Балленджер кивнул.

– А ты чем собираешься заняться?

Такер припомнил данное Фрэнком описание краев, где живет мать Сэнди.

– Куплю себе банджо.

15 октября, 10 часов 14 минут по летнему поясному времени центральных штатов

Аппалачские горы, штат Алабама

«Наверно, все-таки надо было купить банджо…»

По мере продвижения Такера на восток, в горы, признаки традиционной цивилизации пошли на убыль. Как только он покинул шоссе 35, съехав на местные дороги, ухабы начали встречаться все чаще и чаще, расстояния между домами увеличились, да и сами дома стали попроще, превратившись в невзыскательные хижины. Уэйн наполнил бак на заправке с ржавой колонкой, судя по виду, стоявшей на своем боевом посту с пятидесятых. Когда он проезжал, дети оставляли игры во дворах и таращились ему вслед – девочки в выцветших платьицах, мальчики в мешковатых шортах. Такер помахал одному человеку, сидевшему на крыльце, но тот лишь прищурился.

Такеру казалось, что он угодил в прошлое, прямиком в эпоху Великой депрессии.

– Кейн, я за то, чтобы вычеркнуть это место из планов нашего следующего похода на каноэ.

Овчарка завиляла хвостом. Как и следовало ожидать, Кейн был просто зачарован сельскими пейзажами, время от времени скуля при виде бегающих и смеющихся детей – явно от огорчения, что все это веселье идет без него.

Мало-помалу склоны становились все круче, а густые дубравы на них заиграли буйными золотыми и красными красками осени.

Такер сбросил скорость, высматривая дорожные знаки, чтобы следовать указаниям Фрэнка. Мать Сэнди – Беатрис Конлон – жила милях в тридцати пяти дальше в горы, в окрестностях деревушки под названием Поплар-Гроув – Тополиная роща.

Он проезжал ферму за фермой, сплошь выстроенные из вагонки и державшиеся, казалось, только на наслоениях облупливающейся белой краски. Время от времени по пути попадались церковки – как правило, небольшие двухэтажные строения с одноэтажным приделом и куцыми колоколенками. Проведя в пути еще минут сорок, Такер наконец добрался до Поплар-Гроув. Поселение оказалось чуть ли не стоянкой на перепутье со скобяной лавкой, закусочной, бакалеей и автозаправкой.

– Что? – проворчал он, тормозя на перекрестке. – Никакого «Старбакса»?

И катил вперед с черепашьей скоростью, пока не углядел знак Дэвис-роуд, после чего свернул налево. Еще через полмили асфальтовое покрытие кончилось и пошел гравийный проселок. Такер ехал по нему до самого конца дороги.

Впереди, за изгородью, поросшей бурьяном, стоял опрятный желтый сельский дом с террасой по всему периметру. На почтовом ящике в конце подъездной дорожки значилось «Конлон».

– Похоже, приехали, – потрепал Такер Кейна по боку.

Как только он выбрался из машины, пес выскочил, остановившись рядом, и принялся обнюхивать все вокруг. Приставив ладонь козырьком к глазам, Уэйн оглядел дом. Не считая стрекота кузнечиков, царила полнейшая тишина.

Фрэнк предупредил его, что в этом краю в нарушителей границ собственности сперва стреляют, а уж после задают вопросы.

Будем надеяться, она сделает предупредительный выстрел.

– Есть кто дома? – приставив ладони рупором ко рту, крикнул Такер.

Никакого ответа. Он повторил попытку, но снова тщетно.

Уэйн направился к подъездной дорожке – всего-навсего колее среди бурьяна. Но не успел ступить в калитку, как его окрикнул женский голос:

– Чё надо?

Замерев, Такер жестом велел Кейну держаться позади. В глубокой тени террасы замаячила фигура.

– Миз[16] Конлон? – окликнул Такер.

– Кто спрашивает?

– Меня зовут Такер. Я пытался позвонить, но…

– Сматывайтесь отсюдова. Я не покупаю то, что вы продаете, мистер. – Она снова отступила в тень.

– Нет, погодите! Я друг Джейн Сабателло. Она просила приехать и разузнать о…

Женщина подошла к перилам крыльца.

– Ищете мою Сэнди?

– Да, мэм.

– Еще не сыскали?

– Нет, мэм.

– Тогда чё вам тут надоть?

– Если б я мог узнать о вашей дочери чуть больше, это помогло бы мне отыскать ее.

Спустя десять долгих секунд она наконец махнула рукой:

– Тогда ладно. Заходьте.

Вот тебе и теплый прием.

Такер направился по подъездной дорожке к боковым ступенькам, ведущим на крыльцо. И чем ближе подходил, тем больше ему нравился этот чудной сельский дом. Несмотря на возраст, выглядел он вполне ухоженным, чего не скажешь о дворе. Пока они добрались до крыльца, шерсть Кейна была утыкана колючками и репьями.

– Звать меня Беа, – сообщила хозяйка и кивком указала на Кейна. – У двери есть щетка от репьев. Почистите его, прежде чем войтить.

И вошла через сетчатую дверь, позволив ей захлопнуться за собой.

Схватив щетку, Такер несколько минут вычищал репьи и из шерсти пса, и со своих брюк. Покончив с этим, открыл сетчатую дверь и вошел в тесную гостиную. Ковер кремового цвета был идеально чист, как и мебель. На дубовых столах по обе стороны от кушетки стояла пара ламп в стиле Тиффани. Перед сидячей зоной расположился настенный телевизор. Над ним висело рельефное распятие, а на столике – изображение блаженно улыбающегося лица Иисуса Христа в рамке из палисандрового дерева.

– Закройте дверь, а? – окликнула Беа из кухни в глубине дома. – У меня кондиционер работает.

– Разумеется.

– Любите лимонад?

– Да, мэм. Спасибо.

Беа присоединилась к нему, неся миску и поднос с двумя стаканами и кувшином. В свои пятьдесят с чем-то лет она оставалась подтянутой и загорелой. Свои седеющие белокурые волосы женщина стянула в нетугой пучок. Одета она была в брюки цвета хаки, рабочие ботинки и клетчатую рубашку с длинными рукавами.

Миску с водой Беа поставила перед Кейном.

– Бельгийская овчарка?

– Большинство людей думают, будто он немецкая овчарка, – улыбнулся Такер. – Боюсь, дело в его акценте.

Его попытка пошутить не удостоилась ни малейшего внимания.

– Я смотрю уйму передач про собак, – пояснила Беа. – Вестминстер и все такое. Он обаяшка. И наверняка умница.

– Он такой, – еще шире с гордостью улыбнулся Уэйн.

Жестом пригласив его сесть в глубокое кресло рядом с софой, Беа налила Такеру стакан лимонаду.

– Извиняйте насчет здешней недружелюбности. Это вроде как у нас в крови, пожалуй.