ну, что ты так смотришь Ян? — лыбится Дариуш. — Ты же в университете на особом положении. И куда бы ты не пошел, и чтобы ты не сделал, все обо всем знают.

— Надеюсь, что наши разговоры останутся только при нас? — выразительно посмотрел на друга.

Конечно я подозреваю, что за мной пристально наблюдают, но подозревать это одно, а вот знать об этом, уже совсем другое.

— Обижаешь Ян, я могила, ты чего мелишь? — тут же отвечает друг.

— Через пару дней, я еду в командировку.

— Что?

— Ректор мне сделал предложение, от которого невозможно отказаться. Я еду на Евразийский Саммит, который в этом году пройдет в России.

В кабинете повисло молчание. Я встал со своего места, и подойдя к окну, повернулся к Дариушу спиной.

Если бы ректор сделал мне это предложение несколько дней назад, я бы еще задумался над тем, какое решение мне стоит принят. Я знаю, что на моем месте многие хотели бы оказаться. Да я и сам радовался бы до одурения… но не сегодня.

Принимая решение ехать, я немного рискую своим спокойствием, ведь скоро выпускные экзамены, а меня не будет на месте чуть больше недели и всем мои студентам придется попотеть, чтобы подготовится самостоятельно к защите.

Весь день я пытался игнорировать тревогу и… мысли об Арине, которые к концу дня просто зашкаливали.

Весь день гнал ее образы прочь, заталкивая их в самые дальние углы разума, но все шло совсем не так как я хотел.

Стоило чуть ослабить бдительность, и гребаные пошлые мысли… о ней, с новой силой вгрызались в мой мозг.

Даже стоя сейчас у окна и разговаривая про Саммит, я представляю ее голой в своей кровати, а еще в ванной, и я неизменно трахаю ее так, как нравится мне, так, как доставляет удовольствие ей. И все время перед глазами разные позы обнаженных тел, наших тел и секс. Много секса. И я постоянно в движении. Словно не могу ею насытиться. Трахаю её, как гребаный ненасытный кролик.