Чиж повернул ключ зажигания. Заглохший двигатель «Волги» завелся с пол-оборота, словно только того и ждал. Майор плавно тронул машину с места, ожидая сюрпризов, но тут же дал полный газ: у него не было времени на то, чтобы выискивать полученные машиной повреждения и сокрушаться по этому поводу.

«Волга» не слушалась руля, это стало ясно сразу же. Выворачивая на шоссе, Чиж забрался на встречную полосу. Бокового зеркала с левой стороны не было, колесо с отвратительным звуком терлось о смятое в лепешку крыло, покореженный капот лязгал, норовя открыться, а руль дергался, как живой, и рвался из рук. Высоко задранный задний борт пикапа маячил уже довольно далеко впереди, на большой скорости удаляясь в сторону Москвы.

Чиж переключил передачу и поддал газу, мысленно проклиная водителя вместе с его пивом. Конечно, он и сам умел водить машину, но в этой гонке на выживание за рулем должен был сидеть профессионал.

Он поискал глазами рацию и увидел, что та свалилась с приборного щитка и улетела под соседнее сиденье. О том, чтобы достать ее на ходу, нечего было и думать. В кармане его пиджака лежала еще одна рация. Чиж снял правую руку с баранки, и покалеченную машину немедленно с неудержимой силой потянуло влево, прямиком под встречный грузовик. Майор поспешно вцепился в руль обеими руками и еще прибавил газу, сокращая отрыв. В зеркале заднего вида не было видно ни одной милицейской машины, но Чиж надеялся, что его подчиненные самостоятельно сумеют разобраться в ситуации.

«А ты ведь тоже растерялся, приятель, — мысленно обратился Чиж к своему противнику. — К этому сюрпризу ты не был готов и действовал как бог на душу положит. Я бы на твоем месте бил не в переднее крыло, а в заднее, чтобы машину развернуло к шоссе не носом, а кормой. Или ты пытался повредить двигатель? Так ведь это „Волга“, дружок. У нее под капотом очень много свободного места, не то что в иномарках. Есть куда прогибаться…»

Во рту у него что-то болталось — что-то волокнистое, разбухшее от слюны, противное и вдобавок смолисто-горькое. Чиж нащупал эту штуковину языком и выплюнул в сторону, убедившись, что это кусочек пропитанного никотином и смолами фильтра от сигареты. Рация под сиденьем голосила, пытаясь докричаться до него, из бокового кармана пиджака тоже доносились хриплые вопли. Чиж снова попытался добраться до кармана и чуть не слетел в кювет. После этого он окончательно оставил попытки воспользоваться радио, тем более что на прямом участке шоссе сумел-таки разглядеть в зеркале заднего вида синие вспышки проблесковых маячков. Прислушавшись к бормотанию рации, он разобрал переданный всем постам ГИБДД приказ задержать красный пикап «шевроле» и слегка успокоился: ситуация мало-помалу возвращалась под контроль.

Подняв тучу пыли, пикап свернул на проселочную дорогу. Это было проделано мастерски, словно патлатый киллер по выходным подрабатывал профессиональным гонщиком и управлял не тяжелой полугрузовой машиной, а трековым концепт-каром. Он почти не притормозил перед тем, как под прямым углом свернуть с гладкого асфальта на тряскую грунтовку, и Чиж, скривившись от напряжения и до хруста стиснув зубы, повторил его маневр. Ставшую после аварии еще более неуклюжей, чем обычно, «Волгу» протащило боком в клубах пыли и летящего во все стороны мелкого гравия, она встала на два колеса, чуть не опрокинулась, но все-таки с грохотом вернулась в нормальное положение и запрыгала по родным российским ухабам, душераздирающе лязгая, скрежеща и ухая амортизаторами.

Дистанция между машинами медленно, но неуклонно сокращалась. Чиж не знал, в чем тут дело. Вряд ли ходовые качества «Волги» были лучше, чем у «шевроле», и вряд ли киллер играл с ним в поддавки, подпуская поближе. Столь же маловероятным казалось и то, что волосатый наемник жалеет машину или просто боится ехать быстрее. У Чижа было странное ощущение: ему казалось, что он заставляет свой покалеченный автомобиль двигаться с безумной скоростью скорее силой собственного духа, чем своими попытками протолкнуть педаль газа сквозь пол кабины. На особенно больших ухабах тяжелая «Волга» ненадолго поднималась в воздух, воспаряя над пыльной дорогой, и с грохотом опускалась на все четыре колеса, бороздя грунт выхлопной трубой.

Лес по обочинам кончился, дорога вышла в поле и сразу сделалась ровнее. Чиж повеселел. Через минуту снова пошел дождь, майор включил дворники и с удовольствием убедился в том, что они работают. Грунтовка не была идеально прямой и ровной, но по ней совсем недавно прошлись грейдером, а ее изгибы и петли были плавными. Попав в привычные условия, «Волга» начала постепенно наращивать и без того высокую скорость.

— Вот и все, приятель, — вслух сказал Чиж. — Теперь ты мой.

Как будто в насмешку над ним, водитель пикапа вдруг резко повернул направо, пересек неглубокий кювет и рванул напрямик через картофельное поле. Чиж взвыл как вурдалак, которому сунули под нос осиновый кол, покрыл хитроумного бандита трехэтажным матом и вслед за ним съехал в кювет.

Он знал, что делать этого не следует, но все-таки в глубине души надеялся, что сила духа, которая подгоняла машину на дороге, поможет ему протащить приземистую легковушку по бездорожью. В этой надежде не было ничего рационального, и в полном соответствии с законами взаимодействия физических тел тяжелая «Волга», скатившись в кювет, уперлась носом в его противоположный край и засела намертво — ни вперед, ни назад. Бешено вращающиеся колеса скользили по мокрой траве, в бессильной ярости вырывая ее с корнем и отбрасывая назад вместе с комьями влажной земли. Убедившись в том, что без буксира отсюда не выбраться, Чиж перестал истязать ни в чем не повинный механизм и выскочил из машины, на ходу выдирая из наплечной кобуры пистолет.

Он пробежал по полю несколько метров, путаясь в ботве, остановился, поднял оружие на уровень глаз и бессильно уронил руки вдоль тела: пикап был уже слишком далеко. Майор смачно сплюнул под ноги, повернулся к картофельному полю спиной и побрел к своей застрявшей машине, на ходу вытаскивая из кармана рацию.

* * *

Они сидели на мягких стульях в крошечной приемной Лаптева — водитель, который мял в руках свою кожаную кепку, сокрушенно вздыхал и время от времени осторожно трогал синяк на нижней челюсти, и Чиж, все еще по колено перепачканный мокрой землей и травой. Стол секретаря был пуст, в углу тихо чах от недостатка света и воды пыльный фикус. За окном по-прежнему было пасмурно.

Дверь в коридор резко распахнулась, и на пороге, сверкая пуговицами, звездами, нашивками и юбилейными значками, возник Лаптев. Чиж и водитель почтительно вскочили со своих мест: это был именно тот случай, когда соблюдение субординации оставалось последним средством самообороны. Подполковник прошел в свой кабинет, даже не удостоив их взглядом, и от души грохнул дверью.

— Baby's in black, — доверительно сообщил водителю Чиж.

— Чего? — уныло переспросил тот.

— Крошка в черном, — перевел майор. — В некоторых переводах стоит: «Она в трауре». Песня такая. Музыка Джона Леннона, слова Пола Маккартни.

Исполняет подполковник уголовного розыска Лаптев.