Как Гриша ни старался, как ни следил за процессом варки, как ни мешал, как чуть ли не с бубном вокруг кастрюли бегал, но спагетти получились такими, каких Максим не пробовал с далёких школьных времён. Хорошо, что их не пробовал итальянец, потому что произошёл бы международный конфликт – макаронные изделия группы В оказались чудовищными. Но или хоккеисты были очень голодными, или Гришин соус спас положение, но тарелки на мойку сдавали пустыми. Наверное, к лучшему, что фотограф из офиса не приехал освещать это статусное мероприятие.

Машины с пельменями на завтрак хоккеистам так и не дождались. В восемь вечера Максим набрал шефа :

– Привет! Вы отправляли водителя к нам с пельменями?

– Нет. Слушай, у нас такая история, что сломалась тестораскатка. Можно мы тебе хинкалей пришлём? Их у нас сколько хочешь.

– Но у меня же предзаказ… Они же всё заранее оплатили.

– У тебя предзаказ, а у меня – авария, форс-мажор.

– Так я же эти пельмени две недели назад заказывал!

Было слышно, как на том конце провода засуетился шеф и как забегали его глазки:

– Извини, не могу говорить – большой заказ… – и бросил трубку.

Максим пошёл в соседний супермаркет и очень обрадовался, что там по акции оказались хорошие пельмени. Тщательно изучив этикетку, Макс взял пять пачек. Когда он с ворохом пакетов вернулся в кафе, Гриша со снисходительным пониманием одобрительно улыбнулся.

Максим решил, что в понедельник утром на планёрке разгромит Светлановича просто в пух и прах и будь, что будет. Так дальше работать нельзя.

Тучи сгущались.

***

В историческом центре города стоит дом из красного кирпича. Может показаться, что этот дом приехал откуда-то из Великобритании периода расцвета её могущества. Или с набережной прагматичного Антверпена. Или из загадочной неторопливой Прибалтики. Можно даже подумать, что этот угловатый, пряничный и почти вычурный особняк позволил себе какой-то сумасбродный нувориш, обалдевший от внезапного шального богатства. Но этот дом стоит тут больше века. Стоял при императоре, стоял при генеральном секретаре, стоит теперь.

На втором этаже этого здания, в комнате, которая десять лет назад была малым банкетным залом большого кафе, расположился офис компании «Земляничные поля». На столе стоит тонкая хрустальная ваза с нарциссами, на стене висит портрет женщины, похожей на Екатерину Великую с венком из васильков. За столом сидит худощавая женщина за пятьдесят с распущенными седыми волосами до плеч в очках. Она чему-то улыбается и ест гранат. Женщину зовут Лариса Евгеньевна. Когда-то она руководила отделом маркетинга в большой организации, но несколько лет назад в её жизни случилось горе. После была госпитализация в психиатрической больнице, увольнение с работы, скандалы и диагноз «деменция». Но то ли деменция оказалась ложной, диагноз ли оказался неверным, а может своё дело сделала сбалансированная диета и комплексная терапия. Так или иначе, но, когда её сын Гена с другом Серёжей и женой друга Варей стали выращивать клубнику и малину, Лариса Евгеньевна включилась в работу. Задействовала старые связи и за несколько месяцев обеспечила авансирование урожая и инвестиции в проект такого уровня, что начавшийся с огорода в двадцать соток бизнес к осени обещал превратиться в добротное фермерское хозяйство. Её Гена занимался строительством новых и модернизацией старых комплексов, Варя решала кадровые вопросы, а Серёжа следил за урожаем и теперь искал место для строительства новых теплиц. Кем она была в «Земляничных полях»: консультантом, супервайзером, серым кардиналом? Она была мамой. Мамой для этих несмышлёных тридцатилетних детей.

На лестнице послышались шаги. Сначала они были громким и торопливым топотом, но вдруг остановились и через несколько секунд продолжились размеренной поступью. Дверь в кабинет открылась и вошёл Сергей. Он был распарен, но старался изо всех сил контролировать дыхание.

– Здравствуй, Серёжа. Ты откуда такой? Запыхался? Так сядь! В ногах-то правды нет.

Сергей смутился, сел в кресло и тоскливо посмотрел в окно:

– Тёть Ларис, я в упор не понимаю за каким лешим мы сюда забрались. Никаких сил нет через весь город мотаться сюда с Базовой. Ещё хорошо, что погода нормальная, а если бы дождь?

Лариса Евгеньевна улыбнулась:

– Это сейчас у нас на Базовой производство, а когда построим теплицы и сады заложим, тогда акцент сменится. Тогда тебе будет неудобно сюда из любой точки. Зато будет удобно нашим партнёрам.

– Хм… Так ведь…

– Подожди, Серёжа, и не в этом дело. Я ведь настояла на офисе именно здесь не потому, что это самое красивое здание в городе. Не потому, что этот дом в самом центре и создаёт соответствующее впечатление. И не потому даже, что арендатор был на готов на любые условия. Я в первую очередь хотела преемственности.

– В смысле?

– Когда-то этот дом построил очень достойный человек, один из самых крупных благотворителей этого города, который все свои доходы тратил на помощь согражданам. Поэтому очень хотелось бы, чтобы наши яблоки и ягоды помогли найти хорошую работу нашим землякам. Вятским. Тогда мы получим не только прибыль, но и долгую добрую память. Сейчас модно говорить, что репутация ничего не сто́ит, да? Так вот только репутация чего-то и сто́ит. На репутации весь современный мир стои́т.

Сергей заново осмотрел стены и уже внимательно посмотрел в окно:

– Тогда, конечно, другое дело. Да и вообще! Я пока сюда ехал, то в магазин заглянул и удивился. До Китая от нас на поезде неделю ехать, а до Медян я на велике за час доберусь. Но китайские яблоки дешевле наших, а нашей клубники и голубики на полках вовсе нет, зато есть эквадорские. Почему?

– Очевидно потому, что в Медянах яблоки не выращивают и клубнику тоже.

– Но ведь в садах растёт и то, и другое! То есть у пенсионеров и садоводов-любителей получается, а у больших предприятий – нет?

– Я тебе скажу, в чём дело. В бизнес люди идут в первую очередь за тем, чтобы получить прибыль. И чем быстрее и больше – тем лучше. А потом дверь железную поставить на свой особняк. Желательно, в Дубае или Лондоне. А я здесь дожить хочу. И хочу, чтоб вы здесь жили, – Лариса Евгеньевна направила взгляд в окно, потом скосилась на столешницу справа и посмотрела Сергею прямо в глаза. – Знаешь, Серёжа, я бы очень хотела, чтобы мы в первую очередь не делали, а думали. Чтоб думали не: "я посадил яблоню, вырастил яблоки и яблоки соседа мне теперь не нужны!". Мы должны думать, так: мы вырастили яблоки лучше, чем у соседа,