– Едва ли Риченда справилась бы лучше, – сказал он. – Очень жаль, что она так не вовремя разболелась, и это бремя легло на твои плечи. Но ты все сделала великолепно. Ты как будто родилась для такой роли.

Он явно хотел мне польстить, поэтому я не стала уточнять вслух, что его единокровная сестра не сумела бы выполнить и половину проделанной мной работы на должном уровне. В оправдание своего отказа приехать в Лондон и помочь, Риченда поначалу заявила, что у нее заболела лошадь, а Пуфик Типтон, дескать, загостился в Стэплфорд-Холле, и она, будучи хозяйкой дома, не имеет права никуда отлучиться. После того как эти предлоги для отсутствия на похоронах Бертрам назвал неубедительными, она пожаловалась на ужасную мигрень, которая, по ее ощущениям, грозила перейти в опасную лихорадку или, по крайней мере, предвещала особенно жестокий насморк. Вероятно, даже лорду Ричарду поведение мисс Риченды показалось несколько недостойным, потому что он совершил беспрецедентный поступок: оставил Стэплфорд-Холл без дворецкого, прислав к нам на помощь Рори, при том что экономка в поместье тоже отсутствовала.

Перед уходом Бертрам доверительно положил руку мне на плечо:

– Я рад, что ты отказалась от своего вчерашнего плана обратиться к… сама-знаешь-кому. Мы оба были в расстроенных чувствах, но это не повод беспокоить столь важных персон. Местные власти и сами разберутся.

Разумеется, надо было мне тогда признаться, что я все же съездила к мистеру Эдварду, но в свое оправдание могу сказать, что голова у меня в тот момент была занята решением задачи, куда посадить за столом графиню X, которая по каким-то причинам соизволила принять приглашение на поминальную трапезу. Если Бертрам впоследствии решил бы упрекнуть меня в нечестности, я сослалась бы на то, что была не в меру озабочена соблюдением «всевозможных приличий».

Незадолго до ужина в комнате гостиницы, которую мне отвели в качестве рабочего кабинета, появился еще один визитер.

– Привет, Эфимия, – сказал Рори со знакомым, едва заметным шотландским выговором, непринужденно прислонившись к дверному косяку; в Стэплфорд-Холле, на посту дворецкого, он всегда держал безупречную осанку и такого себе не позволил бы. – Так вот ты где прячешься? У тебя вообще-то дел по горло, лэсс.

Я хотела было выразить яростное возмущение этим упреком, но увидела веселые искорки в его глазах и с улыбкой бросилась пожимать ему руку:

– Как я рада тебя видеть, Рори!

Он окинул взглядом мой стол.

– Ты занимаешься всей подготовкой к похоронам?

– Мистер Бертрам почти всегда в разъездах вместе с Мерритом – наносит визиты и наблюдает за приготовлениями на местах.

– Но всю организацию панихиды и поминального обеда, а также ответы на письма и телеграммы он взвалил на тебя? – спросил Рори.

Я не ответила.

– Верно, да? – Он покачал головой. – Этот господин нещадно тебя эксплуатирует.

– Перестань, Рори. Мистер Бертрам раздавлен горем.

– Скорее, чувством вины. Он был знаком с этой девушкой всего ничего, и я не верю, что она успела завладеть его сердцем. Но ему определенно не следовало поощрять ее затею с журналистским расследованием.

– Ты знаешь об этом? – удивилась я.

– Младший брат мисс Уилтон живет неподалеку от Стэплфорд-Холла. Он явился туда и высказал лорду Ричарду свои претензии. Очень громко.

– Однако ни этот брат, ни его супруга не взяли на себя труд позаботиться о похоронах, – заметила я.

– Более того, лорд Ричард согласился полностью оплатить похороны. Судя по всему, для мисс Уилтон был закрыт путь в настоящую журналистику не потому, что она родилась женщиной, как ей отчаянно хотелось думать, а потому, что ее родственники прекрасно понимали: у нее нет ни ума, ни таланта, ни сил, чтобы справиться с этой неподъемной задачей.

– Ну конечно, ведь женщины – слабый пол, – скривилась я.

– Эфимия, в случае с мисс Уилтон это было именно так. Она же умерла.

– Гостиничный врач сказал, что при ее состоянии здоровья она могла умереть в любой момент. И Бертрам говорил мне, что она об этом знала, поэтому спешила жить и использовать оставшееся время.

– Ай, допустим, я могу ее понять. Но я понимаю также, что семья хотела ее уберечь.

– Может быть, ты присядешь наконец и выпьешь чаю? Я позвоню, чтобы принесли.

Рори оторвался от дверного косяка и устроился в удобном кресле.

– По-моему, ты во всей этой суматохе чувствуешь себя как рыба в воде, Эфимия.

– Должна признаться, мне это дается легче, чем выполнение обязанностей экономки, но все равно приходится тяжеловато.

Рори усмехнулся.

– Честное слово, – заверила я.

– Но тут ты, по крайней мере, не ждешь, что потолок может обрушиться тебе на голову в любой момент.

– Ты о «Белых садах»? Мне сейчас кажется, что это было так давно! К тому времени, как мы вернемся, строители уже закончат ремонт.

Рори помрачнел, и я быстро спросила:

– Как же в Стэплфорд-Холле без тебя обойдутся?

– Понятия не имею, – пожал он плечами. – Я оставил подробные указания, но мисс Риченде все равно придется раздавать ежедневные поручения прислуге.

– Там же начнется полная неразбериха!

– Мисс Риченда не такая бестолковая, какой желает казаться. Она, между прочим, сама организовала приют для падших женщин в Лондоне.

– Я думала, она всего лишь покровительствует какому-то благотворительному обществу, которое открывает подобные учреждения.

Рори покачал головой:

– Нет, к лондонскому приюту мисс Риченда имела самое прямое отношение и уделяла ему много времени. Но завещание покойного отца и желание завладеть Стэплфорд-Холлом ее слегка отвлекли.

– Она ведь тебе не особенно нравится, да?

– Она из числа моих нанимателей, поэтому рассуждения на тему «нравится – не нравится» здесь неуместны.

– Я встречалась с мистером Эдвардом. – Мне захотелось сменить тему, чтобы положить конец нашим обычным препирательствам, но мое неожиданное признание возымело вовсе не тот эффект, на который я рассчитывала.

– Что?! – вскинулся Рори. – С кем?!

– Я подумала, нужно заручиться его поддержкой, учитывая, что мы опять оказались вовлечены в дело с полицией и сомнительной смертью. Мистер Эдвард оставил мне свой адрес именно на такой случай.

– Сомнительной смертью, ты сказала?

– Есть вероятность, что к мисс Уилтон под видом врача мог зайти неизвестный, прежде чем прибыл настоящий гостиничный доктор. Мистер Эдвард думает, она хотела успокоить Бертрама, сказав, что доктор уже приходил, но если учесть все остальное – спиритический сеанс в Стэпл-форд-Холле, нападение на миссис Уилсон и наш визит в дом умалишенных, – незнакомец и правда мог появиться, то есть в этом действительно есть что-то странное. Мистер Эдвард сказал…