Тонечка ахнула, прикрыв рот ладонью. Вэйн уставился на девушку с интересом, а шкалуш отвернулся, пряча усмешку.

Ордосия Карповна вонзила в Тису стеклянный взгляд, острый нос ее готовился немедленно заклевать «несносную девицу».

— Милочка, мое воспитание на самом высоком уровне, не сомневайтесь. А вы! Постойте… — женщина открыла рот от внезапной догадки. — Да вы же та оборванка, что…

Она так сжала чайную ложку тонкими пальцами, что та, не выдержав напора, щелкнула по стеклу вазочки. Вишенка из желе взмыла вверх и опустилась прямо на длинный нос Ордосии Карповны, после чего сползла вниз и нырнула в горловину платья.

Что тут началось! Тонечка кинулась с платком к измазанному носу столичной гостьи, та стала отмахиваться, Филипп тщетно пытался успокоить мать. Бросив компанию, Тиса направилась к перилам террасы, за ней по пятам следовал новобранец.

Сад дохнул навстречу прохладой и запахом осенней листвы.

— Смешно вышло, — хмыкнул шкалуш.

— Да, немного…

Трихон облокотился на перила.

— Кроме вас, все словно с ума посходили от этого война. Везде так и слышно: Филипп, Филипп, Филипп… Как эхо в скалах.

— Я не люблю вэйнов.

Трихон склонил голову.

— Удивительно, ведь все считают их хорошей партией. Слышал, годовое жалование у них ого-го.

— А мне все равно, какое у них жалование. Я бы скорее за нашего Цупа вышла, чем за колдуна. — Трихон молчал. — Эти вэйны думают, что они великие вершители мира, — продолжила Тиса. — Избранные! Что Единый дал им власть над обычными людьми. А те настолько ослеплены их волшебным «сиянием», что не замечают, как давно растеряли свободу выбора. Всё предоставили определять им, начиная от своей жизни и заканчивая судьбой империи. Как же! Их же Вэя поцеловала при рождении! — Сарказм в ее голосе прозвучал резко на фоне ночной тишины. — А что они творят с бедными животными? Ты слышал о пилюлях для лошадей? Это же издевательство!

— Может, вы и правы, — согласился Трихон.

Новобранец достал самокрутку и закурил, перегнувшись через перила. «А он не такой уж и противный», — подумала Войнова, косясь на профиль парнишки. Некоторое время они молчали.

Затем Тиса кое-что вспомнила.

— Зачем ты пригласил меня на танец? — вопросила требовательно. — Отец что, дал новое распоряжение — не отходить от меня ни на шаг?

— Вообще-то хотел попросить у вас прощения, — произнес шкалуш, не глядя на собеседницу.

Та удивленно моргнула. Оставалось надеяться, что это не насмешка. Но вскоре опасения развеялись.

— Я, возможно, был груб вчера и несколько…

— Это мне стоит просить прощения, — оборвала паренька Тиса. — Я вела себя как настоящая злыдня. Да! И не надо смеяться. Хоть и запоздало, но хочу сказать спасибо. Ты своим появлением спас меня от волков в овраге. А я? Ведь я значительно старше, а значит, должна была быть терпимее и мудрее.

На последнем слове она вздохнула, провела рукой по лбу, все еще разгоряченному. На лице Трихона появилось странное выражение, которое она никак не смогла трактовать.

Объявился Витер.

— Тиса Лазаровна, вот вы где, — старшина оттеснил собой шкалуша. — Еле отделался от Климыча. Старый пьяный болтун. — Шикнул новобранцу: — Коляску приготовь к нашему выходу, живо, — и для убедительности подтолкнул его пинком. — Принести вам еще вина? — повернулся к девушке.

— Нет, спасибо, — невнятно произнесла она.

— Тогда, может, пройдемся? — указал рукой в сторону сада. — Прошу вас!

Тисе вдруг захотелось почувствовать на пылающем лице прохладу, которую обещала прогулка по саду, и она уступила. Только теперь, спускаясь по лестнице, ощутила слабость в ногах. Не надо было пить вино, хоть оно и удивительно вкусное.

Прилегающая к террасе часть сада освещалась окнами первого этажа особняка. За спиной звучала музыка, веселье продолжалось. Тиса обернулась и заметила Трихона. Парнишка стоял, прислонившись спиной к столбу, увитому плющом. Сложив руки на груди, он смотрел им в след. За плечом новобранца Климыч что-то доказывал отцу.

В конце аллеи Витер отступил к цветочной клумбе, находящейся в густой тени. В нос ударил аромат ночных цветов. Войнова подошла ближе, чтобы рассмотреть ковер примятых белых фиалок.

— Как вам вечер, Тиса Лазаровна?

Девушка поджала губы — этот вопрос преследует ее в течение всей вечеринки. К счастью, Крохов не стал дожидаться ее ответа, и продолжил:

— По мне, так слишком скучно, — он даже зевнул для наглядности. — Носятся с этим вэйном как дурни со ступой. А что в нем особенного, спрашивается? Смазливая мордаха и мыльные пузыри. Фигляр, и только. Его бы в нашу часть да саблю дать в руки. Поглядел бы я на него.

Старшина мрачно усмехнулся, видимо, представив ситуацию. В черных глазах вспыхнул огонек.

— Как думаете, Тиса Лазаровна, выстоял бы он против меня? — мужчина подошел ближе, заглядывая в глаза.

— Не знаю, — ответила она уклончиво, подняв лицо к звездному небу.

— Я уверен, моя бы взяла, — Крохов сжал рукоять сабли. — Как бы он успевал книжонку свою листать в бою?

Девушка засмеялась.

— И впрямь очень неудобно. В таком случае шансы на победу у бедняги маловаты — вы же лучший фехтовальщик в части.

— Не знал, что вы меня так цените, — он на миг коснулся девичьего плеча, но та не усмотрела в этом опасности для себя, а зря. — У вас красивый смех, Тиса…

Витер быстро склонился, и ее губы обжег поцелуй. Войнова отшатнулась, но старшина уже сгребал горячей ладонью ее талию, не давая высвободиться. В другой бы раз Тиса выскользнула из ловушки, но вино ослабило реакцию. И где спасительная злость и негодование?

— Не смейте! Оставьте меня! — выдохнула она, пытаясь упереться ладонями в грудь старшины.

— Признайтесь, Тиса Лазаровна, вы сами этого хотите. Иначе не улыбались бы мне весь вечер, — губы мужчины снова оказались слишком близко.

Послышались женские голоса, Витер моментально ее отпустил и отпрыгнул в глубокую темень под ветви деревьев.

— Мам, клумба здесь, — узнала Тиса голос Марики.

— И впрямь дивный аромат, — отозвалась Настасья Ефимовна.

— Дышим, девоньки, дышим, — это голос Тамары Григорьевны Горчак. — Перед сном обязательно нужно гулять, дышать свежим воздухом. Я если не подышу…

Женщина продолжала тараторить, и Тиса впервые порадовалась ее говорливости.

— Советую вам не попадаться мне на глаза, старшина, — прошипела она сквозь зубы в темноту, прежде чем присоединиться к проходящим мимо женщинам. Витер не сдвинулся с места. Бледным пятном светился в темноте воротничок его рубашки.

На кухне Тиса появилась к обеду. Отец передал, что сегодня поест в солдатской столовой. Ее это устраивало. Голова прояснялась по мере поглощения квашеной капусты.