средством, а только жидким воздухом. Это делает весь процесс безопаснее и проще. Я был очень близок к осуществлению этого метода последние два-три месяца, это меня и заставило работать так неустанно последнее время и тебе мало писать.

Напишу на днях длинное письмо, а пока крепко-накрепко тебя целую. У нас все благополучно. Детишки здоровы. <…>

Твой Петя

[Мельница, графство Норфолк],

22 июля 1934 г

Дорогая моя Мама,

Пишу тебе с берега моря, где Аня с детьми уже живет пять недель, и завтра все возвращаемся в Кембридж. Ребятишки и Аня хорошо поправились, и мне также это пошло на пользу. Я приезжал сюда на несколько дней каждую неделю на автомобиле. Дом стоял пустой, и я ночевал один в Кембридже. Питался в колледже. Тут мы живем на старой мельнице, ветряной. Шесть комнат одна над другой, и все, кроме верхней, проходные. Но вид из окон дивный на море. Тут можно кататься на лодке. Никогда не бывает жарко, так как берег обращен к северу. И здешние жители говорят, что на них прямо дует ветер с Северного полюса. Действительно, если ты взглянешь на карту, то между здешним берегом и Северным полюсом нет ни островов, ни материка. Здесь недалеко птичий заповедник. Это остров, длиной верст шесть и очень узкий. Он запружен птицами и гнездами. Там есть сторожа, и все это хорошо охраняется. Посетителей пускают, но только без собак.

Эта часть Англии наша излюбленная с Аней, и мы всегда сюда ездим передохнуть.

Как ты, наверное, знаешь, мы собираемся к вам. Может быть, поедем на автомобиле. <…> Выедем числа 20–25 августа, так что приедем к вам к первому сентября. <…>

Скоро напишу тебе более подробно насчет наших планов, а пока крепко-накрепко целую тебя и всех вас.

Твой Петя

«Дорогая моя Наденька»

22 марта 1916 г. в Китай, сопровождая малолетних детей своего брата, уехала Надежда Кирилловна Черносвитова, невеста П. Л. Капицы, студента третьего курса электромеханического отделения Петроградского политехнического института. Ее брат работал в правлении Русско-Азиатского банка в Шанхае. Молодые люди объяснились в любви буквально накануне отъезда Надежды Кирилловны.

Петроград, 25 марта 1916 г.

Дорогая моя Надя!

…У меня есть маленький проект на лето, о котором я хочу с Вами побеседовать. Дело в том <…> что, мне кажется, нет ничего невозможного в том, чтобы и самому поехать в Шанхай и вернуться с Вами в Россию. Я довольно сильно утомился за зиму и отдохнуть так или иначе мне можно. Так вот, скажите, отчего бы не взять и не поехать в Китай, пожить там несколько времени, посмотреть эту интересную страну, а потом доставить Вас обратно в Россию, к общей радости наших родителей?

Нет, Надя, мне кажется, тут ничего невозможного нету.

Ну, коснемся дела с более житейской стороны.

1) Когда поехать? Я думаю, что я выеду в конце июня или [в] начале июля, проведу вместе с Вами недели две-три, и мы приедем в конце августа, как раз к началу моих занятий. Июнь же я использую для учебных целей, т. е. проведу его где-нибудь на практике.

2) Откуда взять мне денег? Этот вопрос я решаю очень просто. Дело в том, что у меня так удачно сложились обстоятельства, что я располагаю сейчас своими собственными деньгами в размере 500–600 р., что, наверное, хватит на поездку. Ведь я могу поехать в III классе. (Эти деньги я думал прежде истратить на яхту и мотоциклетку.) <…>

Вы, во всяком случае, напишите, сколько стоит жизнь в Шанхае, а также – чем надо запасаться, когда едешь в Китай.

Ну вот мой план! Как он Вам нравится?

Я так прямо не могу себе представить, что так долго не увижу Вас. <…>

Вот жду с нетерпением от Вас письма, и мне так хочется, чтобы Вы мне написали «Ты». Я сам все хочу начать, да как-то не могу. Не то боюсь, не то у меня, должно быть, выйдет это как-то неловко.

Да Вы ведь должны сами начать писать «Ты», т. к. сами предложили. <…>

Ну пока, до свидания.

Ваш Петр

Петроград, 17 апреля 1916 г.

…Ты знаешь, Надя, я за этот год сделал очень немного в смысле работы и занятий, но зато мне пришлось пережить очень многое. Это, по всей вероятности, взяло много сил. Дай бог, следующий год будет спокойнее. Ну, мы подумаем вместе о будущем годе, как его создать.

Но все-таки за этот год я сделал нечто. Мне кажется, не только определилась моя личная жизнь, но выяснился для меня один вопрос – это то, что моим поприщем будет научная деятельность. Ты знаешь, Надя, ведь это было очень важно для меня. Я всегда колебался и сомневался, но теперь все идет к тому, что мое будущее в науке, хотя до сих пор я очень боюсь за свои силы и за свои способности. Ведь для того, чтобы быть действительно чем-нибудь в этой области, надо все-таки иметь голову с соответствующими мозгами. А что у меня в голове – черт его знает? Я очень скептически отношусь к тем успехам, которых мне удалось достичь. Ведь их можно объяснить случайностью. Но, я думаю, если есть возможность испытать свои силы на этом поприще, то нужно попытаться! Не правда ли?

18 апреля. …Жду сейчас приезда проф. Иоффе, т. к. от него зависит, как мне распределить свое рабочее время. Надо было закончить свою работу по физике, ту самую, которую я затеял. Там осталось сделать совсем немного, а если бы нам удалось добиться того, чего мы хотим, то это было бы очень хорошо, так хорошо, что даже мне писать страшно. Ведь эта наша работа в случае благополучного конца могла бы стать классической. Абрам Федорович говорит, что если мы не откроем того явления, которое предсказывается современной теорией электричества, то это вызовет переполох во всей современной физике, поэтому он все время настаивает на том, чтобы я продолжал эти опыты. Но мне не верится, чтобы что-нибудь можно было получить за этот месяц, т. е. все это, мне кажется, уж чересчур было бы хорошо. <…> Вот поэтому я жду Абрама Федоровича, чтобы с ним посоветоваться насчет моих дел. Мне все-таки хочется по возможности скорее кончить институт, чтобы стать независимым человеком и заниматься чем хочется. Я знаю, Абрам Федорович будет, наверное, огорчен, но что поделаешь. Мне и самому было бы приятнее заниматься любимым делом[81]. А теперь, если нас не будут брать на