Вы когда-нибудь встречали по-настоящему блестящую женщину? Я — да. Один раз, в тот вечер.

— Признайтесь, русский герой, — щебетала Агафья, шутливо тормоша меня за рукав, — большое наследство?

Пора было приоткрыть завесу тайны.

— Я ищу людей, — коротко признался я.

— Вы полицейский? — В ее глазах загорелся интерес. — Олег, вы меня интригуете, это нехорошо. Женщины ведь очень любопытны. Вы спасли меня от рук жутких хулиганов не для того, чтобы теперь я умерла от любопытства.

Но тут я взял себя в руки и нашел силы промолчать. Вместо ответа я принялся расспрашивать Агафью, уводя разговор в другую сторону.

— А что вы делаете в музее? — спросил я.

Агафья работала в музее древностей, расположенном в самом центре Ираклиона. Это жемчужина местного туризма. Все, кто посетил Кносский дворец, сразу после этого едут в Ираклион и посещают музей древностей, в котором собраны ценности, найденные на территории Кносса.

На месте самих раскопок остались только камни — фрагменты фундамента, остатки стен, куски внутренних лестниц с истертыми ступенями.

А в специально построенный музей перенесли все, что было найдено от исчезнувшей минойской культуры, — расписанные вазы, кувшины, наконечники стрел, лезвия бронзовых ножей. Даже роспись, сохранившуюся на стенах, вырезали из камня и поместили под стекло.

— Вас не интересует история? — спросила девушка. — Потому что мне было бы приятно показать вам все это.

— Как насчет минойского линейного письма А? — усмехнулся я. — Вы умеете его читать?

Мой вопрос вызвал новый взрыв энтузиазма.

— Так вы кое-что знаете о Крите! — воскликнула Агафья. — Нет, эту письменность еще никто не сумел прочесть. Мертвый язык, и ни одному ученому не удалось проникнуть в его тайну.

— Вы думаете? — снова улыбнулся я. — А мне известен человек, который умел это читать.

Но я совершенно не предполагал услышать ответ…

— Димис Лигурис? — быстро спросила Агафья и добродушно засмеялась, махнув рукой. — Несчастный сумасшедший. Откуда вы его знаете?

Я ошеломленно молчал. Видимо, поняв мое состояние, девушка порывисто коснулась рукой моего плеча и мягко сказала:

— Это же Ираклион — маленький город. Здесь все историки знают друг друга. Как только вы сказали, что знаете человека, утверждающего, что умеет читать по-минойски, я сразу поняла, кого вы имеете в виду. Бедный Димис! Все здесь его знают. Красивый и талантливый молодой человек! Когда он стал говорить, что знает минойский язык, мы все сначала решили, что он шарлатан и просто хочет таким образом сделать себе карьеру среди профанов. Знаете, есть ведь масса недобросовестных ученых, попросту жуликов. Некоторым из них удается неплохо устроиться в жизни. Так вот. — Она перевела дух и покачала очаровательной головкой. — Но потом мы поняли, что Димис — совсем не шарлатан. Что он на самом деле верит, что сумел проникнуть в эту тайну. Несчастный больной парень! А откуда вы его знаете?

— Его убили, — мрачно ответил я.

— О Боже! — Девушка подпрыгнула на стуле и от волнения прижала ладони к щекам. Ее глаза округлились, и в уголках их блеснули мгновенно выступившие слезы. — Не может быть! — воскликнула она с болью в голосе. — Это невозможно! Димис…

Она была потрясена, и мне стало неловко за то, что сообщил о трагедии столь бесцеремонно. Агафья ведь только что сказала: Ираклион — маленький город, и все знают друг друга.

Похоже, для нее смерть Димиса оказалась тяжелым ударом.

Агафья заплакала, став от этого еще красивее. Слезинки, как бриллианты, катились по ее щекам…

— Но почему? За что? — повторяла она беспрестанно. — Он ведь такой безобидный! Никому не делал никакого вреда!

Она схватила меня за руку и вновь заглянула в глаза.

— Как это произошло? — спросила она. — Где это случилось?

— В Петербурге — ответил я неохотно, злясь на себя за то, что ляпнул столь необдуманно.

— Петербург, — медленно повторила за мной Агафья и на секунду задумалась, завела глаза кверху, в темное небо со сверкающими южными звездами. — Петербург — это большой портовый город в Швеции? — неуверенно сказала она. — Там известный университет, я знаю. Димис был там?

— Нет, — крякнув, поправил я. — Вы путаете с Гетеборгом. Просто похоже звучит. А Петербург — это в России.

— Ах да, вы же русский! — с досадой воскликнула девушка, покачав головой. — Ну да, точно, как я забыла: Петербург — это город в России. Я знала, просто растерялась. А за что его убили?

Мы одни сидели в ресторане до часу ночи. За первой бутылкой вина последовала вторая: оказалось, что греческие девушки не прочь выпить. Потом я заказал кофе с душистым коньяком «Метакса», настоянным на местных травах, и жизнь постепенно повернулась ко мне своей приятной стороной.

Официант в очередной раз бросил на нас умоляющий взгляд, и мы наконец встали и пошли. Идти на сломанном каблуке Агафье было трудно, и мне пришлось крепко держать ее под руку.

Оглушительно трещали ночные цикады. Огромное звездное небо с мириадами звезд висело над нами. Из порта по-прежнему слышались свистки и шум грузовых машин.

— Нам совсем недалеко, — бормотала Агафья, опираясь на мою руку, — тут близко…

От нее пахло духами — сложным ароматом с оттенком миндаля, который смешался с особенно сильным по ночам запахом цветов.

В какое-то мгновение меня пронзила мысль, что я поступаю неправильно. Совсем неправильно. Я прилетел по важному делу, причем прилетел только сегодня. Мне не следует сейчас никуда ходить. Правильнее вернуться в отель и, предварительно заперев дверь как следует, лечь спать.

В любое другое время и в любом другом случае я твердо сказал бы, что человек в моем положении совершает ошибку, когда среди ночи тащится по незнакомому городу с незнакомой молодой женщиной.

Но близость девушки, ее запах, ее горячее тело околдовывали меня.

— Здесь, — сказала Агафья, остановившись перед небольшим двухэтажным домом на тихой улочке. — Мы пришли.

Я оглянулся — вокруг никого не было. Свет в окнах соседних домов был погашен, и вдоль тротуаров с обеих сторон тянулись ряды припаркованных на ночь машин.

Агафья чуть наклонилась ко мне, и ее лицо оказалось совсем рядом с моим подбородком. Она взглянула снизу вверх, и мои глаза встретились с ее — бездонными и глубокими, как черная ночь…

— Я могу пригласить моего спасителя зайти в дом? — раздался мелодичный голос, прозвучавший для меня звоном.

Что я мог ответить? Что сказать?

После двух лет полного одиночества, терзаний и неуверенности в себе нужно было прилететь на Крит, чтобы встретить поистине неотразимую женщину.

Она взяла меня за руки, и мы слились в одно целое, исполненное невыразимой нежности. Меня как будто ударило током, а затем страсть затрясла меня, захлестнула…