Легкий шорох заставил Сатоко насторожиться. С грацией большой кошки мужчина проник в комнату, почти бесшумно отодвинув сендзи. Сатоко приподнялась, в темноте она снова чувствовала на себе его взгляд.

– Зачем ты приходишь? Тебя убьют.

– Я должен видеть тебя.

Сумасшедшая мысль заставила весь мир вращаться вокруг Сатоко:

– Ты можешь похитить меня.

– Да.

– Ты не боишься?

– Боюсь, но не этого – он говорил тихо, но в голосе его была сила – дожди будут идти долго, через три дня дороги размоет, на лошадях нас не смогут догнать.

Юкико, словно предвидя несчастье, застонала во сне. Он коснулся горячими губами губ Сатоко, воздух стал сладким и горячим, мир провалился на долгий миг в небытие.

Когда Сатоко очнулась, его уже не было в комнате. «Сумасшедший! Нет, это я сошла с ума, думаю о побеге с крестьянином, даже не зная его имени. Хотя, крестьянин вряд ли способен на такой поступок. Может он оборотень? Как в китайских сказках лис-оборотень. Я готова бежать даже с оборотнем, лишь бы отцвести и умереть не в вазе при дворе».

Время шло мучительно медленно. Он был прав, дождь не прекращался ни на минуту. От генерала Ицуми прискакал гонец на измученной, грязной по грудь лошади. Это было холодное, педантично, по всем правилам этикета написанное послание, в котором говорилось о делах чрезвычайной важности, из-за которых супруг не сможет присутствовать на поминальной церемонии.

Церемония состоялась в узком кругу. Серое дождливое небо как нельзя лучше подходило к трауру. Сатоко молилась, разговаривала с отцом, умоляя простить ей побег и благословить на быструю смерть. Она была уверена, что побег окончится гибелью, поскольку боялась взгляда незнакомца и предполагала, что их очень скоро разыщут.

Ночью перед побегом он снова пришел. Они условились, что утром Сатоко пойдет в часовню молиться, возьмет с собой драгоценности, столько, сколько сможет спрятать в одежде. Сатоко во время разговора судорожно куталась в одеяло, стараясь не смотреть в лицо незнакомцу. Ей не пришло в голову узнать его имя, он, вероятно, считал это неважным. Когда он бесшумно ушел, Сатоко погрузилась в беспокойный тягучий сон. Утром Юкико с трудом смогла ее разбудить.

– Госпожа, вы больны.

– Нет, это нервное. Я должна пойти помолиться.

– Сегодня вам лучше не вставать.

– Нет, во сне я видела отца, мне надо поговорить с его духом.

– Я пойду с вами.

– Хорошо… Принеси теплую одежду.

Отправив Юкико с мелкими поручениями, Сатоко перебрала украшения, выбрав те, что подарил ей отец, аккуратно спрятала их на себе. Потом неторопливо прошлась по дому, прощаясь с ним навсегда, она услышала, как шепчутся слуги, считая, что их госпожа не в себе. Из окна она окинула прощальным взглядом сакуру с грубо обломанными ветками, капли дождя ей показались слезами. Она молча просила прощения у дерева и прощалась с ним навсегда. Вода в колодце была мутной и лилась через край, грязной лужей растекаясь у корней покалеченной вишни.

Юкико несла зонт над Сатоко, они шли по деревянному настилу, сделанному накануне. Каменное здание молельни нависало над ними, когда они поднимались по высоким ступеням. Сатоко подошла и зажгла благовония, рядом опустилась на колени Юкико. Потом Сатоко краем газа заметила тень за спиной, и на рот Юкико легла ладонь, та всхлипнула и замерла неподвижно.

– Ты убил ее? – голос Сатоко дрожал.

– Она жива, очнется через несколько часов. Вы передумали?

– Нет.

– Придется долго идти пешком.

Сатоко покорно кивнула. Он взял ее за руку и увел в дождь.

Юкико очнулась ближе к вечеру. Она кинулась в дом, слуг срочно собрали в отряды и отправили на поиски, которые, впрочем, не принесли никаких результатов. Дождь смыл следы и превратил дороги в реки грязи.

Юкико, считая себя опозоренной, пыталась отравиться, но ее вовремя нашли и смогли спасти, хотя несколько дней она провела на грани жизни и смерти. Муж Сатоко, боясь огласки и скандала, объявил Сатоко умершей от странной болезни, инсценировать похороны не пришлось: дожди продолжались почти месяц, небывалое наводнение унесло много жизней. Молчание выздоровевшей Юкико он купил за большую сумму, на которую она смогла приобрести чайный домик в веселом квартале столицы.

Ямада остался управляющим усадьбы. Но через некоторое время все пришло в упадок, дом стал разрушаться, а сад зарос окончательно. Сакура у колодца сначала словно уснула, ее даже хотели спилить, но Ямада решил оставить мертвое дерево в память о госпоже. Следующей весной сакура неожиданно зацвела, в неровности ее кроны таилась особая прелесть, оценить которую было уже некому.

Сатоко лежала в блаженной полудреме, слушая ровное дыхание Тайноскэ и веселый утренний щебет птиц. Она повернула голову и осторожно заглянула ему в лицо, потом медленно выскользнула из-под одеяла.

Она умылась остывшей за ночь водой и села перед зеркалом. Деревянным гребнем расчесывая черные густые волосы, Сатоко чувствовала, что Тайноске проснулся и теперь сквозь ресницы наблюдает за ней, ей был приятен этот теплый, ласковый взгляд. Закончив причесываться, она пошла на кухню, чтобы вскипятить воды для утреннего чая.

Тайноскэ встал, ежась от утренней прохлады, и заглянул в сад. Восходящее солнце освещало зеленую листву и тонкие стволы молодых деревьев. Он вышел на балкон, чтобы начать гимнастику. На лестнице раздались торопливые шаги и десятилетний Юкио подбежал к нему.

– Папа, я уже бегу!

– Быстрее, Юкио-тян.

Они начали размеренный, ритмичный танец.

Сатоко пошла будить пятилетнюю Эцуко. Хорошенькая девочка улыбалась во сне, обнимая любимую куклу.

– Эй-тян, уже утро, птички проснулись и тебе пора вставать.

Эцуко потерла сонные глаза и потянулась к Сатоко.

– Мамочка, мы будем пить чай?

– Конечно.

– И ты разрешишь мне самой насыпать чаинки?

– Да, но для этого нужно сначала умыться, одеться и сделать прическу.

Эцуко осторожно взяла глиняный чайник и тоненькой палочкой стала медленно и сосредоточенно насыпать в него чай. На лице ее появилось серьезное выражение, она подражала матери, стараясь двигаться так же, как она. Сатоко с улыбкой наблюдала за дочерью.

Приготовленный Эцуко чай пили на веранде, любуясь, как лучи солнца освещают поросший криптометриями склон горы.

– Сегодня я пойду к источнику, настало время приношений для отшельника – Сатоко обратилась к Юкио – я вернусь поздно, поэтому позаботься о сестре.