Ночью я проснулся совершенно внезапно. Будто в голове что-то сверкнуло — и я открыл глаза.

В комнате было темно. Скосив глаза, я увидел спавшую рядом Агафью. Ее маленькое смуглое тело на сбившейся белой шелковой простыне. Услышал тихое ровное дыхание.

Я взглянул на часы — без четверти четыре. Еще два часа назад эта спальня на втором этаже наполнялась нашими блаженными стонами и звуками страсти. Час назад мы заснули.

Такого упоительного восторга я не испытывал никогда в жизни. Эта изящная молодая женщина с очаровательными манерами и кукольным гибким телом в постели оказалась настоящей тигрицей.

Стоило нам подняться в спальню, как она без всяких предисловий набросилась на меня.

В объятиях Агафьи я забыл о собственной заторможенности последних двух лет, о сложных отношениях с женщинами. Нет, рядом с ней я вновь стал прежним, в меня вселились былые чувства, я ощутил себя таким, каким был всегда. Трепетавшие от страсти губы, подрагивавшие крылья тонко очерченного носа, жар ее тела — все это вместе нахлынуло на меня, заставив вспомнить лучшие годы и самые яркие сексуальные впечатления. И ни одно из них, бережно хранимое в памяти, не могло сравниться с испытанным сейчас…

Простыня пропиталась нашим потом, воздух в комнате насытился возгласами несдерживаемой страсти, и мое дыхание начало сбиваться. Только тогда Агафья сменила бешеный напор на тихую ласку, и ее поцелуи обволокли меня благодарной нежностью.

Она целовала меня, и мне все время вспоминалось где-то вычитанное восточное выражение: «Дыхание ее исполнено ароматом роз…»

Я лежал неподвижно. Легкое дыхание спящей девушки отдавалось во мне радостью. Как-никак после двух лет воздержания и апатии ко мне вернулась страсть. Или, может быть, любовь? В ту минуту я был готов подумать и так.

Но откуда этот дискомфорт? Почему я проснулся сейчас, в темноте, в безмолвии, утомленный?

«Встань, оденься и иди, — сказал мне внутренний голос, прозвучавший в голове исключительно четко. — Не надо никого будить. Соберись тихо и выйди».

Обычно я прислушиваюсь к внутреннему голосу. Это вопрос успеха, а иногда выживания. Каждый, кто занимается рискованным делом, будь то сыск, или бизнес, или даже криминал, отлично знает голос, который иногда вдруг начинает звучать в тебе. Те, кто с ним не знаком, либо вообще долго не живут, либо терпят серьезный крах и их мнение о внутреннем голосе уже никого не интересует…

«Но здесь так хорошо, — ответил я. — И я ужасно утомлен. А завтра совершенно необязательно отправляться в путь с раннего утра».

«Вставай и немедленно иди, — повторил голос. — Ты должен спать в отеле. И без того ты уже достаточно сделал неправильно. В другом случае ты сам бы осудил такое поведение».

Сделав над собой усилие, я сел на кровати. Затем одним движением поднялся на ноги, чувствуя себя полностью разбитым. Больше всего в ту минуту хотелось лечь обратно, а наутро проснуться в лучах греческого солнца рядом с прекрасной девушкой, подарившей мне наслаждение, если не счастье.

Несколько секунд я постоял в тишине, глядя на спящую Агафью. Ее волосы разметались по подушке, рот был полуоткрыт, и внезапно я ощутил трепетную нежность к ней. Зачем уходить сейчас? Она расстроится, увидев, что я не остался с ней…

Снизу раздался чуть слышный шорох. Звук донесся с первого этажа, как будто там кто-то ходил.

Кто это? Мне вдруг пришло в голову, что я даже не спросил, есть ли у Агафьи муж. А почему бы и нет? Такая красивая молодая женщина наверняка имеет если не мужа, то возлюбленного. Глупо предполагать, что всю жизнь она сидела здесь и ждала меня…

Так это муж? Но тогда он сейчас поднимется — и будет жуткий скандал. Причем скандал — это мягко сказано. Уж мне ли, частному детективу, не знать, чем зачастую заканчиваются подобные ночные встречи.

Нет, этого допустить нельзя! Не хватало еще впутаться в какую-нибудь историю!

Агафья спала, и я не стал ее будить. В любом случае действовать следовало самому и самому принимать решение. Причем немедленное.

Как здорово, что я вовремя проснулся! Слава Богу, где-то в животе у меня есть механизм, который сигнализирует об опасности. Или же я просто проснулся от звука шагов, только не осознал этого?

Схватить брюки и рубашку, разбросанные по полу, не составило труда, и через несколько секунд я был готов. Выходить через дверь нельзя: внизу я рискую наткнуться на того, с кем встречаться не желаю. Несколько часов назад, войдя следом за Агафьей в дом, я был слишком увлечен ею и не особенно обращал внимание на расположение комнат и лестниц.

Метнувшись к окну, я оценил высоту, а заодно и рельеф стены дома. Прыгать высоковато, но если сначала встать вот на этот карниз, а затем спуститься вниз еще на метр…

Окно выходило в садик, а уже через два метра находилась бетонная стена соседнего дома. Внизу — посыпанная гравием дорожка. Яркая луна стояла высоко в небе, свободном от облаков, и хорошо освещала окрестности.

Одним рывком я перебросил тело через подоконник и повис на руках. Нащупав ногами карниз, я встал на него и посмотрел вниз — там виднелся какой-то уступ.

Самым глупым в данной ситуации было бы упасть и сломать ногу. Вся моя миссия в этом случае пойдет к черту, да и вообще: что за несолидное поведение. Прилетел на Крит для того лишь, чтобы в первую же ночь покалечиться, вылезая из окна случайной любовницы.

Несколько мгновений я медлил, затем стал спускаться. К счастью, дом был современной постройки, с массой различных выступающих частей — это особенность критской архитектуры. Весьма удачная особенность для лиц, избегающих общения с мужьями…

На последнем этапе, правда, я все-таки сорвался и полетел вниз, но падать было уже невысоко. Ударился правым боком и рукой о гравий, но сумел вскочить на ноги и побежал по дорожке к воротам.

Во дворе перед домом стояла машина Агафьи, которую она показала мне, когда мы вошли, — крошечная «опель-тигра». Металлические ворота звякнули, и я выскользнул на безлюдную улицу. В свете фонаря я увидел припаркованную у тротуара длинную черную машину.

Не оглядываясь, я бросился бежать по улице в ту сторону, где, по моим наблюдениям, должен был остаться мой отель.

Выспаться мне так и не пришлось. Я был страшно зол на себя за проявленные слабость и беспечность.

— Ты — кобель, Олег! — бранил я себя. — Настоящий кобель, причем сорвавшийся с цепи. Ты повел себя как мальчишка на каникулах!

Приехал по важному делу на Крит и в первый же вечер завел интрижку, потащился к незнакомой женщине домой, забыв об осторожности. Чуть было не вляпался в историю и не испортил все дело. Вот и поручай после этого таким, как я, важные дела.

Правда, настроение у меня все равно было хорошее. Как-никак я провел ночь с великолепной девушкой и по воле судьбы и собственного безрассудства внезапно прервал затянувшийся на два года сексуальный пост, уже давно тяготивший меня. Как после этого не радоваться и не ощущать подъема сил?