– Речные люди, – почему-то шепотом проговорил Еж.

О них Птица слышала немало. Их называли дикарями, поедающими сырую рыбу и живущими на воде. О кровожадности Речных людей ходили страшные легенды. Через свою реку они не пускали никого. Да и мало кто отважился бы соваться в эти места, где злые скалы нависали над бурлящей рекой, молочный туман скрывал окрестности, а из-за кустов могли в любой момент полететь стрелы.

Охотник не остановился. Его спина по-прежнему оставалась прямой, ровной, а руки с едва заметной ленцой держали повод.

Речные люди не говорили ничего, не кричали и не нападали. Просто следовали по склону другого берега реки. Перебегали по камням проворно и бесшумно, точно призраки. Хозяин обращал на них внимание не больше, чем на блестящих стрекоз, что мелькали в воздухе.

– Ог не боится Речных людей, – задумчиво произнес Еж.

Птица поежилась, прижала к себе Травку и ответила:

– Он и химаев не боится.

– Все боятся химаев и Речных людей. Хозяин один, что он сделает с сотней стрел?

– Думаешь, они начнут стрелять?

– Уверен. Вот посмотришь. Ог, видать, сошел с ума, если забрел в эти места. Нам конец, Нок, попомни мои слова.

– Меня теперь зовут Птицей, не забывай, – хмуро напомнила девушка.

– Какая разница, как зовут мертвых? А мы скоро станем самыми настоящими мертвецами, дери меня зменграхи… – Еж оглянулся и хмуро почесал лохматую макушку.

Скалы внезапно расступились, и перед путниками открылось широкое озеро.

– Белорыбье, – пробормотал Еж, оглядываясь, – чтоб я сдох! Это озеро Белорыбье!

Вода, успокоившись, маслянисто поблескивала в лучах солнца, отражая нависшие над берегами скалы. У противоположного края водоема темными рядами тянулись бревенчатые дома, расположенные прямо на воде, на широких плотах, и соединенные между собой деревянными дорожками-переходами. Узкие лодки-долбленки сновали между переходами ловко и бесшумно. С разных сторон доносились крики детей и женщин, тянулся едва заметный запах дымка.

Озеро Белорыбье – Речные люди называли его Домом-Того-Кто-Всех-Видит – считалось запретным местом. Мало кто мог похвастаться тем, что бывал рядом с жилищами Речных людей. И вот, таинственное озеро, о котором рассказывали столько легенд и страшилок, лежало перед ними синим овальным блюдом, поблескивающим в лучах солнца.

Птица всей кожей почувствовала нервную дрожь. Ей снова стало жарко, губы пересохли, и в голове не осталось ни одной здравой мысли. Ог привел их на верную гибель, и сейчас Речные люди скормят и Ежа, и Травку, и лошадок Тому-Кто-Всех-Видит. И вряд ли чары охотника окажутся сильнее стрел этих людей.

Ог остановился на краю озера, поднял правую руку. Люди племени, следовавшие за ними, подошли к самому берегу и закричали что-то в ответ. И Птица увидела, как от деревянных мостков отчалил плот, направляясь в их сторону. Огромный плот с квадратным парусом, травяным навесом и черепом зменграха на самой верхушке единственной короткой мачты – если можно так назвать палку, к которой крепился серый кусок ткани.

Поджарые полуголые воины ловко управлялись с шестами, и плот несся так быстро, что через минуту девушка уже могла разглядеть ожерелья на груди стоящего впереди человека – того самого, что носил на голове череп зменграха.

– Тот-Кто-Всех-Видит да пошлет тебе удачу, охотник Ог, – проскрипел шаман.

Его худое, изрезанное морщинами лицо оставалось бесстрастным и самоуверенным. Плот остановился недалеко от берега, воды бережно покачивали его, послушные и ласковые.

Шаман повторил:

– Тот-Кто-Всех-Видит да пошлет тебе удачу, охотник Ог.

– Я пришел за тем, за что заплатил, Матнуг, – невозмутимо произнес тот, никак не ответив на короткое приветствие.

– Я знаю, – кивнул шаман, – мы договорились. Все знают. Ты заплатил. Мы перевозим тебя. На этом плоту.

– Я заплатил, – спокойно ответил маг, – и вы перевозите меня, моих лошадей и моих рабов.

– Только охотника Ога, да пошлет ему удачу Тот-Кто-Всех-Видит. Таков был договор, – Матнуг был непреклонен.

– Я напомню шаману, что договор звучал так: я плачу двумя головами надхегов, вы мне предоставляете плот и возможность проплыть по вашей воде. Я не подплываю к вашим домам, не пристаю к вашим причалам. И вы выделяете двоих воинов для сопровождения. Мои рабы слабы и грести не могут.

– Договор звучал по-другому, Ог, – сурово ответил шаман Матнуг, – мы перевозим только охотника и его лошадь. И больше никого. А охотник достает нам две головы надхегов. Ты привез головы, ты сдержал свое слово. Мы перевозим только тебя. Оставь своих рабов нам, они слабы и беспомощны, какой тебе прок от них.

– Плот в обмен на головы – вот какой был договор. Матнуг – умный человек, он не станет нарушать соглашение и обманывать охотника. Вы предоставляете плот и двух гребцов, а я перевожу своих животных и рабов. Таков договор, шаман.

Выражение лица Матнуга не изменилось, не дрогнула ни одна черточка, все так же спокойно он произнес:

– Мы перевозим только Охотника Ога. Или он может пройти со своими рабами по берегу озера – Дома-Того-Кто-Всех-Видит. Так тоже можно пройти, это хороший, безопасный путь. Пусть охотник идет берегом, и духи воды пошлют ему много удачи.

Шаман замер на плоту подобно бесстрастному каменному изваянию. Воины, вытащив шесты из воды, вытянулись, готовые по первому приказанию развернуть плот и уплыть вглубь озера.

Птица вдруг поняла, что между мужчинами происходит своеобразный поединок. Шаман не желает пускать чужаков на свое озеро и потому пытается собственной властью и хитростью обмануть охотника. Головы он получил, это понятно, а выполнять договор не желает.

Почему-то не возникало ни капли сомнений в том, что Ог предоставил две головы надхегов еще и Речным людям. Но где он нашел такое количество больших драконов? В окрестностях Линна их было только три. Остальные тогда откуда?

Ог положил ладонь на холку своей вороной лошади, чуть выше поднял голову.

– Матнуг нарушает договор, да будет этому свидетель Тот-Кто-Всех-Видит.

Едва охотник закончил последнюю фразу, как воды озера заволновались, нахлынули на край плота, качнули его, и пара воинов вынуждены были опустить шесты, чтобы удержать равновесие. Мокрые бревна едва слышно заскрипели.

– Охотник забыл условия договора! Он не может приказывать на воде Речным людям! – крикнул Матнуг.

Воды снова качнули край плота, поднимаясь зеленоватой, пенной волной. Один из воинов мгновенно выхватил лук, заправил стрелу и выстрелил в охотника. Короткий щелчок тетивы, свист, и стрела упала в воду, не долетев до Ога. Полет ее оборвался так резко, точно кто-то невидимый схватил стрелу в воздухе и бросил ее в озеро. Слабый плеск – и беспокойные волны проглотили свою маленькую добычу.