повязки. Дартс был удобнее, чем бег с колокольчиками, прикреплёнными к леггинсам, окрашенным в фиолетовый и лаймовый цвета. Я съёжилась от необходимости носить их вне дома, но мои хорошие — то есть чёрные — леггинсы были в стирке.

Неважно. Они послужат своей цели.

— Папа! — крикнула я, вприпрыжку спускаясь по лестнице. За одну ночь моя сдерживаемая ярость и чувство вины превратились в энергию.

— Я здесь.

Он смотрел баскетбольный матч по телевизору.

— Я собираюсь на пробежку.

— Иди. Хочешь после пообедать у Би?

— Да. Я встречу тебя там, — я вставила наушники в уши и включила плейлист тренировок.

Я давно не бегала, я имею в виду, в качестве тренировки. Мои ноги волочились, как будто я пристегнула гантели к лодыжкам, а лёгкие жгло, как будто их тёрли об измельчитель сыра. Мои конечности горели к тому времени, как я добралась до маленькой хижины, в которой Гвенельда держала Джимми в заложниках. Воспоминание заставило меня бежать быстрее. От этого моя V-образная метка заискрилась, или, возможно, это был мой учащённый пульс.

Лес блестел на солнце. Снег полностью растаял, оставив землю более мягкой и рыхлой. Она налипала на кроссовки, но я продолжала бежать. Я направилась по знакомой тропинке, которая вела к озеру в форме цветной капусты, по которому я каталась в разгар зимы. Мы с мамой ездили туда прошлой зимой. В канун Рождества мы взяли термос с горячим шоколадом и отправились на озеро. В тот день мы многое обсудили. Большинство из тем тривиальны, как моя общественная жизнь. Мама беспокоилась, что я зарываюсь в домашнюю работу и не встречаюсь с людьми.

«Мы гордимся тобой, дорогая, но не забывай веселиться», — сказала она мне. — «Встречаться с людьми».

«Мне весело, и я встречаюсь с людьми».

«Тогда почему бы тебе не пригласить кого-нибудь в гости? Твоим друзьям мы всегда рады».

«Потому что мы живём над кладбищем, мама. Никто не хочет проводить свой отдых на кладбище».

Я вздрогнула, когда мой разум прокрутил это воспоминание.

Это была ложь. Никто из друзей не навещал меня, потому что я не хотела, чтобы они видели, где я живу. Я была смущена этим. Смущёна работой моих родителей. Хотя мама ничего не сказала, я вспомнила, как от горя у неё сморщился лоб.

Я заставила её почувствовать себя виноватой.

Я была ужасной дочерью.

Пот стекал по шее и ключицам, капал в ложбинку на груди. Рука была в огне. Я ожидала, что скоро почувствую запах горящей плоти, но, к счастью, огонь был заперт в метке. Я побежала быстрее, сильнее, как будто всё ещё был способ наверстать упущенное в тот день, несколько месяцев назад. Умолять маму о прощении или просто сказать ей, как сильно я её любила.

Фейри, охотники и магия населяли этот мир, так почему же здесь не могло быть призраков?

Я повернула направо, пригибаясь, чтобы пройти под толстой ветвью кривого можжевелового дерева. В тот день я нырнула вместе с мамой, когда она только что прошла под ним. Она пошутила, что в кои-то веки вертикальный вызов пошёл ей на пользу.

Мои колени работали под новую песню Шакиры, удлиняя мои шаги, укрепляя икры. Я чувствовала себя сильной. Возможно, это была неправда.

Я проложила тропинку вдоль берега озера. Жёлтые тростники гнулись и раскачивались, когда я проходила мимо них, как будто разминаясь после суровой зимы, похоронившей Роуэн. Я прыгала вдоль мерцающей воды, сквозь облака зарождающейся мошки, и кружила вокруг одноэтажного дома из бирюзовой вагонки с большими окнами и шиферной черепицей, единственной собственности в этом районе с частным понтоном. Я мечтала жить в этом доме, когда была маленькой. Я рассказывала своим родителям каждый раз, когда мы проезжали мимо него, надеясь, что они обменяют кладбище на эту жемчужину на берегу озера. Теперь дом казался маленьким и заброшенным. Не то, чтобы я любила свой дом на кладбище, но это был дом. Единственный дом, который знала моя мать. Возможно, когда-нибудь у меня будет другой дом. Однажды мне больше не нужно будет нянчиться со спящими охотниками.

Я бросила на дом последний взгляд, а затем побежала в противоположном направлении, обратно в город, вниз по извилистой песчаной тропе, которая вела к лодочному сараю. Я резко остановилась, когда что-то двинулось справа от меня. Я вытащила наушники и осмотрела лес. Только коричневатая кора и тишина окружали меня. Я напряглась, чтобы услышать потрескивание или жужжание, но не было слышно ни звука. Даже птички не щебетали.

Мой пульс участился. Когда лес затихает, надвигается опасность. Это была поговорка, которую мама повторяла мне так много раз, что она глубоко укоренилась во мне. Она повторила это, чтобы я поняла, а не чтобы напугать меня. Честно говоря, это делало и то, и другое. Я представила себе медведя, наблюдающего за мной из-за ствола и готового напасть на меня. Я вела себя нелепо.

Что-то снова пошевелилось. Я прищурилась, чтобы разглядеть это, но оно было в полумиле отсюда, у скалистого ущелья, по которому мы с Блейком взбирались во время семейных пикников. Вода из озера струилась по камням и образовала небольшой бассейн для купания. Мы часами играли в этом бассейне.

На этот раз, когда фигура двинулась, я поняла, что это был человек. Ещё один турист. Но если это был человек, то почему его ноги не касались земли? Почему он парил над скалами?

Наверное, мне следовало продолжить путь по тропе, оставить его в покое, но он помахал мне рукой. Я прикрыла глаза рукой и разглядела светлые волосы.

Я осторожно приблизилась.

— Борго? — спросила я, когда подошла достаточно близко, чтобы разглядеть коричневые ковбойские сапоги фейри.

— Доброе утро. Или, скорее, — он посмотрел вверх, на солнце, которое сияло над нашими головами, — добрый день.

— Что ты здесь делаешь?

— Я здесь сплю.

— Здесь?

Он кивнул головой в сторону прохода в скале. Я много раз играла в прятки в этой расщелине.

— Пещера, о которой я тебе говорил.

Я моргнула, глядя на него в ответ.

— Это там ты встречался с Ишту?

— Да, — он указал вокруг себя на деревянные скамейки для пикника, столы и каменные барбекю. — Это уже не такое укромное место, не так ли?

— Нет. Это одно из самых популярных мест для пикника.

— Ты пришла на пикник?

— Нет, — я поймала себя на том, что улыбаюсь. — Я бегала.

Его расслабленное выражение лица стало напряжённым.

— От чего?

— Хм?

— От чего ты убегала?

— Я просто бегала.

— Почему?

— Потому что это помогает мне думать.

— Вы, люди, немного странные.