— Я его сожгла! — в ужасе прошептала Дайрин. — О нет, нет, только не это! Боже мой, я уничтожила его память, его разум, я убила его!

Она судорожно вздохнула, не зная, сколько еще вздохов ей осталось, и в последней надежде нажала спасительную клавишу RETURN…

Нита рывком переместилась под свод звездного полога космической ночи. Она тяжело дышала, приводя в норму сбитое дыхание. Земная гравитация — это вам не шуточки! Оторвать не только свою массу, но и достаточный кусок земной атмосферы и перенести их за пределы земного притяжения стоило немалых усилий и невероятного напряжения. Она подошла к валуну, все еще задыхаясь, смахнула с него пыль и села, с удовольствием любуясь окружающим пейзажем в ожидании Кита.

Это было обычным местом их встречи, если, конечно, обычным местом можно считать Луну. Нита любила этот уютный уголок околоземной орбиты: и работать и думать здесь всегда было легко. Абсолютная тишина не нарушаемая ничем, кроме редких случаев прилета астронавтов или появления Волшебников, делающих здесь временную остановку. Они с Китом давно облюбовали это местечко в цепи лунных Кавказских гор: плоское плато на вершине острого пика, вознесенное над дикой, опаленной местностью с зазубренными серо-белыми вершинами, с кратерами, залитыми неподвижной тенью, над местностью, изрытой оспинами впадин и ям от тысячелетней бомбардировки метеоритами. Россыпи громадных валунов виднелись тут и там по всей долине. Резкая смена жары и ледяного холода лунных дней и ночей превратила эти валуны в бесформенные стекловидные или пористые, пемзообразные обломки. Поблекшие, покрытые серой пылью, осыпавшиеся края небольшого кратера Калиппус четким силуэтом рисовались на фоне неба.

Луна была в своей первой четверти, потому Земля, казалось, нависала над ней, кидая гигантскую тень на половину поверхности своего верного спутника. Сверкающая зелено-голубая Земля слепила глаза, и надо было еще привыкнуть к ее блеску, чтобы приняться разглядывать далекие и неясные узоры родной планеты. Холодный бело-голубоватый свет лился от нее. Нита видела спираль штормового циклона на северо-западе Тихого океана, и там же, перерезая простор океана, лежал край ночного полога. Ночь медленно кралась к западу. Вот уже почти вся Северная Америка лежит в темноте, и огни городов золотыми брызгами, бледно сияющими сполохами, яркими букетами фейерверков вспыхивают над Великим озерами и над калифорнийским берегом.

Нита скинула с плеч рюкзак, развязала его и еще раз проверила содержимое. Подбор предметов был отличней. Все, что необходимо для самых разных и сложных заклинаний, дающих ей возможность не только творить сложнейшие волшебные превращения, но и сохранять достаточное количество энергии.

Она раскрыла учебник и принялась листать его в поисках «буксирного» заклинания, которое потребуется им с Китом, как только он доберется сюда. Это заклинание давало возможность оставить в космическом пространстве нити, связующие начало прохождения и его окончание. Это были так называемые «линии связи», держащие Волшебника в процессе его перемещения, как фал корабля страхует астронавта, вышедшего в космос.

Специальностью Ниты среди Волшебников была астрономия, поэтому она поразилась, поняв, что «линии связи», эти каналы пустого пространства, вовсе не были совершенно пустыми. Даже абсолютный вакуум внутри них был наполнен тем, что физики называют «струнами». Однако эти линии потенциальных Сил не имели никакого отношения к реальной физике. Лишь Волшебники могли обнаружить их и воспользоваться этими дополнительными Силами в процессе телекинеза. Это были, в сущности, линии манипуляции, позволяющие менять направление, ускорять движение, корректировать действие заклинания. И «буксирное» заклинание как раз было самым элегантным из всех возможных.

«Как только мы ее отыщем, — подумала Нита, — я первым делом опутаю ее шею несколькими такими линиями и, как собачку на поводке, потащу домой».

Она почувствовала, как в ней закипает раздражение против Дайрин. Но творить Волшебство в таком настроении нельзя ни в коем случае. Нита взяла себя в руки, успокоилась и вынула из кармана свою космическую ручку. Ударами ноги она расшвыряла в разные стороны несколько камней покрупнее. Они скатились по склону медленно, как мыльные пузыри. Очистив таким образом небольшую площадку, Нита принялась рисовать круг для заклинания.

Диаграмма заклинания, рисованная уже множество раз, стала для нее настолько привычной, что Нита работала почти автоматически. Основной круг, вывязанный волшебными узлами. Ее личные данные, сокращенные теперь, после бесчисленных повторений, до одного замысловатого изящного иероглифа. Данные Кита, тоже иероглиф, но вычерчиваемый более тщательно и внимательно, чем собственный: все же Кита она, надо сознаться, знала меньше, чем себя. Давно установлено, что имена Волшебников, неточно или даже небрежно названные на Языке, могут изменить натуру Волшебника, исказить его внутренний мир. А Нита любила Кита именно таким, какой он есть. Третий иероглиф воспроизводил имя попугаихи Мачу Пичу, их забавной и умной Пичужки Мэри. Здесь Нита была совершенно уверена, что не внесет никаких переменных величин, повредивших бы попугаихе. Том, знавший ее как самого себя, дал полный перечень сведений и характеристик. Затем шла внутренняя диаграмма, факторы «намерений». Точка отправления. Предполагаемая точка прибытия или вектор путешествия, желаемый результат, временные параметры и условные сообщения о жизненном обеспечении. Особо она вычертила диаграмму этических доказательств необходимости волшебных действий.

Окончив все приготовления, Нита вытерла пот со лба и стерла с лица слой мелкой, как пудра, пыли. Она принялась почти неслышно бормотать символы заклинания. Какой-то неясный свист мешал ей, возникая где-то позади. Клубы пыли взметались в воздух при малейшем ее движении, вздохе. Здесь, на Луне, где гравитация составляла всего одну шестую земной, пыль становилась и вовсе невесомой. Она забивалась в уши, в глаза, в рот. Приходилось без конца ее смахивать, стирать с лица платком.

Но все. Она закончила все этапы заклинания, добавив для верности еще несколько мелких штрихов: система обозначений, защита от окружающей среды, непредвиденные столкновения. Фу! Нита разогнулась, потирая затекшую спину. Проверила еще раз, нет ли ошибок в заклинании.

Все было в порядке. Но этот свист… Она села, встревоженная неясным беспокойством. Как будто бы она ни в чем не ошиблась. Со временем у нее появилась легкость и непринужденность в обращении с Волшебным Языком, она им теперь владела как своим родным. После стольких месяцев работы на нем Нита даже стала думать на Языке. Эта легкость, правда, иногда оборачивалась неприятностями: она становилась чересчур невнимательной, хотя, ясно каждому, Волшебный Язык создан не для пустой болтовни, когда можно бросить словечко-другое просто так, не очень задумываясь.

На Языке говорила с Нитой и Вселенная. Здесь, на Луне, ее привычное ухо улавливало в полной тишине подспудный низкий-низкий звук дыхания, беспрерывного дыхания Космоса. Она знала, что это была так называемая четырехступенчатая радиация — отголосок далекого времени рождения Вселенной. Даже самые мощные современные радиотелескопы, настроенные на нужную частоту, и то вряд ли уловили бы это дыхание. Но Нита как бы имела внутри волшебный камертон, откликающийся на малейшие звуковые колебания, будь то даже движение электронов в кристаллической решетке вещества. И этот звук был для нее не просто звуком. Она различала в нем пульс сознания, жизни так же ясно, как привычно слышала мысли Кита. Правда, на Земле эта ее чувствительность заметно уменьшалась, зато здесь, в абсолютной тишине, она обострялась до самого высокого предела. Такая сверхсильная тонкость слуха утомляла и даже отчасти мешала. Вселенная, которая казалась пустой, на самом деле проникала в девочку тревожными и будоражащими токами неведомых Сил, которые словно бы отторгали и Вселенную, и планеты, и ее саму. Силы, не зависящие ни от чего, Силы, противостоящие всему… И где-то среди этих Сил, одинокая, маленькая и беспомощная, летела Дайрин — эта бесшабашная девчонка, не понимающая еще всей тяжести своего положения, действующая небрежно, загрязняющая пространство ошибочными заклинаниями…