Бенедикт Помпон тщетно пытался растолковать, в какую передрягу попал их корабль, Хапуга прервал его с первых же слов и дунул в свисток, отзывая грузчиков из трюма. Толпа удалилась с шумом-гамом, Хапуга, обернувшись с трапа, прокричал, что не оставит безнаказанной столь неслыханную наглость.

После обеда посыльный доставил повестку от Хапуги, где капитану и первому офицеру вменялось в обязанность незамедлительно пожаловать в королевскую приемную.

Капитан сердито облачился в парадную форму, мысленно готовясь к худшему. Посыльный сопроводил их с Себастьяном в королевский замок. Моряки вообразили, будто бы король намерен дать им аудиенцию, и уповали на его понимание и великодушие. Каково же было их разочарование, когда обоих, заставив прождать полчаса, проводили в кабинет гофмейстера. Хапуга не предложил им сесть и даже не ответил на их приветствие, он сразу приступил к делу:

– Мы подсчитали размер нанесенного нам ущерба и намерены востребовать с вас компенсацию, – начал он. – По нашему соглашению груз был оценен в пятьсот золотых. Заплесневелые шелка и рассыпанную отраву мы, естественно, не принимаем, тем самым ценность груза снижается до четырехсот золотых. Моральный ущерб его величества, лишенного возможности получить заказанные им шелка, может быть возмещен выплатой штрафа в размере пятисот золотых. Урон, нанесенный королевскому садоводческому хозяйству, включая загубленные насекомыми дорогостоящие растения, а также те цветы и плоды, которые будут истреблены в дальнейшем, в общей сложности составляет тысячу золотых. Таким образом, в качестве возмещения ущерба с вас причитается полторы тысячи золотом. Если вычесть из этой суммы стоимость груза, то есть четыреста монет, вы должны уплатить нам тысячу сто золотых.

Окинув должников суровым взглядом, он продолжил:

– Означенная сумма, а именно одна тысяча сто золотых, должна быть внесена в королевскую казну в течение трех дней. В противном случае я буду вынужден конфисковать ваше судно.

– Помилуйте, но ведь… – начал было Себастьян, однако Хапуга тотчас его перебил:

– Вопросы, возражения не принимаются. До свидания, господа.

– Можем мы поговорить с его величеством? – собрался с духом капитан.

– Нет. Его величество поручил мне уладить дело. Вот я его и уладил.

– И все же мы хотели бы непременно изложить его величеству обстоятельства этого самого дела, – упорствовал капитан, но Хапуга в сердцах топнул ногой.

– Сказано вам: нечего докучать его величеству по пустякам! – он дернул красный бархатный шнур, и по его звонку тотчас явились два стражника.

– Венцель, проводи этих господ, – велел Хапуга одному из стражников, а другому отдал распоряжение пропустить мышей в замок лишь в том случае, если при них будет подтверждение от казны об уплате тысячи ста золотых.

– Да, и скажи портовой охране, – проговорил Хапуга вслед уходящему стражнику, – чтобы без моего разрешения в море не выпускали судно под названием «Роза ветров». А заодно пусть готовятся к конфискации корабля. Аудиенция окончена!

По его знаку стражники выпроводили из замка моряков, которые от потрясения лишились дара речи.

Капитан и рулевой вышли из кабинета Хапуги в полном отчаянии. Стражники выпроводили их за ворота, а там, не простившись, вернулись на свои посты. Когда тяжелые, массивные ворота захлопнулись за моряками, они переглянулись.

– Мне казалось, я готов к худшему, – тоскливо заметил капитан, – но такой подлости не ожидал.

– Как нам быть, капитан? – вырвалось у Себастьяна.

– Ума не приложу. Денег хватит лишь на закупку двухсуточного провианта. Ведь я рассчитывал, что нам выплатят стоимость товара, и мы с парочкой сотен золотых в кармане повернем паруса на обратный курс.

– Если не внести в казну эти тысячу сто золотых, нам и плыть будет не на чем, корабль конфискуют.

– Пойми, Себастьян, о выплате в казну не может быть и речи. Хапуга обошелся с нами безжалостно, и остается уповать лишь на милость короля.

– Я бы не стал надеяться на это, – покачал головой Себастьян. – Добрый король не назначит гофмейстером злыдня. К тому же нас и не допустят к королю, покуда долг не выплатим.

– Вернемся на борт, проведем общий совет. Вдруг кто-нибудь дельное предложит.

На «Розе ветров» моряки извелись ожиданием. Возбужденные матросы, сбившись в кучки, гадали, с чего бы это первых офицеров вызвали во дворец.

Лишь двоих на судне ничуть не волновали ни судьба груза, ни угрозы Хапуги. Балико и Роланд, пригорюнясь, сидели на койке в каюте и строили предположения на счет того, что же могло приключиться с их другом. Балико выложил Роланду все, что знал: и о планах Руми, о сокровищах в пещере и даже о загадочном изображении горного орла на карте. Роланд слушал его рассказ с неослабным вниманием и встрепенулся, лишь когда речь зашла об орле.

– Бирюльки не говорили, с какой стати туда залетела эта птичка? – возбужденно поинтересовался он.

Балико тряхнул головой:

– Руми принял это за шутку. Тому, мол, кто карту чертил, скучно стало, вот он и решил позабавиться. Но я думаю, это предостерегающий знак. Как знать, может, огромный орел стережет пещеру с сокровищами и сцапал нашего Руми.

– А я тебе вот что скажу. Ведь мы с Миланом, в поисках пещеры этой, аккурат в северной части острова рыскали. И он мне вдруг говорит, смотри, мол, скала какая чудная – ни дать ни взять птица с распростертыми крыльями.

– Да ты что?!

– Вот именно. Над тропой нависала большущая скала, и впрямь очень даже на птицу похожая. Орел – не орел, а птица один к одному. Мы еще, помнится, посмеялись: что, ежели пташка эта птенцов высиживает, свалится на нас яичко величиной с бочку пивную, так и костей не соберешь.

– Ах, Роланд, Роланд! Знай мы об этом раньше, глядишь, и Руми отыскался бы. Наверняка вход в пещеру-то вверху скалы, а каменный орел там вроде дорожного указателя. Выходит, мы всего в двух шагах были и парня на произвол судьбы бросили. Конечно, если он вообще там застрял, в пещере этой.

– Значит, надо вернуться на остров! – решительно заявил Роланд.

– Надо бы… – вздохнул Балико. – Вот только не знаю, как капитан к этому отнесется. И вообще, поверит ли нам.

– Сегодня нам уже точно с якоря не сняться, скоро смеркаться начнет, – взглянул в иллюминатор Роланд. – Да мы ведь и не уверены, есть ли там пещера.

– Хуже всего неопределенность, – понурил голову Балико. – Даже дурная весть и то лучше, чем полное неведение. Подсказал бы нам кто-нибудь, где он обретается, чтоб самим голову не ломать.