Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да. Она ваша подруга?
— И еще какая, — сказала княгиня Абдул Акбар.
— В таком случае не скажете ли вы, где я могу ее разыскать?
— Она должна быть сейчас у леди Кокперс. Я как раз туда еду. Ей что-нибудь передать?
— Нет, лучше я сам туда поеду.
— Хорошо, тогда подождите пять минут, поедем вместе. Входите.
Единственная комната княгини была обставлена разношерстно и с подлинно восточным презрением к истинному назначению вещей: сабли, призванные украшать парадные одеяния мавританских шейхов, свисали с реек для картин, молитвенные коврики были раскиданы по дивану, на полу валялся настенный бухарский ковер, а трельяж был задрапирован шалью, изготовленной в Иокогаме на потребу иностранным туристам; на восьмиугольном столике из Порт-Саида стоял тибетский Будда светлого мыльного камня, шесть слоников слоновой кости бомбейского производства выстроились в ряд на батарее. Другие культуры были, в свою очередь, представлены набором лаликовских[18] флакончиков и пудрениц, сенегальским фаллическим фетишем, голландской медной миской, корзинкой для бумаг, склеенной из отлакированных акватинт, страхолюдиной-куклой, полученной на праздничном обеде в приморском отеле, десятком оправленных в рамки фотографий самой княгини, затейливой мозаикой из кусочков раскрашенного дерева, изображающей сцену в саду, и радиоприемником в ящике мореного дуба стиля Тюдор. В такой крохотной комнате все это производило сногсшибательное впечатление. Княгиня села к зеркалу. Джок пристроился на диване, за ее спиной.
— Как вас зовут? — спросила она через плечо.
Он назвался.
— Ну конечно, я слышала о вас в Хеттоне. Я была там в позапрошлый уик-энд… такой причудливый старинный дом.
— Пожалуй, лучше я вам скажу. Сегодня утром там произошло ужасное несчастье.
Дженни Абдул Акбар крутанулась на кожаном стуле, глаза ее расширились от ужаса, рука взлетела к сердцу.
— Скорей, — шепнула она. — Говорите. Я этого не перенесу. Смерть?
Джок кивнул.
— Их маленького сына… лягнула на охоте лошадь.
— Малютку Джимми.
— Джона.
— Джон… умер. Какой кошмар…
— Но ничьей вины тут нет.
— Нет-нет, — сказала Дженни. — Вы ошибаетесь. Это моя вина. Я не должна была к ним ездить… Надо мной тяготеет страшное проклятие. Повсюду, где бы я ни появилась, я приношу горе… Ведь умереть должна была я. Я не посмею смотреть им в глаза. Я чувствую себя убийцей… загублено такое славное юное существо.
— Послушайте, знаете ли, не стоит так себя настраивать.
— И это уже не в первый раз… всегда, повсюду меня преследует безжалостный рок… О господи, — сказала Дженни Абдул Акбар, — за что ты так караешь меня?
Она удалилась из комнаты, оставив его одного, — идти ей, собственно, было некуда, кроме как в ванную. Джок сказал через дверь:
— Мне пора ехать к Полли, сообщить Бренде.
— Подождите минутку, я поеду с вами.
Из ванной она вышла, несколько взбодрившись.
— Вы на машине, — спросила она, — или вызвать такси?
После чая наведался мистер Тендрил. Тони ушел с ним в кабинет, и они просидели там с полчаса. Возвратившись в библиотеку, он налил себе — миссис Рэттери не дала унести поднос — виски с имбирным лимонадом. Миссис Рэттери снова взялась за пасьянс.
— Нелегкий разговор? — спросила она, не поднимая глаз.
— Не то слово. — Он быстро выпил виски и налил себе еще.
— Принесите и мне рюмку, ладно?
Тони сказал:
— Я, собственно, хотел только поговорить с ним о похоронах. А он пытался меня утешать. Крайне мучительно… В конце концов, в такое время меньше всего хочется беседовать о религии.
— Некоторые это любят, — сказала миссис Рэттери.
— Конечно, — начал Тони, немного помолчав, — когда нет своих детей…
— У меня два сына, — сказала миссис Рэттери.
— Вот как? Извините, пожалуйста, я не знал… мы так мало знакомы. Как некрасиво вышло.
— Да ладно. Это не только вас удивляет. Я с ними не так уж часто вижусь. Они где-то в школе. Прошлым летом я водила их в кино. Они довольно большие. Один, мне кажется, будет красавцем. У него отец красивый.
— Четверть седьмого, — сказал Тони. — Джок, наверное, уже ей сообщил.
У леди Кокперс собрались все свои: Вероника, Дейзи, Сибил, Суки де Фуко-Эстергази и еще человек пять гостей — исключительно дамы. Они пришли погадать у новой предсказательницы миссис Норткот. Открыла ее миссис Бивер: с каждых пяти заработанных по ее рекомендации гиней миссис Бивер брала два фунта двенадцать шиллингов комиссионных. Миссис Норткот предсказывала судьбу по новейшему методу — читала по стопам ног. Дамы с нетерпением дожидались своей очереди.
— Это же надо, сколько времени она возится с Дейзи.
— Она очень дотошная, — сказала Полли, — и потом, это щекотно.
Немного погодя Дейзи вышла.
— Ну как? — спрашивали дамы.
— Ничего не стану говорить, не то все испорчу, — сказала Дейзи.
Они кинули карты, чтобы установить очередность. Идти выпало Бренде. Она прошла в соседнюю комнату — там на стульчике подле кресла сидела миссис Норткот. Миссис Норткот была затрапезного вида пожилая тетка с претензиями на изысканное произношение. Бренда села, сняла туфлю и чулок. Миссис Норткот положила ногу Бренды себе на колено, многозначительно уставилась на нее, потом приподняла ступню и принялась водить серебряным карандашиком по линиям. Бренда блаженно пошевелила пальцами и приготовилась слушать.
В соседней комнате говорили:
— А где сегодня мистер Бивер?
— Улетел с матерью во Францию смотреть образцы новых обоев. Бренда весь день места себе не находит — боится, как бы самолет не разбился.
— Ужасно трогательно, верно? Хотя, убей меня бог, не пойму, чем он ее пленил…
— Не предпринимайте ничего в четверг, — говорила миссис Норткот.
— Ничего?
— Ничего важного. Вы умны, впечатлительны, добры, легко поддаетесь влиянию, порывисты, привязчивы. Вы очень артистичны, хотя и не даете своим способностям расцвести в полную меру.
— А о любви там ничего не говорится?
— Сейчас перейду к любви. Вот эти линии от большого пальца к подъему означают любовников.
— Да-да, расскажите еще об этом…
Доложили о приходе княгини Абдул Акбар.
— Где Бренда? — спросила она. — Я думала, она здесь.
— Она у миссис Норткот.
— Ее хочет видеть Джок Мензис. Он внизу.
— Джок прелесть… Слушай, а чего бы тебе не привести его сюда?
— Нет-нет, он пришел по очень важному делу. Ему необходимо увидеть Бренду наедине.
— Господи, как таинственно. Она скоро выйдет. Им нельзя мешать. У миссис Норткот пропадет весь настрой.
Дженни рассказала о случившемся.
За дверью в соседней комнате у Бренды уже начала зябнуть нога.
— Четверо мужчин определяют вашу судьбу, — говорила миссис Норткот. — Один — верный и нежный, но он еще не открыл вам своего сердца, другой — пылкий и властный, и вы его боитесь.
— О господи, — сказала Бренда, — как интересно! Кто бы это мог быть?
— Одного вы должны избегать — он