Эдуард тоже засучив рукава принялся за дело: ему предстояло править страной, совершенно отвыкшей от королевской власти. На места тех, кто был убит в сражениях, он назначал мировых судей и шерифов и приказывал им вести дела исключительно на основании закона и справедливости. Сотрудников, пытавшихся воспользоваться своей высокой должностью, чтобы затеять, к примеру, ссору с соседями, король незамедлительно отзывал с места службы. Солдат, воевавших как на нашей стороне, так и на стороне противника, король с миром распустил по домам. Он также издал указ об отлове разбойников, которые, воспользовавшись царившей в стране неразберихой, грабили и терроризировали население, и дороги в стране постепенно становились безопасными. Мой муж начал тяжелую работу по превращению Англии в государство, пребывающее в ладу с соседями, и всеми силами после стольких лет непрерывных распрей старался восстановить в стране мир и покой.

Наконец-то был положен конец бесконечным военным действиям, поскольку удалось поймать бывшего короля Генриха, который скитался в безлюдных холмах Нортумберленда, почти утратив разум. Эдуард приказал доставить Генриха в лондонский Тауэр, где он и остался — как ради нашей безопасности, так и ради своей собственной. Увы, Господь нечасто позволял его сознанию проясняться. Оказавшись в Тауэре, Генрих узнал это место, во всяком случае, понял, где находится, и как будто был даже рад оказаться дома после долгих скитаний. Он жил тихо, постоянно общался с Богом, и рядом с ним днем и ночью находился священник. Мы не знали даже, помнит ли Генрих свою жену и того мальчика, которого Маргарита Анжуйская называла его сыном; он никогда о них не говорил и никогда не спрашивал, как им живется в далеком Анжу. Также не было ясно, помнит ли он о своем королевском прошлом. Бедный Генрих, он был совершенно потерян для этого мира и успел позабыть все то, что мы у него отняли.

Эдуард поручил Уорику возглавить наше посольство во Франции, и тот ухватился за эту возможность, желая убраться подальше от Англии и королевского двора. Ему было просто невыносимо видеть, как быстро усиливается могущество Риверсов, как рушатся все его планы и надежды. Уорик рассчитывал договориться с королем Франции, суля ему выгоду, и утверждал, что по-прежнему играет в Англии первую скрипку и способен сам выбрать супруга для наследницы Йорков Маргариты — сестры Эдуарда. Но он лгал, и все знали, что дни его власти сочтены. Эдуард прислушивался к моей матери и ко мне, а также к другим своим советчикам, утверждавшим, что герцогство Бургундское всегда являлось надежным другом Англии, тогда как Франция была ее врагом; именно поэтому союз с Бургундией был бы в высшей степени благоприятен для развития нашей торговли. А укреплению родственных связей с герцогами Бургундскими в значительной степени мог бы способствовать брак Маргариты с новым герцогом Бургундским, Карлом, только что унаследовавшим эти богатые земли.[19]

Карл был, если можно так выразиться, ключевым союзником Англии, ведь герцоги Бургундские владели Фландрией, не говоря уже о землях Бургундии, и, таким образом, под началом у Карла оказались все северные Нижние Земли, почти все пространство между Германией и Францией, а также богатые южные территории. Бургундцы являлись основными покупателями английских тканей, они давно вели с нами торговлю и были нашими надежными партнерами. Их главные морские порты смотрели через Английский канал прямо на нас; они, как и мы, издавна враждовали с Францией, всегда стремились к союзу с нами и традиционно пребывали с нами в дружеских отношениях. А теперь еще — благодаря мне — стали родственниками английского короля.

Все планы свадьбы Маргариты с герцогом Бургундским строились без ведома самой девушки, и однажды, когда я прогуливалась в саду Вестминстера, Маргарита подбежала ко мне страшно возбужденная. Кто-то сказал ей, что ее брак с Педро Португальским отменяется и теперь ее «продадут» за более высокую цену: либо Людовику Французскому, и она станет женой одного из французских принцев, либо Карлу Бургундскому, который якобы сам готов на ней жениться.

— Все будет хорошо, — заверила я, беря Маргариту за руку и увлекая за собой.

Маргарите было всего двадцать два года, и воспитывали ее совсем не как сестру короля. Она еще не привыкла к тому, что жениха ей могут запросто поменять в зависимости от потребностей момента; да и мать ее, отдавая все свои силы сыновьям, вечно соперничающим друг с другом, на дочерей внимания почти не обращала.

В детстве Маргарита была уверена, что выйдет замуж за какого-нибудь английского лорда и будет спокойно жить с ним в английском замке и воспитывать детей. Какое-то время она даже хотела стать монахиней — она с тем же пылом относилась к служению церкви, что и ее мать. Маргарита так толком и не осознала, что случилось, когда ее отец, Ричард Йоркский, предпринял попытку захватить английский трон, который впоследствии сумел завоевать ее брат Эдуард. Маргарита даже не догадывалась, что за столь высокую власть и цена всегда высока и ее, члена королевской семьи, это тоже коснется, как, впрочем, и всех нас. Она и теперь еще не понимала, что, хотя на войну отправляются мужчины, страдают больше всего женщины — и порой им куда тяжелее, чем мужчинам.

— Я не пойду замуж за француза! Я ненавижу французский язык! — заявила Маргарита. — Мой отец столько с ними сражался! Уж он-то наверняка не хотел бы, чтобы я вышла за француза. Пусть Эдуард даже не надеется, что я соглашусь на этот брак! Не понимаю, как матери могла прийти в голову подобная идея? Она же бывала во Франции вместе с английской армией и должна представлять, какие эти французы. Я принадлежу к династии Йорков и вовсе не желаю становиться француженкой!

— Ты ею и не станешь, — начала я уговаривать Маргариту. — Это все планы графа Уорика, но он, к счастью, больше не имеет возможности нашептывать свои советы на ухо королю. Да, Уорик благоволит к французам, он берет у них взятки, но я посоветовала Эдуарду в первую очередь заключить союз не с французами, а с герцогом Бургундским. Да и для тебя это было бы лучше. Только подумай — выйдя замуж за герцога, ты станешь моей родственницей по бургундской линии! Заживешь в прекрасном дворце города Лилля! Твой будущий муж — давний и уважаемый друг дома Йорков, к тому же мой родственник по матери. Он действительно наш добрый друг, а из его дворца до Лондона рукой подать, ты сможешь часто приезжать сюда в гости. Когда мои дочери немного подрастут, я отошлю их к тебе в Бургундию, чтобы они обучились там истинной придворной элегантности, поскольку двор герцогов Бургундских всегда был самым модным и прекрасным в христианском мире. И потом, будучи герцогиней Бургундской, ты можешь стать крестной матерью моим сыновьям. Ну как тебе такой вариант?

Маргарита, отчасти успокоенная, все же возразила: