Первым вылез тяжеловесный галитир — эквивалент имперского командора. Совершенно лысый под остроконечным шлемом, он имел широченные плечи и мощный торс — казалось, что черный мундир на нем трещит по всем швам. За ним последовала крошечная, заметно прихрамывающая женщина средних лет — обергалитир. К ним присоединилась цветущая атлетически сложенная дама в звании префекта, намного моложе их обоих.

— М-м, — одобрительно вскинул брови Молдинг, — вот это уже гораздо лучше.

— Возможно — но держу пари, в постель она берет бластер.

— Это большое неудобство, — сморщил нос Молдинг.

— И не говори.

Последним из лимузина вышел высокий, хорошо сложенный провоет — его вид, даже сзади, заставил Брима ощетиниться. Лейтенант почетного караула тут же взял его под локоть и сказал что-то, кивая в сторону двух имперских пилотов на стоянке.

— Похоже, на тебя жалуются, — сказал Молдинг. — Это тебя научит, как разъезжать по местным клумбам.

Высокий провоет, по-прежнему стоя к ним спиной, небрежно отпустил легионера и сказал что-то своим спутникам. Префект ответила ему что-то, кивнула и вслед за двумя офицерами прошла в ангар. Провоет повернулся на каблуках и прищурился, вглядываясь в вечерний сумрак. В свете прожектора стали ясно видны его аристократические черты.

Брим невольно затаил дыхание.

— Приятель твой, никак? — спросил Молдинг.

— Знакомый, — процедил сквозь зубы Брим. — Встречались пару раз во время войны. Его зовут Кирш Валентин.

— То-то мне показалось, что я его знаю, — угрюмо сказал Молдинг. Провоет направился к ним, постукивая каблуками по бетону.

Брим прислонился к машине, весь во власти дурных воспоминаний. Этот человек воплощал собой все, что было ему омерзительно. Но внезапно бурные эмоции сменились ледяным спокойствием — почти так же, как на мостике звездного корабля, когда он готовился к бою. Он сделал два шага вперед и замер, подбоченясь и расставив ноги. Это территория Валентина, но следующий ход будет за ним.

Провоет остановился, не доходя до Брима, улыбнулся и щелкнул каблуками.

— Ну что ж, мой бывший и будущий противник, — сказал он, снимая белую перчатку и протягивая руку. — Давно мы не виделись, верно? — От него пахло одеколоном и тайм-травой.

Брим пожал протянутую руку, холодную и сухую.

— Недостаточно давно, — сказал он с легкой усмешкой. — Для нас обоих.

— Ах, Брим, — засмеялся Валентин, — вы, граждане Империи, относитесь к жизни чересчур серьезно. Война окончена, друг мой. И забыта. Мы не враги больше, только соперники. Подумайте над тем, что говорит ваш бывший сослуживец Пувис Амхерст. Это его организация. Конгресс… — Валентин сморщил нос.

— Межгалактического Согласия, — подсказал Брим так, словно непристойно выругался. Он слышал, что этот трус Амхерст — когда-то первый помощник на К.И.Ф. «Свирепый» — стал важным лицом в КМГС, но не представлял, насколько тот знаменит.

— Да, верно — Конгресс Межгалактического Согласия, КМГС. Вам следует прислушаться к тому, что они говорят. За этой организацией будущее — будущее без агрессии и конфликтов. Впрочем, — улыбнулся он с великодушным жестом, ранившим Брима в самое сердце, — ведь вы больше не носите мундир?

— Несмотря на шайку предателей из КМГС, некоторые мои друзья продолжают его носить, — сквозь зубы ответил Брим. — Познакомьтесь: коммандер Тоби Молдинг, Кирш Валентин.

Валентин щелкнул каблуками и слегка поклонился, не подавая руки.

— Знакомство с вами делает мне честь, коммандер.

Молдинг улыбнулся на эту мелкую шпильку и ответил:

— Это верно.

В глазах Валентина блеснули гнев и презрение.

— Очко в вашу пользу, коммандер, — признал он и стал рассматривать свои ухоженные ногти, непроизвольно скаля зубы. — Какая жалость, — сказал он наконец, — что Империя не сумела подготовить корабль к гонкам этого года. Но мне сказали, что вы сегодня уже осматривали наш «Гантгейзер ГА 209В-1» и поэтому должны знать, что победа в любом случае будет за нами. Надо же нам получить хоть какую-то компенсацию.

— Гонки выигрываются только при пересечении финишной черты, — заметил Молдинг. — Я не знал, что сегодня уже состоялись какие-то официальные рейсы.

— Дорогой мой Молдинг, — засмеялся Валентин, выставив ладони перед собой, — гонки, конечно же, должны состояться, но разве могут быть какие-то сомнения относительно их исхода?

— Будь я неладен, если признаю за вами победу, Валентин, — горячо возразил Молдинг. — Как бы ни был хорош с виду ваш новый «Гантгейзер», он еще должен проявить себя самым быстрым. А до тех пор многое может случиться.

— Может — но не случится. Мы ничего не оставляем на волю случая. Вы увидите, что это правда, когда я лично одержу победу на своем корабле. — Валентин хищно прищурился. — Да и на следующий год ваш несчастный «Шеррингтон» не произведет ничего такого, что сможет сравниться с новой конструкцией «Гантгейзера». Вы уж мне поверьте. Я же видел модель.

— На следующий год я буду счастлив обсудить с вами всех, кто будет участвовать, — сказал Брим. — А пока что мне еще этот год надо переварить.

— Это верно. Вы ведь, полагаю, будете присутствовать на финише?

— Рассчитываю на это. Я ни за что не упустил бы такую возможность.

— Это хорошо, — сказал Валентин, натягивая свои белые перчатки. — Значит, вы увидите, как я одержу победу. — Он цинично ухмыльнулся. — Это подготовит вас к будущему году — если Валериан с вашими дурацкими медведями сумеет-таки состряпать новый корабль.

— Мы ведь увидимся и на будущий год, не так ли? — спросил Брим.

— Обязательно, — заверил Валентин. — Но я не хотел спорить с вами об исходе гонок. Я пришел, чтобы лично пригласить вас, коммандер Молдинг, и вашего штатского друга на прием в Канцлерстве, который состоится завтра вечером накануне состязаний. Кабул Анак прибыл в столицу ради такого случая, и ему интересно будет познакомиться с вами обоими. Форма одежды, разумеется, парадная.

Брим посмотрел на своего спутника:

— Что скажешь, Тоби? Могу поспорить, что ты захватил с собой парадную форму, а мне в посольстве авось подберут что-нибудь подходящее.

— Ясное дело, подберут, — усмехнулся Молдинг. — Провоет Валентин, я принимаю ваше любезное приглашение. Я всегда питал надежду познакомиться с прославленным адмиралом Кабулом Анаком.

— Я тоже, — сказал Брим. — Кто знает, вдруг нам когда-нибудь выпадет честь быть представленными самому Негролу Трианскому?

— Император не вечно будет в изгнании, граждане Империи, — сощурился Валентин. — Можете в этом не сомневаться. И тогда… — Он кивнул какой-то своей тайной мысли и продолжил:

— Я уже предвкушаю удовольствие увидеть вас снова завтра вечером. — Тема Нефола Трианского была решительно отброшена. Валентин вытянулся, щелкнул каблуками и зашагал обратно к ангару. Шестеро часовых, пропустив его, заняли пост по обе стороны от входа, и над дверью вспыхнула надпись: