— Что?

— Чувство, способное победить любое зло: надежда!..

В этот момент раздался громкий крик:

— О боже мой!

Прудников метнулся на этот возглас, Вера с Андреем устремились за ним. Они оказались перед экспозицией, которая называлась «Куклы-муклы». Внутри небольшого зальчика разместились странные куклы. Муклы, созданные по образу реальных людей, больше всего напоминали девочек-подростков. Казалось, что можно встретить такую муклу идущей по Крещатику. Эти уже даже отдаленно ничем не напоминали игрушки. Муклы были разного размера, от сорокасантиметровых до мукл-манекенов ростом с человека, созданных специально для каких-то дорогущих бутиков стильной одежды.

Женщина, переполошившая всех своим криком, стояла перед такой большой муклой по имени Ева. Эта фигурка напоминала девушек — завсегдатаев всевозможных вечеринок с силиконовыми лицами. Ева была одета в школьную коричневую форму с белоснежным фартучком и держала в руках «Тайный дневник муклы». Она казалась живой девушкой, застывшей перед камерой фотографа.

Кроме нашей троицы, перед муклой Евой полукругом выстроилась толпа зрителей. Люди не могли сдержать эмоций, раздавались возгласы: «Она похожа на девушку из моих снов» и «Хоспади! Ужас ваще».

— Что с ней? — настойчиво спрашивала кричавшая женщина, показывая на лицо муклы Евы.

Окружающие ее люди чуть раздвинулись, решив, что она сошла с ума. Никто ничего не заметил. Майор приблизился, затем посмотрел на Лученко коротким жестким взглядом, та кивнула. Спустя секунду она повела себя как хозяйка галереи мукол, поскольку настоящей хозяйки стенда не было видно.

— Господа! — объявила она решительным голосом. — Галерея мукол закрывается на реконструкцию!

Раздались возгласы: «А завтра будет открыто?»

Прудников выпроводил толпу. Андрей спросил у Веры:

— Что происходит?

Вера выразительно взглянула на муклу Еву. Двинятин наклонился рассмотреть и ахнул:

— Черт возьми, так она живая!

— Мертвая, — сквозь зубы сказал Прудников.

Он уже названивал по телефону, вызывая опергруппу. Одно дело — знать, что маньяк обязательно совершит еще одно убийство, и совсем другое — убедиться в этом своими собственными глазами! Майор был в бешенстве, он еле сдерживался. Все время, которое он провел здесь, на этом чертовом кукольном балу, Прудников вспоминал тот вечер, когда увидел свою жену, танцующую стриптиз. Кто-то должен ответить и за это, и за чудовищные по своей жестокости убийства. И он, кажется, уже догадывается — кто! Как только закончится работа здесь, на месте преступления, он сразу отправится к нему и сделает то, что должен.

Много позже, когда выставка уже была закрыта для посетителей и посторонних, а в галерее «Куклы-муклы» вовсю работали эксперты-криминалисты и всех, кто увидел муклу Еву, уже допросили, Вера услышала краем уха:

— Мечта педофила! Ей лет шестнадцать на вид. Эта мукла — просто мечта извращенного сознания!

Говорил это пожилой человек в белом халате, больших очках с толстыми стеклами и в резиновых перчатках. Прудников познакомил его с Лученко одной фразой:

— Наше все, эксперт-криминалист Яков Михайлович Дитрих. Умница невероятная и еще последний из могикан.

Маленького росточка, лысоватый, кудряво-седой, умница-могиканин больше всего напоминал гнома из сказки про Белоснежку.

— Именно так! Когда наше поколение уйдет совсем, что вы станете делать? Ума не приложу. — Яков Михайлович воспринимал комплименты в свой адрес как напрасную трату времени.

Когда Валентин представил ему психотерапевта Лученко и объяснил, что та помогает в деле Кукольника, старый эксперт сказал:

— Мукла эта, с одной стороны, один из модных интересов подростков и их не вполне взрослых матерей. С другой — посмотрите, коллега, на ее инфернальную внешность. Это вам ни о чем не говорит?

Лученко совершенно сразили энциклопедические знания Дитриха по кукольно-мукольному вопросу, она кивнула.

Он же продолжал, словно Двинятин и Вера были его студентами, которым он читал лекции:

— Так вот, мои золотые! Это игрушка для взрослых и еще одна ветвь гламура, хоть и глубоко замаскированного.

— Михалыч, ты, конечно, гений, — сказал Прудников. — Однако давай о времени смерти и о причине.

В этот момент возле желто-черной ленты, ограждающей место преступления, появился галерист Сафоненко со своим кортежем из двух девушек.

— Что произошло? — спросил он обеспокоенно.

Все молчали, и тогда ему ответил Двинятин:

— Добрый день… — Ветеринар явно был не в своей тарелке. Не каждый день видишь жестокое убийство…

— Да какой, к дьяволу, добрый! — явно психуя, воскликнул галерист. — Сегодня у меня было назначено несколько встреч с покупателями, и все коту под хвост! Выставку для посетителей закрыли, а мы сидим и кукуем! Все-таки я не понял, что случилось? Зачем тут милиция? Вы понимаете, что срывается мероприятие?! Люди к нему год готовились! Делали кукол! Заплатили, между прочим, немалые деньги за выставочные стенды, и что?

— Да, бес-с-собразие! — поддержала своего шефа «девушка про все», она же, как мысленно назвала ее Вера, «рыбка-телескоп». Как выяснилось, в моменты душевного волнения Аида Бусуркина начинала говорить, аффектируя букву «с». Получался полушепот-полусвист. — Действительно, что сдесь проис-с-с-сходит?

— Вы меня ангажировали на роль консультанта! Могу я узнать, почему закрыли выставку? — Авангард в который раз отбросил волосы, падавшие на лицо, а затем, точно гребнем, провел по ним изящными пальцами — от корней к кончикам.

— Нет, не можете, — жестко ответил ему Прудников. — Работают криминалисты. В свое время все узнаете.

К вечеру все выставочники разошлись, их опросили самым тщательным образом и отпустили. Следственная группа покинула место происшествия.

Ехать в гости к коллекционеру Рынде ни у кого уже не было сил. Валентин по телефону договорился с ним о том, что встреча состоится в другой раз.

Жил Виктор Илларионович Рында в старом «сталинском» доме. Квартиры в нем состояли исключительно из трех или пяти комнат. Когда-то в доме жили академики и члены-корреспонденты Академии наук, теперь времена изменились, уважаемые люди умерли, и их родственники продали элитные квадратные метры в самом центре Киева за большие деньги. Рында жил напротив костела Святого Николая, чем очень гордился.

Был он вообще человек, обстоятельный во всем. Коллекционировал не только кукол, но и драгоценные камни, искусным дизайнером вставленные в перстни и кольца. Мужские, так как он любил щегольнуть своими экспонатами. В день знакомства с Верой и Андреем на его пальце сверкал роскошный перстень с изумрудом квадратной формы, окруженным мелкими желтыми бриллиантами. Это не укрылось от внимательной Веры, замечавшей каждую мелочь.