«Благодарю, яблочный пирог получился великолепный. А вам известно, что «яблоко» происходит от латинского слова «alum», что означает «ты меня обрюхатил»?»

После того как с ужином было покончено и Лиз отправила мужчин мыть посуду, мы с ней и Дженни взялись за мозговой штурм, сочиняя названия для бизнеса. Остановились на трех, которые нам очень нравились и из которых мы никак не могли выбрать лучшее. Рано обрадовались! Когда к нам присоединились парни, все наши задумки сразу же полетели к чертям собачьим. Нет, на самом деле, просто удивительно, как быстро они проделали путь от нуля до гадости.

«Пластик и мастик».

«Петушки и пирожки».

«Секс и конфетки» (разрешаю догадаться с одного раза, чье это предложение).

«Мази и крема».

«Ловкие дамские пальчики».

«Петушиные колечки и крендельки».

Я сидела на диване и все время изображала заинтересованность, хотя только тем и занималась, что не сводила глаз с Картера. Всякий раз, когда он улыбался, у меня возникало ощущение, будто я в открытом космосе и у меня воздух в баллоне закончился, просто безумие какое-то. Я ведь даже толком ничего не знала о его характере, семье, увлечениях. Подумаешь, разок пообжимались?

Всего лишь парень, с которым мне суждено было провести одну-единственную ночь, кому я сочла вполне возможным принести в дар самое главное, что способна подарить девушка, – свою чистоту. Той малости, что я провела с ним, вполне хватило для неувядающих воспоминаний о том, как мы оба похожи. Мне пришлось исключительно в одиночку это «воспоминаньице» любить, лелеять и лепить в надежде изваять нечто, напоминающее хорошо воспитанного ребенка, которому не понадобятся годы терапии из-за моего родительского неумения.

Впрочем, никакие сходства наших характеров или взаимное влечение в данный момент не имели никакого значения. Стоит мне только сказать ему, что он отец и у него есть сын четырех с половиной лет, он, наверное, возненавидит меня. У меня-то, по крайности, девять месяцев были, чтоб к этой мысли привыкнуть. Ну, какой одинокий роскошный мужчина, едва разменявший третий десяток, захочет, чтоб ему сообщили, что отныне и до конца жизни ему предстоит тащить на себе гигантскую ответственность?

Когда я ему скажу, он должен в горы умчаться. Вскрикнуть, обернуться и бежать… вроде персонажей из мультиков, которые в пылу погони проскакивают через закрытую дверь, и становится видна одна только громадная дыра в дереве, по форме повторяющая очертания бегущих. Мне необходимо просто подготовиться к такой, в общем-то, предсказуемой и нормальной реакции. И не в том тут дело, что я могла бы обвинить его. Это совершенное безумие! Мы с Гэвином вполне отлично жили сами по себе – до сих пор, во всяком случае. Нельзя тосковать по тому, чего у тебя никогда не было. Если он предпочтет никогда не заговорить с нами вновь – так тому и быть.

Тогда почему же сама мысль о подобном финале повергает меня в печаль?

Я бросила взгляд на часы и поняла, что уже почти десять вечера. Надо отправляться домой и освободить папку от добровольного заточения в одной камере с ребенком.

– Эй, ты куда это засобиралась? Еще и десяти нет, – воскликнул Дрю, когда я встала с дивана и направилась в прихожую забрать свое пальто.

– Извините, мне нужно домой, к сы…тирку кое-какую закончить, – произнесла я, запнувшись на слове.

Черт, слово «сын» едва с языка не соскочило. Елки! Надо было просто произнести это слово – и делу конец. Лиз от моей почти-оговорки поморщилась, а Джим кашлянул.

– Я тебе позвоню завтра, и мы еще кое о чем переговорим, – выговорила Лиз, поднимая брови.

Понимаю, под «еще кое о чем переговорим» она имеет в виду, что душу из меня вытряхнет за то, что я сегодня ничего не сказала Картеру.

Супер, жду с нетерпением.

Помахав всем на прощание ручкой, я быстро пошла в прихожую. Только успела пальто надеть, как из-за угла торопливо вышел Картер.

– Слушай, я тебя до машины провожу, – сказал он и с улыбкой открыл передо мной входную дверь. А я стояла идиотка идиоткой и пожирала его глазами. Надо ему сказать. Прямо сейчас, пока мы тут стоим один на один.

«Слушай, ты не помнишь меня, но я и есть та самая девушка. Девственница, которую ты, э-э-э… ну, пять лет назад, и… Как думаешь, что? Получился мальчик!»

Озвучить эти мысли я не смогла. Понурившись, быстренько проскользнула в дверь, сбежала по ступенькам, торопясь к машине и держась как можно дальше от него. Лиз вроде сказала, будто Картер что-то там такое говорил Джиму про свою «таинственную девушку», которая шоколадом пахла? Мне было страшно и не хотелось, чтобы он кончики этого клубка загадок связал воедино. Не сейчас. Мне нужно побольше времени. Нужно сообразить, что сказать, и выяснить, что он за парень на самом-то деле. Хотел ли он детей вообще? Намеревался ли остаться в городе надолго или собирался перекантоваться до очередного перевода? Может, у него еще шестеро детей по всему свету разбросаны, с которыми он знаться не желает. О боже, а что, если он решит, что хочет стать Гэвину отцом, и приживется тут, потом что-то случится с матерями всех его внебрачных детей, он вдруг окажется их опекуном, и у нас будет не один, а сразу семеро детей? И все они будут ненавидеть нас, ведь нас никогда не было с ними рядом, а Гэвин с головой уйдет в уличную жизнь, научится обманывать ради наркотиков, потому что в минуту отчаяния к нему подкатит какой-нибудь уличный оборванец и уверит его, что «один разочек не считается»… Героин НЕ заломит. Мне нужно побольше времени. Нужно составить план, как вывести Гэвина на свет божий. И еще мне надо успокоиться. Ведь Картер вовсе не добивался моего внимания и не просил меня о новой встрече. Он был мил и проводил меня до машины. На том и сказке конец.

Картер последовал за мной и остановился у багажника, когда я, открыв дверцу машины, повернулась к нему.

– Мне бы хотелось снова увидеться с тобой, Клэр, – мягко выговорил он.

– Ну, давай, попробуй нежно разделать меня мотопилой, – пробормотала я, стоя у открытой дверцы.

У него челюсть отпала, и на секунду мне показалось, будто у него на лице промелькнуло выражение узнавания. Что такого? Я просто процитировала свой любимый фильм. Сама не соображала, что бормочу. Какая-то непустяковая сумасшедшая частица меня желала, чтоб он вспомнил, сложил два и два и понял: я и была той девушкой с вечеринки в общаге. Мы ж с ним, считай, целиком весь фильм «Смертельное влечение» наизусть вспомнили, пока в пиво-понг играли. Перекидывались фразочками туда-сюда, пока в боках от смеха не закололо. Увы, его молчание доказывало: может, какие-то воспоминания обо мне у него и оставались, только они наглухо заперты в его подсознании.

– Позвони мне. Лиз даст мой номер, – выпалила я, не дав себе времени передумать. Быстренько втиснулась в машину, завела ее и рванула по подъездной дорожке, бросая взгляд за взглядом в зеркало заднего вида, глядя, как с каждым разом Картер, все еще стоявший у входа, делается все меньше и меньше.