3

— Сколько всего Лучей, Сюзанна из Нью-Йорка?

— Шесть, — без запинки ответила Сюзанна. — Во всяком случае,было. Теперь, полагаю, осталось только два, которые…

Миа нетерпеливо махнула рукой, как бы говоря: «Не тратьпопусту мое время».

— Шесть, ага, и когда лучи появились из большей Дискордии,супа творения, который некоторые (включая мэнни) называют Оувером, а другие —Примом, что их создало?

— Я не знаю, — ответила Сюзанна. Ты думаешь, их создал Бог?

— Может, Бог и есть, но Лучи поднялись из Прима благодарямагии, Сюзанна, истинной магии, которая исчезла давным-давно. Бог ли создалмагию или магия — Бога? Не знаю. Это вопрос для философов, а мое дело —материнство. Но когда-то давно не было в мире ничего, кроме Дискордии, и из нееподнялись шесть Лучей, мощные, крепкие, пересекающиеся в одной точке.Существовала магия, которая могла целую вечность поддерживать их, но когдамагия ушла отовсюду, за исключением Темной Башни, которую некоторые называлиКан калих, Зал возвращения, люди впали в отчаяние. Когда эпоха магиизакончилась, ей на смену пришла эпоха машин.

— Норд сентр позитроникс, — пробормотала Сюзанна. —Биполярные компьютеры, слотрансные двигатели, — она помолчала. — Блейн Моно. Ноне в нашем мире.

— Нет? Ты говоришь, твой мир исключение? А как насчетобъявления в вестибюле? — кожица плода лопнула. Миа очистила ее и бросиласердцевину в рот, брызжа соком сквозь знакомую ухмылку.

— Мне почему-то казалось, что ты не умеешь читать, —ответила Сюзанна. К делу это не относилось, но ничего другого на ум не пришло.Потому что мыслями она то и дело возвращалась к младенцу с яркими синимиглазами. Глазами стрелка.

— Ага, зато умею кое-что другое, поэтому, зная твои мысли,могу читать очень даже хорошо. Так ты говоришь, что не помнишь объявления ввестибюле отеля? Ты мне это говоришь?

Разумеется, она помнила. Согласно объявлению, месяцем позжеотель «Плаза-Парк» переходил под контроль некой организации, которая называлась«Сомбра/Северный центр». Но, говоря: «Не в нашем мире», — она думала о 1964годе, мире черно-белого телевидения, огромных, размером в комнату, компьютерови алабамских полицейских, которым не терпелось спустить собак на чернокожихборцов за права избирателей. За минувшие тридцать лет многое изменилось. Взять,к примеру, гибрид телевизора и пишущей машинки, которым воспользовалась женщинасмешанных кровей за регистрационной стойкой. Могла ли Сюзанна утверждать, чтоэто не биполярный компьютер, приводимый в действие слотрансным двигателем? Немогла.

— Продолжай, — попросила она Миа. Та пожала плечами.

— Вы предопределили свою судьбу, Сюзанна. Что бы ни делали,все сводилось к одному: вы теряли веру и восполняли ее рациональным мышлением.Но в мышлении нет любви, в дедукции нет вечного, в рационализме — толькосмерть.

— Как все это связано с твоим малым?

— Я не знаю. Многого не знаю, — она подняла руку,останавливая Сюзанну, которая хотела что-то сказать. — Нет, я не тяну время, непытаюсь увести от того, что тебя интересует. Лишь озвучиваю то, что говорит мнесердце. Будешь слушать или нет?

Сюзанна кивнула. Она послушает… во всяком случае, ещечуть-чуть. Но, если Миа в самом скором времени не вернется к младенцу, онаповернет ее в нужном направлении.

— Магия ушла. Мейрлин удалился в свою пещеру в одном измиров, меч Эльда уступил место револьверам стрелков в другом, и магия ушла. Нос течением времени великие алхимики, великие ученые и великие… кто? Думаю,инженеры… Короче, люди большого ума, вот что я хочу сказать, великие мастерадедукции, собрались вместе и создали машины, которые поддерживали Лучи. То быливеликие машины, но машины смертные. Они заменили магию машинами, ты понимаешь,а теперь машины ломаются. В некоторых мирах эпидемии выкосили все население.

Сюзанна кивнула.

— Мы побывали в одном из них. Они назвали болезньсупергриппом.

— Разрушители Алого Короля лишь ускоряют процесс, которыйидет и так. Машины сходят с ума. Ты сама это видела. Создатели машин верили,что всегда будут люди, такие, как они, которые смогут создавать новые машины.Никто из них не предвидел того, что произошло. Этого… этого вселенскогоистощения.

— Мир сдвинулся.

— Да, женщина. И не оставил никого, чтобы заменить этимашины, которые удерживают остатки магии творения, ибо Прим давно уже отступил.Магия ушла, и машины ломаются. Очень скоро рухнет и Темная Башня. Может, ещебудут мгновения расцвета рационального мышления, прежде чем навеки воцаритсявласть тьмы. Чудесная перспектива, не так ли?

— Разве Алый Король не погибнет, когда упадет Башня? Он ивсе его прислужники? Парни с кровавыми дырами во лбу?

— Ему обещано собственное королевство, где он будет правитьвечно, предаваясь своим, специфическим удовольствиям, — в голос Миа прокраласьнеприязнь. Может, еще и страх.

— Обещано? Обещано кем? Более могущественным, чем он?

— Женщина, я не знаю. Возможно, это королевство пообещалсебе он сам, — Миа пожала плечами. А глаза всячески избегали взгляда Сюзанны.

— Может что-нибудь предотвратить падение Башни?

— Даже твой стрелок не надеется это предотвратить, —ответила Миа, — освободив Разрушителей и, возможно, убив Алого Короля. СпастиБашню! Спасти ее. Это ж надо! Он хоть раз говорил, что его цель — спасениеБашни?

Сюзанна задумалась и покачала головой. Если Роланд такое иговорил, то она не помнила. А наверняка запомнила бы, если б услышала.

— Не говорил, — продолжила Миа, — ибо не лжет своему ка-тетубез крайней на то необходимости, таков его принцип. Он хочет только одного —увидеть Башню, — а потом добавила, прямо-таки проворчала. — Или, возможно,войти в нее, подняться на вершину, его честолюбие может простираться такдалеко. Он мечтает встать на галерее, как стоим сейчас мы, и выкрикивать именасвоих погибших друзей и всех своих предков, до самого Артура из Эльда. Носпасти? Нет, добрая женщина. Только возвращение магии, возможно, может ее спасти,а дело твоего дина, как ты хорошо знаешь, свинец.

Никогда раньше, странствуя сквозь миры, Сюзанна не слышалатакой жесткой и емкой характеристики профессии Роланда. Грусть и злостьохватили ее, но она, как могла, попыталась скрыть свои чувства.

— Объясни мне, как твой малой может быть сыном Роланда, яхочу это услышать.

— Ага, это ловкий трюк, который смогли бы объяснить тебестарики из Речного Перекрестка, я в этом не сомневаюсь.