– Влюбляясь по-настоящему, мы делаемся самоубийцами в собственных глазах, – говорила подруга.

Он танцующий в темноте. Она Глупындра.

– Я хочу пригласить тебя кое-куда, – таинственно прошептал он. – Ты готова?

– А что для этого надо сделать?

Он ответил:

– Просто забудь о том, чему тебя учили раньше.

Мы приходим в этот мир никем… Никем уходим из него… Нет ничего… Нас нет… Реальны лишь миражи, которые мы видим сквозь закрытые веки… Закрой глаза, друг… Протяни руки иному свету и смело ступай туда, где ты будешь ВСЕМ, чем пожелаешь…

Добро пожаловать в сны…

Наконец она не выдержала и спросила:

– И все же кто ты?

– Сегодня я дошёл до странной мысли: я человек.

Она любовалась им. И он, как всегда, казался ей волшебным. Будто посланник из другого мира. Его пиджак из шёпота звёзд был слегка затрёпанным. Оттого Вселентий выглядел в нём ещё прекрасней.

– Ты больше, чем человек… – призналась она, касаясь взглядом его губ.

Но когда Вселентия не было рядом, Кристина ощущала, как внутренности сжимает холодная скользкая рука.

– Любите сильнее! Не стесняйтесь быть людьми! – говорил тот, без которого она уже не могла.

И прижимал её к себе так, что невозможно было думать ни о чём другом.

– ВПУСТИ МЕНЯ! – сказал он однажды так властно.

И она его впустила. В двери квартиры. В собственную судьбу. Во Вселенную внутри.

Навсегда…

И всё повторялось снова. Волосы по коже, жаркое дыханье. Кровать, утро. Его мускулистая спина и татуированная рука.

– Он на понтах, ты на каблуках, – язвили завистливые людишки.

– Идеальных людей не бывает, цените тех, кто смог полюбить ваши недостатки, – отвечала Глупындра, мудрея с каждым днём.

– Ну и что? – Они её снова не понимали.

А он играл самыми нежными и сильными пальцами на всех струнах её души. Он заново… Он вопреки всему… Он снова… А она отдавала своё время в его добрые руки. Его тонкие губы кроили её тело, как нежное лезвие цветка.

– Я люблю тебя, – призналась Кристина. Слова слетели с языка, как капли летнего дождя с промокшей чёлки.

Он ответил:

– Храни меня в СЕБЕ.

И сердце тикало всё сильнее. А что ему еще оставалось?! Ведь Глупындра понимала, что лучше иногда падать, чем никогда не летать…

– Дети, идите строить коммунизм!

– Мне ленин!

– А я усталин!

– Эволюция идёт по заданному курсу! – повторяли ленивые жопы.

Продолжались публичные диалоги. «Собрание людей, страдающих от прокрастинации, перенесено на завтра!» – написано на закрытых дверях зала, где случилось преступление Против Времени.

И всё чаще казалось, что человечество само себя смывает в унитаз.

– Самая трудная ночь та, что перед смертью, когда кажется, что никого нет рядом. И ты знаешь, что можешь изменить всё, сбросить оковы и уйти, но ты не станешь этого делать, потому что ты родился для того, чтобы изменить мир к лучшему. Но сначала тебя измучают и убьют, – вздохнул Вселентий.

– Ты говоришь, прям как тот самый, который, который «В белом венчике из роз впереди Иисус Христос!» – подколол его Маяковский, цитируя Блока.

– Может, хватит уже? – обиделся играющий на нервах неба, танцующий в темноте.

Они стояли на мосту через Вечность.

– Я хочу быть лучше!

– Лучше, чем кто?

– Чем они.

– Нужно быть лучше, чем вчера, а не лучше, чем другие.

– Хочешь обломать мои стремленья? – обиделась Глупындра.

– Женщина – это поразительная слабость огромной силы…

Вселентий поцеловал свою любимую дуру. Она засияла:

– Так-то лучше.

– Не думай о том, что есть у других. Думай о том, что есть у тебя.

У неё не было дома. Она жила в душах людей. А в полнолуние превращалась в волшебство.

– Если ты по-настоящему сумасшедший, ты до конца не веришь в своё безумие.

Они всякий раз болтали о чём-то подобном, гуляя на обрыве зеркал. Там, где отдыхают облака…

Сегодня танцующий в темноте так по-особенному посмотрел в её глаза:

– Скажи, ты перестаёшь верить в луну, когда восходит солнце? – спросил он.

– Нет.

– А ты перестаёшь верить в солнце, когда его закрывают тучи?

– Нет, – улыбалась самая беззаботная на свете девчонка.

– Так вот, мы всегда будем рядом… Мне надоело прикасаться к чужим жизням, – устало признался Вселентий.

– Вот и мне так нравится сегодняшнее полуобморочное состояние. Внутри всё наполнено солнцем. Так и хочется сказать людям: «Дурачьё! я не падаю, я летаю…»

Он ответил:

– Сохрани это чувство в себе! Ощущая каждый момент, пробуя ветер, солнце, море на вкус. Даря себе радость осознания, повторяй: я живу, сейчас, вечно!

– Если твоя голова на земле, значит, ноги в воздухе. Ты пробуешь этот трюк и несёшься! Ееее! Твоя голова развалится, если в ней ничего нет. И ты спрашиваешь себя… Where is my mind? – визжала от счастья Кристина.

Рядом с ним она выглядела такой счастливой и беззаботной. Но любимый с опаской и болью глянул на неё.

– Мне всегда жутко хотелось подсмотреть твои сны. Представляешь, родная? Вчера, пока ты была в ванной, я поменял местами наши подушки…

– И что?

– Почти всю ночь сам себе снился.

Она ущипнула его за нос.

– Смотри, не зазнавайся!

Он снова поник. На его лице появилось то самое безысходное выражение, от которого становилось не по себе.

– О чём ты все время грустишь? Ты же говорил, что тебя оглушают чужие мрачные мысли, разве нет?!

– Угу, было такое…

– Теперь твоя грусть оглушает меня. Так в чём же дело?

Самая лживая фраза: «Я в порядке. Правда». Она заставляет думать, что всё не так. Поэтому он ответил:

– Когда мне ночью не спится, я начинаю резать картон.

Последнее время Вселентий был явно чем-то встревожен. Зона его страхов разрасталась всё больше. И реальность вытесняла собою все сильнее этот необъяснимый иллюзорный мир.