«С таким необычным приветствием обратился самый могущественный вождь Американского континента к испанцу, сопровождаемому горсткой воинов. Оно означало полное повиновение без боя. И оно выражало всеобщее настроение. Когда испанские корабли впервые пристали к мексиканским берегам, индейцы целовали их борта и приветствовали белых бородатых чужеземцев с востока как богов, как сынов и братьев Кецалкоатля, вернувшихся из небесной обители, чтобы предъявить свои права на земли и вернуть местным жителям райские дни, — надежда, которая, как сухо отмечает Патер Мендиета, быстро улетучилась, едва несчастные индейцы ощутили на себе деяния пришельцев».

Похоже, что первоначально Кецалкоатль, как и Виракоча, было наследственным именем, вернее, титулом сменявших друг друга священных правителей, которые поклонялись носившему то же имя верховному солнечному богу и называли себя его потомками. Но со временем все Кецалкоатли — и все Виракочи — слились в одно, единое олицетворение бога-творца, культурного героя и смертного благодетеля.

Составное имя Кецалкоатль часто вольно переводится как «пернатый змей»; кецал (Trogon splendens) — наиболее почитаемая ацтеками птица, а коатль (змей) — священный символ света и божества как в Мексике, так и в Перу. Кецалкоатль был верховным божеством ацтеков, подобно тому как Виракоча у инков. Тем не менее, указывает Бринтон, «в мыслях ацтеков преобладал не бог Кецалкоатль, таинственный творец видимого мира, а верховный жрец Кецалкоатль в славном городе Толлане (Туле), учитель искусств, мудрый законодатель, благородный правитель, искусный зодчий и милостивый судья».

Кецалкоатль запретил жертвоприношения людей и животных, говоря, что богам довольно хлеба, цветов и благовоний. Он решительно выступал против войн, потасовок, набегов и других видов насилия, за что перед ним искренне преклонялись не только его подданные, но и люди далеких племен, совершавшие паломничество в его столицу. То, что ацтеки, широко применявшие человеческие жертвоприношения у своих пирамид и храмов, помнили великодушного, миролюбивого культурного героя, чье учение перекликалось с библейскими заповедями, произвело на испанских монахов такое впечатление, что они отождествляли Кецалкоатля с апостолом Фомой, точно так же как в Перу Виракочу смешивали со св. Варфоломеем. Бринтон сообщает, что бог Кецалкоатль в своем земном воплощении был также известен как Тонака текутли, то есть вождь Тонака.

Это тем более примечательно, что сходное слово Тонапа — одно из имен странствующего белого бородача Виракочи в Перу. Алонсо Рамос утверждает, что Тонапа — имя легендарного белого человека, убитого на острове Титикака, а хронист Пача-кути из племени кечуа отождествляет Тонапу со странствующим культурным героем, известным также под именем Виракочи с приставками Пача или Кан, и заявляет, что он спустился по реке Чакамарке и удалился в Тихий океан.

Описывая Кецалкоатля, предания сходятся в том, что он был белый, высокого роста, носил большую бороду, по мнению некоторых хронистов, рыжеватого цвета. На нем была необычная одежда, отличная от тех одежд, которые носили принимавшие его индейцы; историк Вейтиа записал, что он был «одет в длинный белый халат, расписанный красными крестами, и держал в руке посох». В странствиях его сопровождали зодчие, живописцы, астрономы и ремесленники; он строил дороги, насаждал цивилизацию и, переходя из одной области в другую, в конце концов исчез. По некоторым преданиям, он умер на берегу Мексиканского залива и прах его был предан сподвижниками земле тут же, на побережье, после того как они сожгли его тело и все имущество. Однако другие предания утверждают, что Кецалкоатль и его свита сели на волшебный плот из змей и уплыли, торжественно обещав вернуться и снова вступить во владение страной.

Соседями ацтеков были майя, занимавшие тропические низменности полуострова Юкатан, который выступает в Мексиканский залив. Хуан Грихальва, переправившийся с Кубы на Юкатан за год до высадки Кортеса на берегу Мексиканского залива, был принят воинственными индейцами так же почтительно, как в свой черед Кортес и Писарро. Великая цивилизация майя рухнула до прибытия испанцев, но разрозненные племена все еще хранили детальные предания о начале культуры, процветавшей при их предках. В преданиях говорилось о двух культурных героях — Ицамне и Кукулькане; оба были бородатые, но прибыли в разное время и с противоположных сторон привели предков майя на Юкатан.

О потомках майя Бринтон говорит:

«Они не считали себя исконными жителями, говоря, что их предки пришли из далеких краев двумя волнами. Наиболее древняя и многочисленная группа под водительством мифического носителя цивилизации Ицамны пришла с востока, через, а точнее, сквозь океан, потому что боги отворили 12 путей сквозь океан. Вторая, поздняя и не столь многочисленная группа во главе с Кукульканом прибыла с запада. Первое событие называлось Большим пришествием, второе — Малым пришествием… Древнего предводителя Ицамну народ почитал своим проводником, наставником и цивилизатором. Это он наименовал все реки и части страны, он был первым священником и научил людей, какими ритуалами ублажать богов и умерять их гнев; он был покровителем исцелителей и прорицателей и открыл им тайные свойства растений… Ицамна первым изобрел знаки или буквы, которыми майя писали свои многочисленные книги и которые они в таком обилии вырезали на камне и дереве своих сооружений. Он также составил календарь, еще более совершенный, чем мексиканский, хотя в общих чертах схожий с ним. Словом, об Ицамне — правителе, священнике, наставнике, вне сомнения, говорили как об историческом лице; таким он представлен у различных историков вплоть до самых недавних. После Большого пришествия следует Малое; вторым по значению героическим мифом майя был миф о Кукулькане. Он никоим образом не связан с мифом об Ицамне и, вероятно, возник позднее, в нем меньше национальных черт… Местный люд, по словам Лас Касаса, утверждал, что в стародавние времена прибыли в страну 20 чужеземцев, предводителя которых звали Кукулькан… Они носили длинные халаты и сандалии, у них были длинные бороды, голова обнаженная, и они повелели людям исповедываться и поститься…»

Кукулькан в памяти народной был великим зодчим и строителем пирамид; он основал город Майяпан и повелел возвести важные сооружения в Чичен-Ице. Он учил людей отказываться от употребления оружия даже для охоты, и при его милосердном правлении народ жил в мире и процветании, собирая обильные урожаи.

Сам факт, что жестокие и воинственные майя придумали такое миролюбивое учение, какое приписано мигрирующему священному правителю Кукулькану, не менее поразителен, чем утверждение безбородых индейцев, что у культурного героя и его спутников была светлая кожа, большая борода, длинные халаты. Как бы то ни было, гуманное учение и культурная активность Кукулькана во всем совпадают с тем, что рассказывали о Кецалкоатле. Больше того, если в ацтекском предании Кецалкоатль удаляется из Мексики на восток, в сторону Юкатана, то в предании майя Кукулькан приходит с запада, со стороны Мексики; не исключено, что речь идет об одном и том же персонаже. Бринтон отмечает, что одна из хроник майя начинается с упоминания Тулы и Ноноаля — двух имен, неразрывно связанных с преданием о Кецалкоатле, — и заключает: «Представляется вероятным, что Кукулькан — исконно майяское божество, один из божественных героев майя, миф о котором настолько перекликается с мифом о Кецалкоатле, что священники двух народов стали их отождествлять». В самом деле, слово «кукулькан» — попросту перевод слова «кецалкоатль». На языке майя кукул — название птицы кецаль, а кан — змей.