Словно вечность прошла с тех пор, как я покинула свои покои и до того момента, как возвратилась обратно. Меня раздражало в моём доме только одно место – ложе! Оно мозолило мне глаза, постоянно напоминая о той ночи, словно наваждения рисуя передо мной знакомое лицо. Чтобы избавиться от него и не поддаваться этим убийственным разъедающим мыслям, я выскочила на улицу. Я шла на звуки. Похоже, за воротами крепости собралась огромная толпа людей и …вольфгаров.

– Что здесь происходит? – спросила я первого встречного.

– Вольфгары покидают Криленд, они уходят в свои земли, а напоследок решили устроить праздник. Мы празднуем нашу победу!

Праздник? …Уходят? «А что же не так, Тара?»

Пробираясь сквозь толпу, я старалась заметить, вдруг мелькнёт хозяин смоляных кудрей. В центре, к моему удивлению, вольфгары отплясывали какие-то дикие танцы под звуки барабанов и ритмичные выкрикивания.

– А! Тара! – Возле меня возникло радостное лицо Алишера, который иногда позволял мне видеть свои истинные эмоции. – Рад, что ты в порядке! – он улыбнулся. …А я нет.

– Вольфгары ещё и танцуют? – хмуро заметила я.

– А почему бы и нет?! – довольно пожал плечами Алишер. – Дни скорби о павших закончились, теперь можно выразить радость нашей победе. Наши танцы это особый язык, каждый жест, каждое телодвижение что-то означает, и можно прочесть. Сейчас вольфгары как раз танцуют танец победителя.

Я снова перевела тяжелый взгляд на танцующих. Ну, конечно, где же ему быть!!! Он ещё и танцует! Если бы я была в другом настроении, я бы согласилась, что танцуют вольфгары неописуемо красиво. Из-за плавных согласованных движений всех частей тела. Они были дикими, быстрыми и в тоже время прекрасными! Как танец ветра и гнущихся деревьев или ковыля в степи, как танец птиц в весеннем небе, как танец хищника маневрирующего на охоте или порхание мотылька у бутона. Трудно даже взгляд было отвести. Вольфгары танцевали парами, наступая друг на друга плавно-атакующими движениями. Пары часто менялись. Вот к Камилю подстроилась ещё одна вольфгарская девушка, указав на него рукой перед этим коснувшись ею своего сердца. Вдвоём, они стали танцевать, очень согласовано двигая плечами и бедрами, быстро переставляя ноги. Мне нужно было признаться самой себе, что вольфгарские женщины были неимоверно привлекательны: высокие, с сочными фигурами, с шикарными распущенными темными волосами, тонкими чертами лица и этот вечный огонь в глазах. И эта девушка, танцующая с Камилем, …вместе они, …смотрелись как самая чудесная и прекрасная в мире пара. Я даже дышать перестала ….потому что не получалось! Это было просто каким-то безумием! Безумием, потому что я не могла контролировать себя. Чтобы отвлечься, я снова с усилием заставила себя посмотреть на Алишера:

– А что означают эти жесты: касание сердца, а потом тыкающие пальцы друг в друга?

– О, это старый жест. Один раз, коснувшись сердца и указав на того, кому это предназначалось – этим ты как бы хочешь сказать, что ты на его стороне или что приглашаешь его. Если коснулись два раза – значит, «ты нравишься мне». Если три раза – значит, «ты мой или моя, люблю», – спокойный, разъяснительный голос Алишера сегодня меня раздражал.

– Ясно, – кивнула я, – значит два раза. Нравлюсь значит.

– Что ты сказала, Тара? – из-за усилившихся выкрикиваний, Алишер очень удачно меня не расслышал.

Я покачала головой, и чтобы сохранить ещё остатки свой гордости, стала проталкиваться обратно к выходу, но вдруг, сзади кто-то схватил меня за руку. Я подумала, что это Алишер решил меня остановить, но оставаться дальше у меня не было сил, я обернулась, придумывая для него отговорку. Но это был не Алишер …Камиль. Он коснулся сердца и указал на меня, жестом приглашения. На его лице светилась улыбка, но в глазах, …в этих испытывающих глазах застыла настороженность.

– Ты с ума сошел?! Я и танцы это не сопоставимо! – воскликнула я, задыхаясь от сжавшего горло кома.

– Ты и …танцы? – как-то странно произнес Камиль. – А ты попробуй, Тара, …сопоставься.

– Да, они все будут с меня смеяться! Тем более моя рана ещё свежая.

– А мы потихоньку. Разве тебе так важно, что подумают и скажут другие? – этот испытывающий взгляд начинал меня пугать. – Давай же, чайка, это ведь наша общая победа. Почему вольфгар не может потанцевать с человеком? – не унимался Камиль, притягивая меня к себе одной рукой. – Слушай своё сердце, Тара, …в нём отразиться ритм барабанов.

Для меня он танцевал медленнее, он помогал мне уловить движения, непроизвольно, а может быть и нет, обхватив меня за бедра. Почему мне никто не сказал, что танцевать так чудовищно сложно?!! А куда девать руки? Я положила их ему на плечи. Барабанов я уже не слышала. Я чувствовала только его руки и видела только его глаза. А Камиль, обняв меня за талию, несколько раз приподняв меня, подтянул к себе вплотную, при этом, скользнув губами по моей щеке. …А потом вдруг резко отпрянул со смешаным чувством во вспыхнувших глазах, а я ощутила спиной странный холод и обернулась. …Лицо Алишера окаменело, превратившись в маску гнева, он смотрел прямо на нас. Если каждое движение вольфгара в танце это язык, тогда что же он такого прочел? Что сделал Камиль, потому что, то, что сделала я, я и понять уже не могла, тем более что языка их жестов я не знала.

***

Камиль был зол. Гнев всегда заменял ему отсутствие чувства страха, и того, что он не мог объяснить. Было ли сейчас место страху или боли, или запутанности, а может, все вместе – он не знал. Он просто ощущал неимоверную злость, это было чертой, одной из граней его народа. Но больше всего он злился на себя, не понимая, как всё могло так обернуться! Почему он не может совладать с самим собой?! Как угодил в эти запутанные сети глупой судьбы? Нужно было как можно скорее оборвать и заглушить зарождающуюся угрозу. В их мире для этого нет места! Это страшная ошибка, всего лишь безумство. Поэтому, каждый раз, когда ноги несли его к Таре, усилием воли он поворачивал обратно, убеждая себя, что будет куда мудрее не видеть девушку. С каким-то самобичующим нетерпением он ожидал возвращения на земли вольфгаров. Внутри него горел огонь, в этом пламени он пытался сжечь всё, что касалось её, но получалось наоборот – он сгорал в этом огне сам, а воспоминание о ней крепко въелись в вольфгарское сердце. Это ставило его в тупик, бросая то в бешенство, то в отчаянье. Казалось бы, выход есть – стоит только исчезнуть, удалиться и забыть, вот только как заставить самого себя в это поверить.

Камиль любил танцевать, особенно, когда в танце вокруг него увивались вольфгарские девушки, вернее раньше любил. А сегодня, он тоскливо и безразлично мысленно опустился в лабиринты своей души, хотя продолжал двигаться и даже улыбаться.

Заметил он её сразу же! Пока она стояла рядом с Алишером, хмурая, как туча, он краешком глаза наблюдал за ней. Обычно идущий от неё свет померк, рыжая сероглазая чайка, словно готовилась к буре.

Что же это за адская сила стальным обручем сжала грудь?

Девушка удалялась, а внутри всё заполнялось ледяной лавиной.