В любом случае капитан понимал, что ему придется отложить сожаление до тех пор, пока не разберется с текущими проблемами. Он все еще анализировал, как «Волк Фенриса» использовали в качестве приманки, чтобы выманить его на открытое пространство. По крайней мере, они еще живы. Пускай подобная удача казалась незначительной, это все же лучше, чем ничего. Возможно, Император желал, чтобы они вернулись на похищенный ударный крейсер за Риаром и другими пленниками.

Но сейчас они в буквальном смысле оказались между молотом и наковальней. Арруну придется поиграть в эту игру немного дольше.

От некогда гордого «Громового ястреба» остался лишь искореженный, сплавленный комок металла, зарывшийся носом в поверхность Гильдара Секундус. Черный едкий дым валил густыми столбами, которые поднимались в сумрак ночного неба планеты. Треснувшие провода шипели и искрили, из разорванных топливных шлангов на землю лилось их содержимое, словно в слабой издевке над заводом по очистке прометия в нескольких километрах от них.

Портей с трудом поднялся на ноги и потряс головой, чтобы избавиться от звона в ушах. Оглянувшись, он не узнал ничего, кроме очевидного — брат Симеон погиб во время крушения, успев издать лишь мучительный хрип. Одна из структурных опор «Громового ястреба», массивная деталь, была вырвана из креплений и пронзила спину незадачливому псайкеру. Тело прогностикара висело на опоре, обмякшее, будто тряпичная кукла, свертывающаяся кровь медленно капала из сквозной раны.

Кровь текла по синей боевой броне, которая выделяла его среди остального отделения. Она собиралась в липкие лужи на полу корабля. Портей отвернулся, глубоко скорбя о потере одного из лучших друзей. Быстрая смерть сократила его страдания.

По крайней мере Портей надеялся, что она была быстрой.

Серебряные Черепа из отделения «Сердолик» стояли на коленях или лежали на полу, оглушенные аварийной посадкой. Портей оторвал взгляд от мертвого псайкера, лицо которого оставалось скрытым шлемом.

— Доложить о состоянии, — сказал сержант отделения. — Кто еще со мной?

Стянув шлем, он сплюнул желчь. Она оказалась красной. Воздух был разрежен, следовательно, они находились на высокогорье. Почему они не разбились об один из горных отрогов, оставалось для него загадкой. «Громовой ястреб» рухнул на запыленный лесной участок где-то посреди гор, на хребте, который на картах Гильдара Секундус именовался Острием. Тут и там из-под камней тянулись коричневые, кажущиеся больными растения, упорно цепляющиеся за жизнь, многие из них тлели, попав под токсичные выбросы и горящие обломки.

Портей понятия не имел, как ему удалось пережить крушение, да его сейчас едва ли заботили подобные вопросы. Ему предстояло выяснить состояние живых. О мертвых он позаботится позже. В каком бы тяжелом положении они ни оказались, псайкер был не просто его другом и боевым братом. Он был прогностикаром, и существовали определенные ритуалы, которых следовало придерживаться, чтобы не навлечь на себя гнев Императора. При этой мысли Портей сложил знак аквилы, скрестив на груди большие пальцы.

К счастью, погиб только Симеон. Доспехи воинов находились в разном состоянии, некоторые бойцы при падении сломали конечности, что в целом было не так уж критично. Довольно быстро они исцелятся. Кейл, один из выживших членов отделения, нашел в обломках «Громового ястреба» уцелевший ауспик. Пробормотав молитву машинному духу, Портей сумел включить его. Устройство не прояснило обстановку, но хотя бы показало их текущее положение по отношению к намеченной зоне высадки.

Их отправили сюда на задание, и они выполнят его любой ценой. Но пока все попытки связаться с кораблем окончились неудачей.

— Наверное, помехи с Разлома, — предположил Кейл. — А может, те, кто сбил нас, глушат сигнал.

Один из последних воинов, которые присоединились к отделению, юный космический десантник, поранил голову во время аварии. Его лицо было покрыто коркой темно-красной крови из рваного пореза на голове.

— «Наверное» — не то слово, которое я сейчас хочу слышать, Кейл, — ответил Портей. — У меня нет времени на домыслы и туманные предположения. Нужно понять, почему в нас стреляли. Чувствую, ответ очевиден. — Портей нечасто шел на поводу у своих инстинктов, унаследовав эту привычку от своего предыдущего командира. Сержант всегда придерживался мнения, что предположения — удел глупцов… и покойников. Хорошие воины и умирали потому, что забывали об этом правиле. Несмотря на тяжелое положение, губы Портея скривились в улыбке. Наверняка Гилеас сказал бы по-другому — его цветистая брань славилась своей выразительной точностью.

Оглянувшись на своих воинов в помятых и поврежденных доспехах, с тяжелыми и легкими ранениями, Портей подавил вздох.

— Нам придется все разведать и разузнать ситуацию. Также нужно добраться до башни связи на севере завода. Вот здесь.

Он присел и принялся рисовать на пыли грубый набросок, используя ауспик и вспоминая карту.

— Мы должны были приземлиться здесь… в паре километров от башни. Она чуть севернее завода. Нас сбили. Думаю, мы тут… — Он указал точку на грубой карте. — В тридцати, может, в сорока километрах западнее.

Он посмотрел на тело Симеона. У них не было апотекария, а это означало, что задача по изъятию наследия ордена ложилась на него как на старшего по званию офицера. Это была грязная, но необходимая работа. Достаточно тяжело так бесславно потерять брата, гораздо хуже, когда он — прогностикар. То, что они утратили связь с волей Императора, было действительно плохим предзнаменованием. Но отделение не могло здесь оставаться надолго. Те, кто сбил их, могли отправить разведчиков, чтобы довершить начатое. Маловероятно, учитывая гористую местность, но все же не стоит сбрасывать со счетов такую возможность.

Портей отвел взгляд и обратился к отделению.

— Сделаем так, чтобы горы стали нашими союзниками. Они скроют наше приближение. — Сержант выпрямился. — Готовьтесь к высадке. Я хочу, чтобы вы проверили оружие, а затем заберем из обломков все, что можно, оставшееся сожжем. Корабль не должен попасть в руки врагов. Быстрее, братья. Скоро ночь, и мы должны использовать ее как еще одно преимущество.

Отделение без вопросов принялось выполнять приказы сержанта. Портей присоединился к Кейлу внутри «Громового ястреба», где стал срывать сломанные панели и расшвыривать обломки, пока не нашел медикаменты. Во время стремительного падения все оборудование сместилось. Он нигде не мог отыскать редуктор. Это означало, что ему придется совершить вдвойне отвратительный грех, вырезав генетическое семя из Симеона острым лезвием ножа.

Портей сделал глубокий вдох. Ему казалось открытым неуважением лишать мертвого прогностикара Священной Квинтэссенции столь варварским способом вместо того, чтобы апотекарий провел ритуал с почтением и умением, которого заслуживал Симеон. Но это следовало сделать. Прогеноидную железу необходимо изъять, чтобы род Серебряных Черепов продолжался. Генетические запасы ордена были уже сильно истощены.

С помощью Кейла он снял труп Симеона с опоры, на которой ему пришлось окончить свои дни. Они принялись опускать мертвого прогностикара на решетчатую палубу, тело освободилось с ужасным влажным хлюпаньем. Опора прошла прямиком сквозь спину Симеона, расколов грудную клетку. Это упрощало работу Портея, но такая смерть все равно казалась незаслуженной.